― Так что… ― Астрид развела руки в стороны. ― Перед смертью можешь… ― на мгновение девушка задумалась. ― Как это у язычников называется?.. Ммм… исповедаться.

― Ты издеваешься?

― Я тебя внимательно слушаю, ― блондинка устроилась поудобнее и, придав всю серьёзность своему лицу, устремила взгляд на меня. ― Ну…

― Что ты хочешь услышать? ― я снова поднялась на ноги. ― Мне нечего рассказывать. Уже почти пятнадцать лет мне снится один и тот же кошмар: объятая пламенем родная деревня, а посреди всего этого кострища лежит моя мать с огромным мечом в груди. ― Я повернулась спиной к сестре ― показывать ей свои эмоции мне не хотелось. ― Почти пятнадцать лет я слышу предсмертные крики амазонок. И клетка… моя жизнь прошла в клетке, Астрид. За толстой железной решёткой, понимаешь? ― я присела на пол посреди камеры. ― С пяти лет я прислуживала в доме толстобрюхих выродков, которые дальше собственного носа не видят ничего. ― Я бросила взгляд на сестру, которая сидела с как никогда серьёзным выражением лица. ― Как ты думаешь, откуда эти шрамы? ― я оттянула ворот туники и указала на изуродованную шею, ― это один из хозяев наказал меня за то, что я, будучи девочкой пяти лет, взяла со стола крошку хлеба, чтобы утолить свой голод. Единственное, что меня сдерживало от глупостей ― обещание, данное матери: обрести свободу. ― Я последний раз взмахнула руками и посмотрела на Астрид, которая сидела с каменным выражением лица. ― Чего ты молчишь, Ас? Мне продолжать?

После моего вопроса в камере воцарилась мёртвая тишина, прерываемая лишь тяжёлым болезненным дыханием Мелиссы.

― Астерия, я… ― блондинка хотела сказать что-то ещё, но её перебил громкий звук открывающихся входных ворот.

― Что ещё? ― я поднялась с колен и заметила, как в нашу сторону направлялись три незнакомых вооружённых викинга. Через пару мгновений они оказались возле нашей камеры. Открыв железную решётку, двое из них зашли внутрь, а один остался стоять снаружи. Будь у меня побольше сил, уложила бы всех троих голыми руками. ― И куда нас собираются вести? ― воин, стоявший рядом со мной, отцепил от ремня верёвки, подошёл ко мне и, заломив мои руки за спину, принялся связывать их крепким узлом.

― На суд, ― затянув последний узел, викинг грубо толкнул меня в спину, приказывая идти в сторону выхода.

― Эй. А с этой-то что делать? ― я повернула голову и увидела, что один из скандинавов стоит рядом с Мелиссой. ― Она… это…

― Пусть встаёт. Ты же слышал приказ вождя…

― Да дайте ей спокойно умереть, ― я в очередной раз вмешалась в разговор. ― Она ранена. И не в состоянии идти.

― А тебе кто слово давал, эллинское отродье? ― державший меня викинг замахнулся для удара, но его вовремя остановил второй скандинав.

― Хватит, ― махнув рукой, он направился к выходу. ― Она скоро подохнет. А этих ведите в Зал.

Что-то злобно фыркнув себе под нос, мужчина снова толкнул меня. Мне ничего не оставалось делать, как подчиниться и идти вперёд. Ну что ж, по крайней мере, скоро всё это закончится. Хотя на Елисейских Полях мне теперь не отдохнуть.

Когда мы вышли с арены, я осмотрелась и заметила, что вокруг нет ни одной живой души. Неужели все собирались в этом Большом Зале и хотят посмотреть на нашу смерть? Одно слово ― варвары.

Нас вели знакомым путём, через всю деревню, поэтому у меня появилась уникальная возможность перед смертью насладиться северными красотами. Хотя… назвать это красотами ну никак нельзя: большая часть селения была в ещё разрушенном состоянии, кое-где ещё валялись небольшие куски аквамаринового льда, а новоотстроенные дома не выглядели такими величественными, как о них было написано в книгах. В который раз убеждаюсь, что наши предки любители приврать. Ну что ж, если мне суждено умереть в такой дыре, то, значит, такова воля богов.

Я повернула голову в сторону и моему взору предстал бескрайний голубой океан, в водах которого купались лучи полуденного солнца. На небе почти нет облаков… Идеальное время для полёта.

Переведя взгляд вперёд, я заметила высокие резные двери Большого Зала, в котором нас будут судить и наверняка казнят. И почему-то в моей душе заклокотало… волнение. И это не из-за страха перед смертью… а из-за чего-то другого, более… личного.

Глубоко вдохнув, я попыталась привести мысли в порядок, однако проверенный годами способ не привёл к нужному результату: сердце всё равно бешено колотилось, ладони начали потеть, а в душе появилось неприятное сковывающее чувство. Чтобы хоть как-то отвлечься от внутренних капризов, я посмотрела на Астрид, которая всегда была эталоном внешнего спокойствия. Почувствовав на себе мой взгляд, она тут же перевела глаза на меня и ухмыльнулась.

Вскоре мы подошли вплотную к ступеням, которые я возненавидела ещё в свой первый приход сюда. Помню, в Эринее были такие же, вели во дворец королевы. Их я тоже терпеть не могла, даже будучи несносным ребёнком.

К слову сказать, за своими гневными мыслями я и не заметила, как мы оказались возле огромных дверей, которые я, наконец, смогла рассмотреть: на дереве были вырезаны традиционные узоры, принадлежащие, вероятно, этому племени, и далёкие от реалистичности драконы.

― Наслаждайтесь последними лучами солнца, исчадия Хельхейма, ― один из викингов вплотную подошёл ко мне. ― Скоро ваши головы будут красоваться на пиках на Главной Площади.

В голове уже появились несколько вариантов ответа на довольно обидную реплику, но я решила промолчать. Сотрясать воздух уже незачем ― приговор нам уже вынесли, поэтому нужно поберечь силы. Вдруг пригодятся.

Я бросила короткий взгляд на Астрид, на лице которой не было ни единой эмоции. Блондинка в эту же секунду посмотрела в мою сторону и улыбнулась, коротко кивнув.

― Vale*.

― Vale.

POV Автор.

В Большом Зале было уже всё готово для публичного суда, проходившие здесь крайне редко. Даже Иккинг, которого никак нельзя было назвать пунктуальным, находился на месте и ожидал, когда стражники приведут пленных.

Иккинг сидел рядом со своим отцом, но мыслями был далеко отсюда. Единственное, чего хотела истерзанная и замученная душа ― привести смертный приговор в исполнение и вернуться к привычным делам: обучению новых драконьих наездников, восстановлению деревни и новым открытиям, ужасно хотелось провести эти минуты не здесь, в обществе обезумевшего племени, а в укромном уголке, обнимая Хедер, или же в компании друзей, которым, наверняка, есть что рассказать. Да эти минуты можно было бы провести на спине Беззубика, в конце концов! Вот и ещё несколько поводов ненавидеть этих дикарок, Хель знает как и зачем оказавшихся в Полярных Землях.

Буквально через мгновение неконтролируемый поток гневных мыслей был прерван грохотом массивных дверей. Иккинг сфокусировал своей взгляд на дверном проёме, где показались пять фигур ― трое сканжинавских стражников и два пленника. Зал сперва погрузился в гробовую тишину, но затем взорвался гневными криками и проклятиями.

― Отец, ты говорил, что было трое лазутчиков, ― Иккинг повернулся к Стоику, который сидел с каменным выражением лица, и лишь сдвинутые на переносицу брови говорили о том, что их владелец явно не в духе.

― Их должно быть трое, сын, ― вождь даже не посмотрел в сторону шатена ― он продолжал сверлить взглядом тех, кого всегда ненавидел даже больше драконов. ― Сейчас мы всё узнаем.

Вскоре небольшая колонна оказалась возле круглого очага, позади которого стоял огромных размеров длинный стол с приставленными к нему большими стульями, больше напоминающими троны. Иккинг, не дожидаясь дальнейших указаний, встал со своего места и направился навстречу пленным, которых как раз подвели к очагу.

― Молчать! ― раздался громогласный голос Стоика, и все разговоры моментально стихли. Даже присутствующие здесь драконы не решались нарушать тишину.

Вождь встал рядом с Иккингом, который в этот момент внимательно разглядывал пленниц. Это были две девушки примерно его возраста. Одна из них худощавая кареглазая брюнетка со смуглой кожей, вторая ― белокожая блондинка. Единственное, что их вообще отличало от скандинавских женщин ― слишком мягкие и красивые черты лица. Хэддок про себя отметил, что таких необычных дев он не встречал даже в многочисленных далёких странах, куда отец часто брал его с собой.