У него не было ощущения, что нить между ним и школьными приятелями разрывается. Они обещали писать ему, и он знал, что через несколько дней действительно обнаружит в почте несколько посланий. Одно из них будет начинаться словами «милый Даниэль», а второе – «мой верный оруженосец».

Традиции нерушимы, и это тот случай, когда такая консервативность радует.

Место у окна способствовало пробуждению меланхолии. Тихой, приятной, но всё-таки меланхолии. Первые полчаса поездки Даниэль только тем и занимался, что наблюдал за пейзажами, проносившимися мимо. Налюбовавшись природой, полез в рюкзак, стоявший рядом, достал книгу.

Нужно было чем-то себя занять, и он решил, что чтение станет наиболее оптимальным вариантом. В качестве альтернативы он рассматривал разговоры с попутчиками, но соседнее кресло пустовало, а лезть к людям, сидевшим на приличном расстоянии, было абсолютно не с руки. Глупо и недальновидно.

В конечном итоге, зачитался настолько, что совершенно не ощущал одиночества, не мучился от невозможности поделиться мыслями с кем-нибудь посторонним. Он следовал за героем и наслаждался текстом, льющимся столь же неспешно, как стекает с ложки густой мёд, обволакивающим и искусным. Увы, но современным авторам подобное мастерство и не снилось.

Даниэль заложил между страниц закладку и потёр глаза.

– В тот самый час, когда томят печали

Отплывших вдаль и нежит мысль о том,

Как милые их утром провожали,

А новый странник на пути своём

Пронзён любовью, дальний звон внимая,

Подобный плачу над умершим днём, –

Я начал, слух невольно отрешая,

Следить, как средь теней встаёт одна,

К вниманью мановеньем приглашая.

Голос Даниэлю был незнаком.

– Прошу прощения?

Даниэль запрокинул голову, желая посмотреть, кто же к нему обратился. Разумеется, и обладателя голоса Даниэль видел впервые в жизни, но в том, что надолго запомнит его, совершенно не сомневался.

Неожиданный собеседник, судя по внешнему виду, был года на два или три старше, но при этом гораздо… ярче. Длинные рыжие волосы, собранные в хвост, голубые глаза за стёклами очков в серой оправе и лёгкая россыпь веснушек на носу.

Одет парень был довольно стильно, а по росту явно превосходил Даниэля, хотя тот себя коротышкой никогда не считал.

– Книга, которую ты держишь в руках, – пояснил незнакомец. – Строки, которые я продекламировал, относятся к части «Чистилище», песнь восьмая. Я заметил, что как раз там ты и остановился, прежде чем вложил закладку. Наверное, сначала моё высказывание могло показаться довольно неуместным, но я лишь процитировал то, что напрашивалось первым делом. В последнее время мне так редко попадаются люди с хорошим литературным вкусом, что я отчаянно радуюсь каждому из своих единомышленников.

– А разве я говорил, что книга мне понравилась?

– Нет. Но это и так видно. Ты был настолько увлечён чтением, что не заметил, как к тебе подошли. На самом деле, я не стал бы беспокоить, но так получилось, что это моё место.

– О, прошу прощения, – вновь произнёс Даниэль, убирая рюкзак и думая о том, что начинать беседу с этой фразы как-то нелепо.

Он же не только начал, но и повторяет её второй раз, как будто больше ничего сказать не способен.

– Да ничего страшного, – произнёс парень.

– Ты… – начал Даниэль, перехватил чужой взгляд и запнулся.

Вопрос мог показаться, как нормальным, так и чрезмерно личным.

– Да?

– Ты далеко едешь?

– Прилично.

– Точнее?

– Это допрос?

– Нет, просто мне нужен гид для прогулок, ознаменованных интересными дискуссиями, – выдал Даниэль, хотя сам от себя подобного не ожидал. – Можно литературными, а можно и на любую другую тему.

Обычно его решимости не хватало и на начало разговора, не то, что на такие вот заявления с подоплёкой.

– А куда едешь ты? – спросил парень, приподняв уголок губ.

Его слова Даниэля не смутили и не поставили в тупик, скорее развеселили и даже способствовали пробуждению уверенности.

– В столицу Шотландии. Это мой первый год в Эдинбургском университете, и я совершенно не представляю, что, как, к чему. Меня одолевают типичные вопросы типичного студента, только-только попавшего в свою альма-матер. Ты учишься? Или работаешь?

– Эдинбургский университет? Достойный выбор, – без тени иронии выдал парень. – Знакомое место. Прекрасное. Надеюсь, оно и тебе понравится.

– Ты учишься там, да?

– Как ни странно, но, да. Именно там и учусь. Третий курс обучения, литература.

– Первый курс обучения. Экономика, – произнёс Даниэль, протягивая ладонь для рукопожатия и получая ответное прикосновение, немного деликатное, но приятное.

– Как насчёт имени? Или будем теперь называть друг друга экономикой и литературой?

– Прошу…

– Прощения, – засмеялся парень, продолжая фразу за Даниэля. – Ты уже извинялся и не единожды. Правда, не знаю за что. Лучше скажи, как тебя зовут.

– Даниэль Ричмонд.

– Вэлмар Миллер.

– Приятно познакомиться, – отозвался Даниэль, нисколько не покривив душой, и улыбнулся.

Ему действительно было приятно. Очень-очень приятно.

Комментарий к Глава 8. Тот, кто начинает новую жизнь.

Три четверти позади. Остался последний рывок.

Игры поколения остались в прошлом, а впереди лишь революция. Его персональная революция).

========== История IV. Его персональная революция. ==========

Ангел ночи,

Мне кажется, ты на моей стороне.

Вижу тебя, где бы ты ни был.

Я чувствую, ты касаешься моей кожи.

Время замедляет свой ход только для нас,

Без тебя нет надежды в моём мраке.

Ты даришь мне мгновение,

Которое никогда не кончается.

Позволь мне почувствовать твоё сердце,

И я пойду с тобой на край света.

Мой ангел ночи,

Я всегда рядом с тобой, лети со мной в вечность,

Держи меня в своих объятьях и целуй меня.

Я закрываю глаза и мечтаю с тобой,

Унеси меня вдаль,

Никогда не подводи меня… (с)

Комментарий к История IV. Его персональная революция.

Blutengel - Angel of the night

========== Глава 1. Тот, кто ищет выход из сложившейся ситуации. ==========

Когда тебе семнадцать, кажется, что весь мир находится в кармане. Достаточно лишь запустить туда руку, и желаемое обнаружится в зоне досягаемости.

Глаза скрыты розовыми очками, на губах цветёт счастливая улыбка, а шкала разочарований по показателям находится на минимуме, ведь заполнить её, по сути, нечем. Самой большой трагедией в жизни является невзаимная любовь, о которой забудешь уже через несколько дней, недель или месяцев – в зависимости от того, насколько ветреная особа осталась с разбитым сердцем.

Кажется, в это время душевные раны затягиваются в разы быстрее, а груз ответственности не давит на плечи. Эмоции бьют через край, и это – единственное, что кажется важным. Каждый маленький шажок на пути к успеху даёт такое ощущение вселенской эйфории, что хватит на десятерых, но достаётся это только одному.

Когда тебе семнадцать, ты можешь менять мнение со скоростью, сравнимой с той, что выдают на трассе болиды или той, что свойственна свету. При этом никто не станет осуждать и говорить о ненадёжности, припишут разве что к творческим, немного – или сильно – эпатажным личностям, сумеют найти в таком поведении особое очарование и сделают своим лидером. Останется только склонить голову, позволив провести церемонию коронации, а после – почивать на лаврах, принимая почести и восторги с повышенным уровнем снисхождения во взоре. Делать вид, будто чужое внимание досаждает, а на деле наслаждаться им в полной мере.

Когда тебе семнадцать, перед тобой открыты сотни, тысячи, а то миллионы дверей. Никто не осудит за проступок. Скажут лишь, что каждый учится на своих ошибках, каждый выбирает собственный путь и нарабатывает жизненный опыт, о котором потом можно будет вспоминать со смехом, удивляясь, как такая мелочь могла вызывать шквал эмоций.