Мартин хотел вернуться обратно в зал, но услышал шаги и обернулся, вглядываясь в темноту. Свет он не включал. Человек, за ним последовавший, тоже не нарушал сонную тишину загородного дома.

– Снова нужен кто-то, в чьей компании можно выговориться? Или просто наслаждаешься красотой ночного пригорода? – поинтересовался Рендалл, выходя на балкон.

Иногда Мартину казалось, что именно Рендалл – его настоящий брат, понимающий и чувствующий перемены в настроении. Выбирающий для разговоров наиболее подходящие моменты, а не лезущий в душу тогда, когда молчание кажется единственным оптимальным решением. Единственным выходом из ситуации.

– Думал об этом в школьные годы, думаю и теперь. Сесиль тебе и в подмётки не годится.

– Можно ли расценивать данные слова, как официальное предложение работодателя? – засмеялся Рендалл.

– Хочешь сменить сферу деятельности и стать психологом, работающим с моими подопечными?

– Это могло бы стать интересным опытом, – пояснил Рендалл, подходя к балконному ограждению и опираясь на него обеими ладонями. – Если однажды действительно решусь переквалифицироваться, обязательно вспомню о перспективах возвращения в «Чёрную орхидею» в новом качестве.

– Тебе нравилось это время? – поинтересовался Мартин.

– Какое именно?

– То, что связано со школой.

Рендалл задумался.

– Да как сказать… Оно явно было неплохим. Даже не так. Для той поры оно было классным. Не всегда, не во всём, но по большей части. Однако мне нравится жить в этом возрасте, в своём настоящем. Появись у меня возможность вернуться в прошлое, я не стал бы этого делать. А что? У тебя возникала такая идея?

– До недавнего времени случалось периодически, – честно признался Мартин. – Не скажу, что жаждал вернуться и прожить всю жизнь заново. Мне бы просто хотелось многое изменить. Однажды сделать не тот выбор, а потом – ещё. И ещё. Полностью перевернуть привычный уклад, перекроить его и заново сшить. Кажется, с такими заявлениями я тяну на одного из постоянных клиентов какого-нибудь психоаналитика.

– Нет. Почему? По-моему, это свойственно многим людям, – заметил Рендалл. – Ты же знаешь. Нельзя быть довольным всегда и всем.

– Нельзя, – согласился Мартин. – Но весьма печально жить, понимая, что недоволен большей частью событий своей жизни.

– Без них ты не был бы тем, кем являешься теперь.

– Вот с этим точно не поспоришь.

– Мартин?

– Да?

– Тебя угнетает именно это?

– Что именно?

– Осознание того, кем ты являешься теперь? И некие проблемы, с этим связанные?

– С чего ты взял?

– Ты же не думаешь, что мне ничего не сказали?

– Терренс, – протянул Мартин и покачал головой. – Как всегда.

– Не в подробностях, лишь в общих чертах. Впрочем, этого было достаточно, чтобы понять причины твоей нервозности.

– Знаешь главу семьи Брайт?

– Кто же не знает воздушную империю Брайтов и того человека, что находится у штурвала? – усмехнулся Рендалл. – О нём наслышаны все, кто так или иначе связан со сферой бизнеса. Любитель сметать конкурентов со своего пути, удачливый делец, поднявшийся из грязи, получивший пропуск в аристократическое общество благодаря первому браку с аристократкой, о чьей красоте слагали легенды. Она была моделью, если не ошибаюсь?

– Да, именно так. Она и, правда, очень красивая… Была.

– Некоторые до сих пор шепчутся по углам о том, что Альфред до брака с Реджиной отличался полным отсутствием манер, только что в скатерть не сморкался, а потому нередко попадал в неловкие ситуации. Сейчас, конечно, открыто об этом никто не говорит, а сам Альфред привык к светскому лоску, опылился, научился мимикрии и окончательно стал, что называется, своим. Больше не даёт поводов над ним смеяться. Мы точно не поддерживаем приятельских отношений, но три года назад доводилось сталкиваться по рабочим вопросам. Наверное, с тех пор он меня ненавидит.

– Почему?

– Я был адвокатом его бывшего делового партнёра. Мы выиграли то слушанье. Суд обязал Альфреда выплатить довольно приличную сумму, и я очень сомневаюсь, что он охотно расстался с этими деньгами.

– Как тесен мир, – выдал Мартин многозначительным тоном.

– Теснее, чем всем нам кажется.

– Сейчас ты скажешь, что лично знаком и с его сыном, чем окончательно меня добьёшь.

– Живи, – милостиво разрешил Рендалл. – С сыном сталкиваться не приходилось, но он в то время, кажется, и не обитал под одной крышей с Альфредом. Тогда о первом браке Брайта-старшего никто не вспоминал. Говорили о новой избраннице и её дочери. Впрочем, с ними я тоже не знаком. А ты?

– Только с Реджиной.

– И судя по всему, общение было так себе.

– Честно?

– По возможности.

– Оно было отвратительным. Всего пара минут, но какой эффект.

– Похоже, сын пошёл совсем не в родителей.

– Совсем не в них. Я бы подумал, что он не из их семьи, но внешнее сходство с обоими опровергает теорию об усыновлении.

– Значит, просто исключение из правил.

– Моя персональная революция, – тихо произнёс Мартин и усмехнулся, перехватив удивлённый взгляд Рендалла, впервые услышавшего подобную характеристику.

Уделив разговору ещё некоторое время, Рендалл вновь спустился вниз, оставив Мартина в одиночестве.

Ушедшие было мысли, вернулись и накинулись с повышенным энтузиазмом. Поколебавшись немного, Мартин принял окончательное решение – поехать домой. По дороге он несколько раз пытался дозвониться до Кэндиса, но успеха не достиг.

Телефон повторял одно и то же. Абонент вне зоны доступа. Оставьте сообщение или перезвоните позже.

Чудовищные картины продолжали представать перед глазами.

Алая кровь, размазанная по пальцам, розоватая слюна на приоткрытых губах и еле различимый голос.

Мартин боялся, что, приехав, столкнётся с этими видениями наяву. Шагнёт в лифт, увидит багровые следы на зеркале, и в тот же момент поймёт, что подсознание с ним не играло. Оно предупреждало об опасности.

В реальности Кэндис обнаружился не у дверей квартиры, а там, где шесть лет назад Мартин едва его не сбил. У подъезда.

Стоял, сунув руки в карманы, опустив голову и разглядывая носки оксфордов.

Первым, что бросилось в глаза, была именно кровь.

Рукава и полы некогда белоснежной куртки измазаны побуревшими пятнами. Содранная ногтями кожа на шее. Разбитый нос, пострадавшие губы. Часть лица занавешена волосами. Если отвести в сторону прядь, можно увидеть ещё и заплывающий глаз.

Мартин подцепил пальцами подбородок, не позволяя отвернуться и смотреть в сторону. Волосы всё-таки убрал, чтобы рассмотреть внимательно.

– Вернулся раньше, чем планировал, – произнёс Кэндис, усмехнувшись.

Прикусил губу, попадая зубами в рану, поморщился болезненно, сплюнул кровь на бумажный платок, сминая его в руках

– Красавец, да? Жаль, что очки прихватить не удалось. Не хотелось лишний раз пугать, но…

– Кто? – спросил Мартин тихо, но с плохо скрываемым гневом.

– Альфред. Тёплый приём от любимого отца.

– Из-за разговора о Манчестере?

Кэндис покачал головой.

– Нет. Кто-то слил ему фотографии нашей совместной вылазки. Снял момент встречи у ворот и поцелуй, а потом отправил материалы Альфреду. И, признаться, я даже догадываюсь, кто. Альфред оценил, как видишь.

Кэндис вздохнул и вновь поправил волосы, закрывая пострадавшую часть лица.

– Идём, – произнёс Мартин, сжимая ладонь в своей руке и чувствуя ледяное прикосновение с трудом сгибающихся пальцев. – Ты замёрз. Давно ждёшь?

– Часов… пять? Наверное… Не знаю.

– Почему не позвонил?

– Телефон остался там. Да и не только телефон. Все вещи в доме отца, – дёрнув плечом, ответил Брайт. – Денег у меня не было.

– Идём, – повторил Мартин, потянув Кэндиса, не думавшего сопротивляться, за собой.

Попутно прикидывал, что может грозить человеку, ворвавшемуся в чужой дом с целью убить хозяина. Явно ничего хорошего. Но в этот момент Мартин думал лишь о том, что хочет уничтожить Альфреда Брайта.