Рекс, считавшийся заядлым театралом, старался привить любовь к прекрасному и Льюису. Пока, правда, ограничился исключительно гримом и созданием импровизированного костюма, не замахиваясь на нечто большее.

Кисточка скользила по лицу, оставляя на коже тёмную краску.

Стилист из Рекса был так себе, но он и не планировал создавать на представленном «холсте» невероятное полотно. Ничего сверхсложного – разве что попытка нарисовать нос и кошачьи усы. Тёмную водолазку Льюис уже надел, тапочки, выполненные в виде кошачьих лап – тоже. Для полного перевоплощения не хватало только подобных перчаток и ошейника с колокольчиком.

– Вообще-то я совсем не мастер аквагрима, – произнёс Рекс, проводя ворсом по влажной салфетке, убирая излишки краски. – Потому не удивляйся, если результат окажется…

– Каким?

– Сомнительной ценности. Я дилетант в этом.

Удачная формулировка появилась, спустя несколько секунд размышления.

Он старался рисовать исключительно аккуратно, а поскольку навыков не хватало, приходилось тратить больше времени. Маргарет справилась бы с поставленной задачей минут за десять, а Рекс копался уже почти полчаса.

Впрочем, времени у них было предостаточно, могли хоть до самого утра копаться, а потом, посчитав полученный результат удовлетворительным, уснуть, чтобы показаться в гостиной уже под вечер. За пределами школы строгого регламента не существовало, никто не устанавливал определённое время для отбоя, а, значит, и контролировать их никто не стал бы. Тем более что в данный момент они находились на территории дома в гордом одиночестве – Маргарет уехала. Вот так просто взяла и изменила планы. Если Рекс что-то и заподозрил, то не стал выспрашивать. Несмотря на дружеское общение, они всё-таки старались не лезть в личную жизнь друг друга.

– Тогда рискну предположить, что Маргарет увлекается?

– Да. Она чудесно его наносит, гораздо профессиональнее. Она нарисовала столько, что впору выпускать альбом её работ, но, естественно, Марго не воспринимает это увлечение всерьёз. Всего лишь забава, не более того. Не удивительно, на самом деле. У тёти не так много времени на развлечения. После смерти Филиппа Ева интереса к семейному бизнесу не проявляет, личная жизнь для неё на первом месте. А больше заниматься сохранением наших капиталов некому. Наследник всё ещё на стадии превращения в делового человека, самостоятельно решать организационные вопросы, не имея обширных познаний и хотя бы минимального опыта, я вряд ли смогу. Доверить управление компанией мне было бы самоубийством.

– Мне кажется, ты сумел бы организовать всё на должном уровне. У тебя есть задатки.

– С чего такие мысли?

– Пока тебя не было, театралы пребывали в запустении, а теперь процветают.

– Простое совпадение и немного везения, – произнёс Рекс, проводя кисточкой вдоль линии роста ресниц.

Льюис покорно сносил эти эксперименты над внешностью и не протестовал.

– Не скажи.

– Считаешь иначе?

– Спроси кого угодно, они подтвердят.

– Дело не в том, что я действительно многое там изменил. Моё появление позволило определённым людям выкарабкаться из плена меланхолии, подарило немного энтузиазма, а дальше всё само собой сложилось. Так что за организационные вопросы там я не отвечаю.

– Ты упрямый.

– Я просто плохая собака, – иронично заметил Рекс и коротко засмеялся. – Непослушная, люблю лаять в ответ на хозяйские замечания.

Льюис от этого комментария почувствовал себя неловко, вспомнив собственные замечания относительно мальчика с собачьей кличкой вместо нормального имени.

– Извини.

– Я не обижаюсь. Нет, правда. Это было неожиданно, но не сказать, что запредельно оскорбительно.

– Никто прежде до такого не додумывался?

– К счастью, нет. Кроме того, я знаю куда более благозвучную трактовку своего имени, и именно она мне по нраву.

– Что за трактовка?

– Прямое значение. Рекс, что означает, король. Просто, со вкусом, а главное…

– Скромно, – фыркнул Льюис.

– Скромнее не бывает. Впрочем, тебе тоже есть, чем гордиться.

– И чем?

– Тем, что ты благородный воин.

– Откуда такой интерес к трактовкам имён?

– Нет у меня к ним особого интереса, а вот память хорошая. Читал когда-то, оно и отложилось.

– Именно эти имена?

– Не только. Не посчитай за хвастовство, но я тебе могу про значение имени каждого из наших одноклассников рассказать.

– Благородный воин, – задумчиво повторил Льюис, пытаясь соотнести это имя со своей личностью. – На службе у его величества.

– Некоторые короли не нуждаются в подчинении, выступая исключительно за равноправие.

Рекс отложил кисточку в сторону и потянулся к ободку с мягкими на ощупь чёрными ушками, вспоминая собственное дефиле в этом костюме. Море листовок, что никак не желали заканчиваться, дождливый день и свой мрачный настрой.

Не удержавшись, зацепил прядь, пропуская её сквозь пальцы. Льюис открыл глаза. Будучи слегка подведенными, они смотрелись невероятно выразительно, но – вновь, и вновь, и вновь – абсолютно без капли женственности. Льюис больше походил на музыканта какой-нибудь рок-группы, а не на крашеного трансвестита. Впечатление портили только разве что ушки, сводя всю брутальность до нулевой отметки.

– Красиво? – спросил Льюис с сомнением.

– Потрясающе вообще.

– Потому что ты разрисовывал?

– Нет, потому что модель попалась великолепная.

– Ха, спасибо. Преувеличиваешь, конечно.

– Ни секунды.

Рекс поднялся на ноги, подхватил коробку с аквагримом и поставил её на стол.

Льюис потянулся и тоже поспешил встать с пола. Несмотря на то, что процесс превращения его в любительскую модель не так уж долго длился, сидеть в одном положении, стараясь не шевелиться, оказалось довольно проблематично. В одной стопе уже сейчас противно покалывало. Затянись сеанс перевоплощения, нога и вовсе бы затекла, а так неприятных последствий благополучно удалось избежать.

Льюис бесшумно выскользнул из гостиной и направился в гостевую спальню, заранее приготовленную для него, желая посмотреть на результат чужих кропотливых трудов. Признаться, он по-прежнему считал свою внешность невыразительной, потому на чудо не надеялся.

Увиденная картина, отразившаяся в зеркале, однако, пришлась Льюису по душе. Может, Рекс и не был профессионалом в области нанесения аквагрима, но и его навыков вполне хватило, чтобы добиться поставленной цели.

– Любуешься?

Рекс появился на пороге комнаты неожиданно. Впрочем, он почти всегда именно так и делал. Раньше Льюиса данное обстоятельство напрягало, а теперь стало одной из отличительных особенностей отношений. Он не боялся, когда Рекс появлялся у него за спиной, не вздрагивал и не ожидал – подсознательно – опасности.

– Любуюсь, да. И наслаждаюсь. Даже жалко, что придётся смывать.

– Сделай хотя бы один снимок на память, и тогда жалеть ни о чём не придётся.

– А это идея.

– Обращайся.

Льюис обернулся, разорвав зрительный контакт со своим отражением. Посмотрел на Рекса, державшего в руке телефон, улыбнулся, стараясь выглядеть как можно более милым, хотя, признаться, не сомневался, что фотография всё очарование уничтожит. Льюис на фотографиях никогда не получался, так уж сложилось исторически.

– Всё. Останется на память.

– Перешлёшь потом?

– Конечно.

– Спасибо. Она хотя бы удачная? Или я там получился ужасно?

– Удачная. Более чем.

Льюис, скрывшийся в ванной комнате, не ответил. Может, за шумом воды не расслышал, может, просто не знал, какая фраза будет звучать уместно.

Рекс несколько раз приближал фотографию и возвращал ей исходный размер. Палец осторожно скользил по изображению, поглаживая. Рекс поймал себя на мысли, что снимок этот просто обязан стать обоями в его телефоне. Реализовал задуманное он уже в следующую секунду. Блокировать телефон и убирать его в карман не торопился, продолжая прикасаться к изображению, представляя под пальцами не гладкое, немного прохладное стекло, а тёплую кожу, обветренные губы, алый след, оставшийся на подушечке при определённом стечении обстоятельств. Угольные пряди в захвате и эти чертовски длинные – девчоночьи, как принято говорить – ресницы, взмывающие вверх, когда Льюис широко распахивал глаза.