И Терренс вряд ли мог сказать, от чего голова кружилась сильнее.

То ли от вина, которое нельзя назвать крепким и таким уж непривычным для организма – он ведь не малолетняя девочка, впервые пробующая спиртное.

То ли от близости Рендалла, на которого он заглядывался в течение последних нескольких месяцев своей жизни, вспоминая их общую историю едва ли не до первой встречи в парке, но так и не решился бы попробовать с ним хоть что-то, если бы не случайное столкновение в городе.

Рендалл был для него эликсиром чистого безумия, квинтэссенцией любовного помешательства.

В определённой мере, это пугало, но и наслаждения приносило не меньше.

Рендалл горячий, отзывчивый, страстный. И, – о, неужели такое действительно возможно? – стонет умопомрачительно сладко. Так, что это не наталкивает на мысли о дешёвом порно или театральной постановке. С элементами всё того же порно.

Терренс ловил себя на мысли, что впервые наслаждается голосом партнёра, а не жаждет заткнуть ему рот, как случалось прежде. А в голову лезли удивительные мысли. Он хотел напиться Рендаллом, хотел, чтобы это состояние ментального головокружения никуда не девалось. Хотел находиться рядом. Хотел, чтобы никто другой не пытался предъявлять права на Рендалла.

Прекрасный, идеальный, восхитительный.

И только его.

Подобная постановка вопроса виделась ему безупречной.

Кончая, он прошептал имя так, как было позволено только ему. Для остальных – Рендалл. Для него – Рен.

Уснули они только под утро.

Эта ночь положила начало отношениям, в которых они потерялись и растворились без остатка на полтора месяца, а потом бестолково разошлись, поскольку сыновний долг потребовал от Рендалла определённых жертв.

Согласны ли вы, Кейтлин Эмилия Бартон…

Рендалл слушал торжественную речь в напряжении. Ждал, мысленно делал ставки: решится ли Кейт бросить его первой, отказавшись от брака, который был ей в тягость не меньше, чем ему? Нет. Не решилась. Она не собиралась делать этого из принципа.

Наказывала себя за то, что не смогла добиться поставленной цели.

Его за то, что он получил любовь Терренса играючи, не прикладывая к этому особых усилий.

Терренса за то, что посмел влюбиться не в неё, а в другого человека.

– Да, я согласна, – голос её прозвучал холодно, хотя и без демонстрации повышенной степени отторжения.

Рендалл чувствовал, что теперь все взгляды переметнулись в его сторону. Остались считанные секунды до принятия окончательного решения. Спину будто прижигали калёным железом.

Отец смотрел с ненавистью, а Мартин – со своим вечным сожалением.

Он не знал всей правды, если, конечно, Терренс с ним не поделился историей отношений. Он просто верил, что Рендалл таким поступком предаёт его старшего брата, нанося смертельный удар.

Согласны ли вы, Рендалл Герберт Стимптон…

Воздух, окутывающий его, сгущался.

Трой затаил дыхание, будто именно он, а не Рендалл, должен был отвечать на поставленный вопрос и ставить подпись на официальных документах, обязуясь навечно связать себя узами брака с Кейт.

«Ты уходишь в никуда, Рендалл Герберт. Никто не даст гарантии, что у вас что-то получится. Ты отказываешься от стабильности и сытой жизни, пусть и в сопровождении ненависти, ради Терренса? Ты готов рискнуть? Ты уверен в том, что делаешь?».

«Да. Да. Тысячу раз да».

Обернувшись, Рендалл вновь перехватил взгляды одноклассников.

Посмотрел на Энтони, копавшегося в телефоне, а теперь оторвавшегося от созерцания экрана и посерьёзневшего. Кажется, Кларк даже смутился, осознав, что Рендалл застал его за этим занятием.

Перевёл взгляд в сторону Мартина, улыбнулся радушнее обычного, без слов призывая воспрянуть духом и не изображать вселенскую скорбь, будто это не свадьба, а поминки.

Вновь вернулся к наблюдению за Кейтлин.

Ладони, обтянутые белоснежным кружевом, крепко сжимали букетик декоративных роз, окружённых какими-то мелкими цветочками, название которых Рендалл не стремился запомнить. Кейт не выглядела в данный момент своей жизни радостной, опровергая тем самым заявления, гласившие, будто невесты всегда находятся на седьмом небе от счастья. Рендалл чувствовал, что она от его присутствия поблизости, испытывает далеко не положительные эмоции, но признавал, что, услышав отказ, Кейт не проникнется благодарностью. Лишь возненавидит ещё сильнее.

– Согласны ли вы…

– Нет. Не согласен.

Не дожидаясь окончания фразы, он одним махом обрубил все имеющиеся нити.

Напряжение зазвенело в воздухе, а слова Рендалла стали раскатом грома посреди ясного неба. Преувеличенно громко, невероятно решительно.

Трой выдохнул с шумом, услышав эти слова.

Мартин уставился на Рендалла ошарашено.

Сам же Рендалл повернулся к окружающим лицом, улыбнулся и, не тратя времени на ненужные объяснения, направился к выходу из сада, воспользовавшись растерянностью гостей.

Они все застыли, подобно ледяным изваяниям, не понимая, как такое могло случиться. И почему жених сделал это только сейчас, фактически опозорив невесту перед всеми присутствующими.

Рендалл шёл, гордо вскинув голову, игнорируя взгляды, направленные в его сторону. Каждый шаг звучал, как очередной звон колокола.

Дальнейшие события завертелись с сумасшедшей скоростью и напоминали кадры из триллера, по неизвестным причинам попавшие в милую семейную мелодраму.

Кейтлин, отшвырнула в сторону ненужный букет и, не теряя времени, метнулась к столу. Явно не для того, чтобы запустить в Рендалла невостребованным тортом. Наибольший интерес вызывали иные вещи, лежавшие там.

Ублюдок, испортивший ей не только свадьбу, но и жизнь, вставший на пути к счастью, не должен был отделаться так просто. Душа требовала мести, настоящей, ощутимой, прочувствованной.

Рукоятка ножа, предназначенного для нарезки свадебного торта, идеально легла в ладонь, словно именно для рук Кейтлин и была создана.

Белоснежные ленты, свисающие длинными хвостами, блёстки… Красное на белом будет смотреться великолепно. Когда эти ленты украсит брызнувшая кровь, они превратятся в настоящее произведение искусства.

Кейт провела остриём по пальцу и улыбнулась, увидев набухающую рану. То, что нужно. И пусть её осудят, пусть признают преступницей. Она даже отрицать факта не станет.

Пусть видят все.

Пусть узнает Терренс.

Она всегда исполняет свои обещания, даже если делает это с небольшим опозданием.

Я убью человека, которого ты полюбишь. Не сомневайся в этом, Терренс.

– Кейтлин, нет!!!

Громкий крик Говарда заставил Рендалла обернуться и поражённо застыть на месте. На плече Говарда Бартона расплывалось кровавое пятно, он старался удержать, перехватив за запястья, дочь, отчаянно рвавшуюся к Рендаллу.

– Хочу, чтобы он страдал, как страдала я. Я убью его, папа. Пусть он умрёт. Тогда Терренс будет только моим. Только моим.

Фразы, срывавшиеся с её губ, повторялись слово в слово. Своеобразная зажёванная плёнка.

Кейт пыталась вырваться из захвата, лезвие ножа мелькало в воздухе, окрашенное алыми каплями, запачкавшими не только ленты, украшавшие рукоятку, но и платье невесты, а теперь падающими на землю.

По щекам Кейтлин потекли чёрные от туши слёзы, а голос становился всё тише. Она перехватила нож выше рукоятки, позволив лезвию прорезать кожу, превратив редкие капли в кровавый поток, и теперь широко улыбалась, продолжая при этом отчаянно рыдать.

Говард обернулся и одними губами произнёс Рендаллу:

«Уходи».

Ни обвинений, ни презрения, ни ненависти. Только сожаление.

Рендалл не пытался оправдаться.

Он прислушался к совету и ушёл, не увидев, как Кейтлин выронила окровавленный нож, а потом зарыдала в голос, уткнувшись носом в плечо отца.

*

«Тут такая драма разыгралась. Тебе и не снилось».

«Что случилось?».

«Кейтлин схватилась за нож и бросилась за Рендаллом».