Окончательно расставив приоритеты, Кай с головой погрузился в учебный процесс, желая прийти к финишу одним из первых, с лучшими результатами, не меньше.

Время, отведённое под A-level, промелькнуло незаметно, будто один день. Казалось бы, только сегодня они сдавали самый первый из экзаменов, а вот уже все испытания остались позади, в шкафах дожидаются заветного часа шапочки и мантии, а ворота школы распахиваются, чтобы закрыться за спинами учеников навсегда.

Пережив торжественное событие, Кай впервые осознал, насколько вымотан происходящим. В перспективе вновь замаячило то самое эмоциональное истощение, бесконечная усталость и равнодушие ко всему, что происходит вокруг. Несколько дней Кай проспал, ничего не делая, ни о чём не думая и ничего не планируя.

Когда усталость отступила, он вновь вернулся мысленно к ситуации с Джессикой. Эмоции, захватившие и заставившие взорваться, наговорив гадостей Герде и подравшись с Розарио, окончательно улеглись. И вот теперь-то Кай пришёл к выводу, что готов отправиться на переговоры, не зная, к какому результату они приведут, но одинаково логичными считая, как благоприятный, так и не очень, исход дела.

Было ли ему страшно? В определённой степени, да.

Страх появился тогда и сейчас никуда не делся, он просто изменился, приобретя иные свойства. В момент, когда Розарио впервые заикнулся о беременности сестры, Кай испытал то самое чувство, принятое называть страхом иррациональным, безграничным. Новость застала врасплох и растерзала на клочки. Как будто разом поставила крест на жизни, уничтожила перспективы и залила будущее чёрным цветом. Кая прижали к стене, а он ненавидел подобные поступки. Он не начинал шумно дышать, ожидая удара под дых. Он стремился ответить сопернику достойно и для реализации этой задумки выбрал самый лёгкий путь.

Частично было стыдно, но Кай понимал: окажись он в той же ситуации повторно, поступил бы точно так же. Может, не приторно и рафинировано, зато предельно откровенно, без напрасных реверансов и попыток казаться лучше, чем он есть на самом деле.

В конце концов, нелепо требовать от него чего-то сверхъестественного. Например, безошибочных решений, принятых в любой ситуации, независимо от степени её сложности. Каким бы сдержанным и максимально продуманным молодым человеком, Кай не пытался казаться, а реальность всегда говорила одно и то же. Он такой же человек, как и все остальные, а, значит, ему свойственно оступаться, совершать ошибки, чтобы затем либо безнадёжно запустить ситуацию, позволив проблемам превратиться в снежный ком, и однажды оказаться погребённым под ним. Либо принять случившееся к сведению, научиться чему-нибудь, сделать правильные выводы и открыть новое достижение в жизненном опыте.

Поплескав водой в лицо, Кай потянулся за полотенцем. Промокнул им капли воды и потянулся к телефону, лежавшему на краю ванны.

Общая нервозность никуда не делась, продолжая периодически напоминать о себе, но решимость эти слабые попытки перекрывала.

Кай набрал номер и стал ждать ответа, не особо надеясь на удачу, но, зная, что сдаваться не станет. Если понадобится, он будет круглыми сутками караулить у нужного дома, но встречи добьётся – только бы больше не находиться в подвешенном состоянии.

Ответ не заставил себя ждать. Джессика не пыталась играть в обиженную девочку, не набивала цену, нарочно отклоняя вызов и забрасывая номер в чёрный список. Она о понятиях дипломатии имела чётко обозначенное представление, во многом пересекавшееся с точкой зрения Кая.

По правде сказать, они вообще во многом были похожи, хотя, ознакомившись с характеристиками, выданными обоим посторонними людьми, поверить в сходство получалось далеко не с первого раза.

Кай никакие характеристики не изучал. Он знал о правдивости данного заявления. Наверняка, а не только на уровне интуиции. В конечном итоге, далеко не с каждой девушкой он за ужином обсуждал маркетинговые ходы, просчитывая их плюсы и минусы и рисуя схемы реализации конечного продукта на салфетках, при этом не чувствуя неловкости от осознания, что вроде как романтическое свидание, а они его сливают посторонними темами. По правде говоря, он вообще ни с кем, кроме Джессики, это не практиковал.

Она не была необычной. Но она была особенной.

– О, – немного удивлённо произнесла Джессика. – Привет.

– Здравствуй, – произнёс Кай. – Я звоню, чтобы…

– Думаю, я и так осведомлена о причинах. Роуз говорил мне что-то такое, хотя не могу сказать, что в тот момент слушала внимательно. Почему-то подумала, что у братишки снова проснулась любовь к нелепым шуткам.

– Он не солгал.

– Теперь сама понимаю, – она усмехнулась.

Эта реакция вселяла надежду. Кай ожидал либо звенящей тишины в трубке, либо перехода на крик, но Джессика его в очередной раз удивляла.

– Так и будем молчать? – спросила она. – Или всё-таки поболтаем?

– Второе, – решительно ответил Кай. – И давай не так?

– А как?

– Важные вопросы сложно решать в телефонных разговорах. Я бы предпочёл общение тет-а-тет. Или ты…

Он осёкся и замолчал.

– Нет, я не возражаю.

Кажется, Кай впервые выдохнул с облегчением, узнав, что его хотят увидеть, а не наоборот.

*

Своего отношения к празднованию дня рождения Алекс никогда не скрывал.

Момент собственного появления на свет не представлял для него особой ценности и вообще-то зачастую ничем не отличался от всех остальных дней в году. Минимум примечательных событий при максимуме разного рода нервотрёпок. То скандал с сестрой, то истерика Анны из-за внимания к Алексу других девушек, присутствующих на празднике, то ещё какая-нибудь мерзость.

Почему-то исторически так сложилось, что у него практически никогда не было нормального праздника. Торжества устраивались исключительно для проформы, чтобы оправдать надежды друзей и приятелей, отчаянно жаждавших погулять за чужой счёт, но не ради получения удовольствия.

При этом чужие праздники Алекс любил. Там его абсолютно всё устраивало, да и процесс, связанный с подарками не смущал. Ему нравилось дарить их, видя на лицах именинников счастливые улыбки.

Процесс получения презентов обычно заставлял чувствовать себя неловко. И это мягко сказано. Зачастую Алексу хотелось провалиться сквозь землю. Не навсегда, а только в этот день.

Собственно, именно об этом они с Кэрмитом и разговаривали накануне, перед тем, как уснуть.

Кэрмит лежал на боку, подпирая ладонью щёку, и внимательно слушал своеобразную исповедь, не перебивая и не вставляя время от времени ремарки. Просто принимал к сведению новые познания о своём любимом человеке, с которым они уже несколько месяцев официально встречались.

Поскольку шторы задёрнуть они забыли, в комнату мягко проскальзывал лунный свет, разрушающий темноту.

Алекса моментами настигало ощущение, что он выдаёт инструкции, как поступать не надо. Вот сейчас они всё это обговорят, а утром Кэрмит сделает вид, что ничего особенного не происходит, просто наступил очередной день. Праздновать они не станут, никаких подарков в программе не предвидится и вообще событие останется незамеченным. На радость герою дня.

Однако стоило признать, что одно желание у Алекса всё-таки имелось в наличии.

Для его исполнения не обязательно было поджидать падающую звезду, задувать свечи на торте – придумывать ещё множество вариантов нелепой визуализации. Или как там назывались эти методы?

Чтобы оно стало реальностью, достаточно было всего-навсего открыть рот и озвучить своё предложение, потом скрестить пальцы и затаиться в ожидании ответа, надеясь, что Кэрмит не посчитает подобное развитие событий стремительным, а решение опрометчивым. Не спросит, что вообще на Алекса нашло, и не засмеётся, испортив всю атмосферу праздничного ожидания.

Алекс во многом считал себя человеком основательным. Он крайне редко поддавался порывам, делая то, что первым на ум пришло, не рассматривая предварительно дополнительные варианты. Но тут об особой спонтанности речи не шло. Впервые данная мысль посетила его незадолго до выпуска, в период написания экзаменационных тестов. А ещё точнее – в один из дней, полностью посвящённых подготовке, когда они с Кэрмитом сидели друг напротив друга в библиотеке.