– Ты тоже, – выдохнул Терренс. – Я не хотел грубить, просто настроение такое.

– Я знаю. – Мартин кивнул в сторону приглашений, которые заметил почти сразу, как только подошёл к столу. – И понимаю, почему ты на всех огрызаешься.

– Иногда мне кажется, что я схожу с ума, – признался Терренс. – А потом прихожу к выводу, что это ещё не конец. Окончательно я свихнусь в тот момент, когда на меня снизойдёт озарение – да, теперь они стали законными супругами, и будут вместе до тех пор, пока смерть не разлучит их. Вот после завершения церемонии бракосочетания я действительно сдамся и окончательно потеряю интерес к жизни.

– Не говори ерунды. Ты несколько лет посыпал голову пеплом из-за Мишель, а в итоге выяснилось, что не особенно в ней нуждался.

– Уверен, что ты выступаешь на стороне своего приятеля, ну и самой французской дивы, которая явно смогла заслужить твоё расположение. Ты был наблюдателем, а я – непосредственным участником.

– Несмотря ни на что, Мишель довольно милая. А ты напрасно нагнетал обстановку, что тогда, что теперь.

– Марти, не сравнивай две ситуации, которые выглядят одинаково только по титульному листу – содержание их близко друг к другу не стояло.

– Но ведь ты действительно любишь преувеличивать и приукрашивать.

– Надеюсь, ты никогда не влюбишься.

– Очень милое пожелание, – хмыкнул Мартин. – Лучше не придумаешь. Спасибо.

– Учитывая наше семейное предание, можно считать, что я только что пожелал тебе счастья в виде тихой, спокойной жизни, лишённой диких страстей и невероятных трагедий.

– Если бы ты не услышал этот рассказ с детства, возможно, не стал бы примерять его к каждой влюблённости, которую переживал.

– Я этого не делал.

– Конечно.

Мартин закатил глаза, давая понять, что дальнейшие слова брата комментировать не станет, и вообще отказывается реагировать на столь громкие заявления. Иногда он старался поддерживать нейтралитет в отношениях и не спорить с Терренсом, но случалось, что и его терпение лопалось. Тогда Мартин начинал огрызаться в ответ, ну или просто спорить, не переходя на повышенные тона.

– Конечно, – передразнил Терренс. – Я вообще не думал, что у нас с ним получится что-то серьёзное.

– У вас и не получилось. Удивительно, правда?

– Заткнись. Просто возьми и заткнись, – голос Терренса прозвучал угрожающе, но Мартин лишь дёрнул плечом.

Его угрозы со стороны брата не пугали.

Захлопнув папку с отчётом, Терренс потянулся к замку очередного ящика, надеясь, что хотя бы там найдутся его письма, а не будут по закону подлости находиться в последнем из шести.

Мартин принялся складывать папки обратно в стол.

Терренс случайно зацепил его локтем, Мартин выронил папку с отчётами за второй – какое счастье, что не за третий – триместр. Бумаги разлетелись по полу, заставив Мартина едва ли не окаменеть от ужаса. Он изумлённо посмотрел на результат своей деятельности, будто не верил, что всё это на его совести.

– Не стой столбом, – прошипел Терренс, присев на корточки, начиная собирать разлетевшиеся листья и не упустив возможности ударить брата под коленку. – Шевелись, пока отец не вернулся и не снял головы с нас обоих.

Мартин от этого удара – не сильного, но довольно ощутимого – ожил и опустился на колени, начиная собирать листы, заполненные непонятными ему схемами.

Конечно, теперь им предстояло провозиться в кабинете отца дольше положенного, чтобы привести бумаги в надлежащий вид, рассортировав всё так, как было прежде, но у них был образец в виде отчётности за первый триместр. Это облегчало задачу. Главное, чтобы и содержимое той папки не превратилась в невнятную мешанину из случайных документов, вылетев из рук.

Он собирался отпарировать высказывание брата, сказав, что просто задумался, разрабатывая план, способный помочь им обоим избежать наказания, повернул голову и промолчал, заметив направление взгляда Терренса.

Это не было похоже на обычное раздражение, практически соседствующее с Терренсом весь прошедший год. Это была мрачная сосредоточенность и задумчивость.

Что такого Терренс мог обнаружить в платёжных документах, Мартин не представлял, потому не упустил возможности подобраться ближе и посмотреть, какие вещи вводят в состояние ступора старшего брата.

Совершенно обычный, ничем не примечательный платёжный документ. Мог бы быть, если бы не одна существенная поправка. Терренс сканировал взглядом договор, заключённый с родителями Рендалла. Всё бы хорошо, договор был типовой – ничего выдающегося. А вот квитанция, прикреплённая к нему, действительно заслуживала внимания.

В графе получателя денежного перевода значилась академия.

В графе отправителя стояла фамилия, ставшая, в своё время ночным кошмаром Терренса.

Бартон.

Венчала всё это сомнительное великолепие подпись отца Кейт.

И Мартин готов был поклясться, что в голове Терренса окончательно сложилась картина событий. Он, не прикладывая особых усилий, играючи, получил ответы на давно терзающие его вопросы.

Шум, раздавшийся в коридоре, заставил Мартина насторожиться.

Но было поздно.

Ручка повернулась, дверь сначала тихонько приоткрылась, а потом и вовсе распахнулась настежь.

Мартин продолжал сидеть на полу, сжимая в руках собранные документы, Терренс прожигал взглядом платежные квитанции, обеспечившие пребывание Рендалла на территории академии.

На пороге стоял Альберт Уилзи и с неодобрением смотрел на обоих сыновей, словно уже сейчас знал: они нарушили идеальный порядок.

*

– Оцени иронию, Тони. За какую-то мелкую провинность мы оказались под домашним арестом и теперь вынуждены просидеть в своих комнатах до завтрашнего утра. Как будто мы – дети малые. Иногда родители ведут себя очень странно. Спасибо, хоть в угол не поставили, предложив подумать над своим поведением.

– Неужели и мистер «Я самый идеальный из младшего поколения Уилзи» в чём-то провинился? Допускаю мысль, что ты действительно натворил что-то. Но Мартин в роли нарушителя порядка? Это за гранью моего понимания. Тебя ещё не обвинили в оказании дурного влияния на брата?

– Пока обошлось. Самое странное, что ему практически во время всех семейных конфликтов достаётся сильнее, чем мне. От меня, видимо, разумных поступков уже не ждут, а Мартин ещё не исчерпал лимит доверия. Просто он не способен уследить за глупым старшим братом, и в этом его основная вина. Равно, как и том, что он не может заставить меня измениться в лучшую сторону, вдохновив своим примером. Подводя итог всему вышесказанному: независимо от того, насколько мы не оправдали ожиданий, наказание актуально в отношении обоих и обязательно будет приведено в исполнение.

Терренс присел на край стола и без особого интереса посмотрел, что происходит за окном.

Родители прогуливались во дворе и о чём-то разговаривали. Нэнси активно жестикулировала, Альберт оставался более сдержанным, нежели супруга. Однако шли они нога в ногу, что Терренса забавляло. Они вообще многое синхронно делали. И, идя по жизни, смотрели не друг на друга, а в едином направлении, что вроде как считалось одним из признаков идеального брака.

В вопросе воспитания детей они тоже были солидарны, лишь время от времени их мнения расходились в мелочах.

После того, как отец вернулся и застал сыновей в кабинете, посреди разбросанных бумаг, последовало незамедлительное выяснение отношений, очередная порция нотаций, напоминание о том, насколько дурно они поступают, обманывая, и вопрос, что, собственно, оба позабыли среди школьной документации, если в настоящий момент никакого отношения к ведению дел академии не имеют.

Мартину, как обычно в противостоянии с ближайшими родственниками, красноречия не хватило. Терренс впервые за долгое время тоже оказался перед оппонентом полностью безоружным, не имея в запасе вороха аргументов, с помощью коих можно отстоять свою правоту.