Рекс хотел его. Естественно, что хотел. Кто бы в этом усомнился? Но он по-прежнему не собирался нагнетать обстановку и подталкивать Льюиса к стремительному принятию решения, потому единственное, что ему оставалось – сублимация, мечты, представление того, как всё сложится в дальнейшем. Ожидание, заполненное многочисленными размышлениями.

Вздохнув, Рекс обратил внимание на время. Оно давно перевалило за полночь. По хорошему следовало пожелать Льюису спокойной ночи и отправляться к себе, но Рекс продолжал стоять на пороге комнаты, глядя на фотографию.

– Уже поздно, да? – спросил Льюис, выходя из ванной комнаты.

Грима на его лице уже не было.

– Прилично, – подтвердил Рекс. – Третий час ночи пошёл. Скоро рассвет.

Ободок с ушками опустился на стол, звук от соприкосновения с поверхностью его показался Рексу достаточно громким, позволил вернуться к реальности, всё-таки поставив телефон на блок и засунув в карман. Нелепо было смотреть на фотографию, когда имелась возможность наблюдать Льюиса в реальности и наслаждаться не меньше, а вообще-то гораздо сильнее, нежели во время просмотра пиксельного изображения.

– А Маргарет…

– Что именно?

– Когда она вернётся?

– Не думаю, что сорвётся с места посреди ночи. Вероятно, встретиться с ней получится только утром. Удивительно, кстати, слышать от тебя вопросы, связанные с моей тётушкой.

– Почему?

– Если мне не изменяет память, то встречи с Марго ты опасался сильнее, нежели перспективы, связанной с прогулкой по городу, а теперь внезапно озадачился её судьбой. Маргарет, конечно, моложе моего отца, но она – взрослая девочка, способная самостоятельно о себе позаботиться. В контроле со стороны племянника она вряд ли нуждается. Да и сама придерживается мнения, что мне не требуется беспрерывное наблюдение.

– Я не об этом, – покачал головой Льюис.

– Тогда о чём?

Рекс растерялся. Примерное направление чужих мыслей он определил, но продолжал сомневаться в правильности своих заключений.

Льюис выдерживал театральную паузу, не подтверждая, но и не опровергая догадки.

Стоя друг напротив друга, оба хранили молчание.

– Я подумал, что…

– Что?

– После того, что было в кинотеатре…

Договаривать фразу до конца Льюис не стал, сделав ставку не на слова, а на действия. Решительно преодолев расстояние, отделявшее его от Рекса, сжал в ладони ворот рубашки и потянулся за поцелуем. Рекс запрокинул голову, устремив взгляд в потолок и уходя от прикосновения. Он не был готов к такому повороту. Мысленно желал, но сомневался в правильности происходящего. Попутно осознавал, что дороги назад у них не будет. Пара секунд, и он сам не сумеет обуздать эмоции, не отпустит Льюиса, даже если тот внезапно заявит, что передумал. Легче было перестраховаться на первом этапе, не доводя до катастрофы.

– Льюис?

– Да?

– Я сделал это не потому, что рассчитывал на ответную услугу, а просто потому, что мне хотелось доставить тебе удовольствие.

– Мне тоже хочется, чтобы тебе было хорошо.

– Уверен?

Льюис не ответил, вместо этого сжал ладонь Рекса в своей ладони, позволил переплести пальцы, сильно сжимая, не желая отпускать и разрывать это рукопожатие. Получилось, пожалуй, красноречивее, нежели возможное высказывание.

И Рекс уступил. Уступил, впрочем, было слишком громким словом. Он не особенно активно сопротивлялся, то есть, не делал этого вообще, лишь покривлялся пару секунд для приличия, чтобы в следующее мгновение накрыть обветренные губы с микроскопическими островками запекшейся крови поцелуем. Поддержать проявленную инициативу, не собираясь отказываться от того, чем, а правильнее – кем, хотелось обладать на протяжении длительного периода времени. Во всяком случае, Рексу срок показался более или менее внушительным.

Он старался не замечать соседа по комнате первые несколько дней, что им довелось коротать в одном помещении. Тогда он старательно напоминал себе о записях в дневнике, потрясающе ледяном приёме, согретом лишь каплями тёплой крови, выступившей на разбитых губах, и враждебном настрое. На первых порах у него получалось почти. А потом и это «почти» исчезло окончательно. Не было смысла отрицать, убегать, придумывать слова оправдания, чтобы уверить себя в честности обратного утверждения.

Прошла осень, пролетела зима.

В начале осени ничто не предвещало, в середине постепенно начало сдвигаться с мёртвой точки, одно тянуло за собой другое, позволяя увидеть в ситуации всё большее количество нюансов, то ли мешающих наладить отношения, то ли, напротив, помогающих. Рекс не был из числа тех, кто лезет с помощью к каждому встречному, но тут он просто не смог пройти мимо, и суть заключалась не в человеколюбии. Не так уж Рекс любил людей, говоря откровенно.

Всё упиралось в личность соседа.

Он нужен был Рексу. Со всеми его тараканами, странностями, страхами, комплексами, несмелыми улыбками, ядовитыми замечаниями, прорывающимися периодически. Не эту ли потребность и эмоциональную зависимость от другого человека, люди имели обыкновение именовать любовью? Кажется, именно её.

Как заявил однажды Альберт: «Парочка «М&M» нашла друг друга».

Осталась позади дождливая зима, ушли тёмные вечера, неизменная сырость и ранние сумерки…

Наступила весна, и Рекс, поддавшись романтическому порыву, провёл параллель между временами года и своими отношениями. Они развивались постепенно и на данном этапе представлялись, пожалуй, именно трогательными и нежными. Рексу хотелось верить, что такими они останутся и в дальнейшем – никаких засушливых летних сезонов, никаких осенних гроз, никакой темноты и холода зимы.

Вечная весна.

– Детка, – выдохнул хрипло.

Льюис усмехнулся и прикусил его губу. Почти как тогда, в момент первого поцелуя, только теперь не вкладывая предельное количество силы и не желая причинить боль, способную отрезвить. Отомстил за «детку» в своём роде. Рекс в долгу оставаться не планировал, потому тоже сжал зубы на нежной коже, стараясь действовать при этом максимально осторожно.

Отпрянул, глядя слегка затуманенным взглядом. Ладонь скользнула по джинсовой ткани, от бедра к паху, пальцы прошлись вдоль застёжки. Вверх и вниз.

– Правда, хочешь?

– Знаешь, сколько раз я об этом думал? Не сосчитать просто. А сколько раз кончал, зажимая себе рот ладонью, чтобы не простонать твоё имя ненароком?

– Сколько?

– Не помню, но точно – неоднократно.

– И сейчас совсем не боишься? – выдохнул Рекс, подцепив подбородок Льюиса пальцами, перехватывая взгляд и не позволяя разорвать зрительный контакт.

– Это странное ощущение. С одной стороны мне немного не себе, есть отголоски страха, есть опасения, но есть и нечто иное. В сравнении с данным обстоятельством первые значительно уступают и отходят на дальний план.

Произнося это, Льюис успел вытащить рубашку из брюк, расстегнуть ремень и потянуть молнию. В теории он знал всё. Её в жизни Льюиса было очень-очень много, а практики – никакой, и это порядком напрягало. Ему отчаянно хотелось, чтобы в реальности всё происходило, как минимум, неплохо. На феерично и неповторимо не замахивался. Он боялся не столько действий, сколько ошибок, осечек и нелепых ситуаций. В воображении всё выглядело классно, но реальность по этим картинкам высокого рейтинга могла проехаться довольно жестоко, не оставив ни намёка на эстетику. Лишь саднящее чувство разочарования.

Он боялся опозориться в глазах Рекса, сделать что-то не то, не так – оказаться недостаточно хорошим, недостаточно раскрепощённым, недостаточно страстным. Пожалуй, он впервые настолько сильно озадачился вопросом собственной невинности и не знал, в какую категорию её определить. То ли достоинств, то ли недостатков.

Скользнув лёгким поцелуем по уголку губ Рекса, не позволив вновь прижаться ко рту, Льюис запустил ладони под рубашку, с силой провёл по бокам, наслаждаясь тактильным контактом, понимая, что одна возможность прикоснуться вот так, без сомнения, решительно, заводит его сильнее, подстёгивает. Его просто-напросто ведёт от собственных ощущений, от внимательного взгляда Рекса, от показательного бездействия. Рекс не стремился руководить, наставлять, раздавая каждую секунду ценные указания. Он ждал, дарил Льюису свободу действий. От осознания этого хотелось действовать гораздо увереннее, чтобы Рекс больше не выглядел настолько сосредоточенным, серьёзным и напряжённым.