― О! А вот и наша дорогая сестрёнка верну… ― Астерия, поначалу обрадовавшаяся приходу младшей сестры, подскочила с насиженного места и приготовилась задавать волнующие её вопросы, однако, увидев заплаканное лицо девушки, южанка захлопнула рот и с недоумением в глазах посмотрела вслед пробежавшей мимо неё амазонки. ― …лась.
― Мне пойти его убить? ― Астрид, проводив обеспокоенным взором свою сестру, перекрутила в руке один из подаренных Иккингом кинжалов и хотела, было, направиться к выходу, как брюнетка её остановила.
― Погоди.
Черноволосая девушка, махнув рукой на всадницу, медленно направилась в соседнюю комнату, куда, собственно, зашла, а точнее сказать, забежала воительница. Кареглазая амазонка тихонько приоткрыла дверь и, словно боясь, прошла внутрь плохо освещённого помещения.
― Мел? ― южанка с удивлением посмотрела на уткнувшуюся лицом в шкуры плачущую девушку. Мелисса, хоть и была младше Астерии и Астрид, но, тем не менее, редко позволяла себе лить слёзы, даже когда было очень больно. ― Мел… ― брюнетка бесшумно подошла к постели и села на её край, а после почти невесомо коснулась насквозь промокших от дождевой влаги рыжих волос юной амазонки. ― Ты чего?
В ответ на этот вопрос всадница Оракула лишь отрицательно покачала головой.
― Ты же понимаешь, что мы всё равно узнаем, что случилось? ― на этот раз к разговору подключилась Астрид, которая не терпела слёз своей сестры ― если девушка плакала, значит, её действительно сильно оскорбили или сделали ей больно, а позволять кому бы то ни было обижать свою сестру блондинка не могла.
― Он тебя обидел? ― Астерия нахмурилась и с недоверием посмотрела на девушку, которая тут же отрицательно покачала головой. ― Точно? ― на этот раз утвердительный кивок.
Южанка скептически скривила губы и бросила на Астрид безразличный взгляд. Пожав плечами, брюнетка поспешно встала с постели и потянула за собой белокурую амазонку.
― Пусть отдохнёт. Сама потом расскажет обо всём.
Всадница Фурии с недовольством посмотрела сначала на Астерию, а потом на Мелиссу, однако спорить не стала и поспешила удалиться из комнаты, оставляя младшую сестру в компании собственных мыслей и обеспокоенно урчащего Оракула.
Как только за двумя амазонками закрылась массивная дверь, к кровати неуверенно подошёл чёрный дракон, морда которого, казалось, выражала какую-то озабоченность. Курлыкнув, ящер ткнул свою всадницу носом в бок, а затем настойчиво зарычал, заставляя обратить на себя внимание.
― Отстань, Оракул, ― приглушённая рыданиями фраза сорвалась с губ юной воительницы. Впрочем, звучавшее в голосе девы раздражение не отпугнуло Фурию, а наоборот, заставило её с ещё большим энтузиазмом дёргать Мелиссу. Рептилия прекратила, в буквальном смысле, совать свой нос, куда не надо, лишь тогда, когда амазонка подняла голову со шкур. ― Да что тебе нужно?
Ящер заурчал и попытался забраться на небольшую по размерам постель, однако воительница тут же спихнула его обратно на пол. Заскулив, Фурия улеглась на слегка запылённые доски и виновато посмотрела на свою хозяйку, которая совершенно не желала идти на контакт.
Некоторое время северянка безучастно смотрела заплаканными глазами на воющего дракона, а после, не выдержав этих «рыданий», подошла к нему и уселась под его горячим боком. Оракул тут же обвил юную воительницу хвостом и положил морду ей на колени, успокаивающе при этом урча.
Амазонка нежно поглаживала Фурию, словно котёнка, и смотрела перед собой невидящим взглядом, ― мысли юной воительницы были направлены на единственный объект, который по определению меньше всего заслуживал её внимания, ― на охотника. При одном воспоминании о кареглазом всаднике сердце воинственной девы болезненно сжималось, душа наполнялась непроглядной тоской, а к горлу подступал противный душащий ком.
Когда образ так непохожего на северянина мужчины вновь появился перед юной эллинкой, казалось, сумевшей унять разбушевавшиеся эмоции, сапфировые глаза опять заблестели от проступивших слёз, а грудь снова начали разрывать тихие рыдания, которые девушка пыталась унять всеми силами.
Оракул снова обеспокоенно заурчал и сильнее прижал к себе хвостом плачущую амазонку, видимо, в глубине своей драконьей души надеясь её успокоить. Девушка лишь откинулась на бок Фурии и в голос разрыдалась. Гречанка и помыслить не могла, что неизбежное расставание с тем, кого всегда считала своим врагом, высушит в ней последние капли гордости и заставит ещё больше страдать не до конца окрепшую душу. Мелисса огромным усилием воли заставила себя смахнуть с лица противные солёные капли и с тоской посмотрела на укрытое чем-то плотным подобие окна.
— Лучше бы его убили, — ужасная мысль, посетившая воительницу, таки сорвалась с её пересохших губ.
Оракул, до этого спокойно лежавший на полу, заурчал и уставился на свою хозяйку, которая говорила какие-то странные речи. Наверное, если бы он был человеком, то непременно отругал бы свою сестру за такие слова, однако, будучи рептилией, он мог лишь злобно рычать да обижено курлыкать, выражая свои драконьи эмоции.
― Что? ― амазонка с раздражением взглянула на своего хранителя, а затем снова повернула голову к закрытому «окну». ― Так было бы легче… ― девушка отвела полные досады глаза в сторону и тяжело откинулась на бок ящера. Некоторое время она молча смотрела на тёмный потолок, под которым висели несколько пучков каких-то ароматных трав, а после прикрыла опухшие от слёз глаза, надеясь поскорее призвать к себе сон, который непременно спас бы её от тяжёлых мыслей.
Мелисса распахнула глаза и резко села на пыльных досках старого пола. Девушка жадно хватала ртом тёплый воздух и судорожно оглядывалась по сторонам, тщетно при этом пытаясь успокоить трепещущееся, словно пташка в клетке, сердце. Оракул, почувствовав шевеление под своим боком, нехотя приоткрыл янтарный глаз и с недовольством посмотрел на тяжело дышащую всадницу.
― Прости… опять кошмары, ― эллинка сочувственно взглянула на дракона и закрыла руками влажное от холодных капель пота лицо. Опять ей снился тот же страшный сон: небо над незнакомым островом, погоня и амазонская стрела, летящая прямо в девичью грудь. Уже две недели этот сон заставляет юную гречанку просыпаться среди ночи с раздирающими криками. Даже успокаивающие настои более не помогали.
Когда дыхание восстановилось, а биение сердца пришло в норму, воительница встала с пола и осмотрелась вокруг: она находилась в знакомой небольшой комнате лазарета. На столе медленно догорала временная свеча, показывавшая свой последний утренний час, а в закрытое «окно» нещадно бились ветер и холодный дождь.
― Боги… Оракул, поднимайся быстрее, ― амазонка принялась толкать разленившегося в «плену» дракона. ― Нам нужно собираться.
Впрочем, Фурия никак не отреагировала на слова своей хозяйки, ― ящер лишь с недовольством посмотрел на наездницу, а после перевернулся на другой бок: суетиться по поводу сборов Оракулу было не к чему, ведь Мелисса даже не потрудилась снять с него седло вчера вечером.
― Вставай, тебе гово…
― Сестрёнка, ― скрип открывающейся тяжёлой двери и голос старшей сестры перебили начатую амазонкой речь. ― А… ты уже проснулась… тем лучше.
Астрид, выполнив свою первую на это утро задачу, хотела уже покинуть пределы душной комнаты, как внезапно остановилась. Блондинка внимательно посмотрела на Мелиссу: всегда улыбчивая и жизнерадостная девушка сейчас выглядела потрёпанной, как после хорошей битвы ― волосы были собраны в неаккуратный хвост, в припухших от слёз глазах читались безграничная тоска и усталость, а всегда румяные щёки сделались болезненно бледными.
― Мел…
― Я не хочу возвращаться, Астрид, ― фраза, которую юная амазонка не решалась произносить вслух даже находясь наедине с собой, с небывалой лёгкостью сорвалась с её губ. Девушка виновато взглянула на свою сестру, которая, казалось, ждала эти слов.
― Что? ― всадница с лёгким недоверием посмотрела на рыжеволосую эллинку, то и дело уводящую взор в сторону.
