Представление о максимально собранном, невероятно серьёзном мужчине, помешанном на офисной работе и приевшихся методах ухаживания, стремительно улетучилось, позволив посмотреть на поклонника с иного ракурса, сделать несколько новых открытий, касающихся характера и развлечений, приходившихся ему по вкусу.

Мысленно Альберт радовался, что не стал прислушиваться к воплям внутреннего голоса, советовавшего одеться, вопреки просьбам, строго – в официальном стиле. Ничего глупее придумать не получилось бы. В костюме-тройке, рубашке и при галстуке смотрелся бы он невероятно нелепо.

Атмосфера бойцовского клуба никак не располагала к подобным нарядам, а Энтони решил устроить свидание именно здесь. Развлечение, что придётся по вкусу далеко не каждому и однозначно не спровоцирует приступ восторга у карамельного мальчика, коим Альберт представал в глазах большинства поклонников, пытавшихся когда-либо за ним ухаживать.

Талантливый театральный актёр достоин поклонения, восхищения, аплодисментов и цветов. Вряд ли кто-то, посмотрев на исполненные роли, захочет пригласить натуру с тонкой организацией в заведение, подобное этому. Вряд ли кто-то предположит, что почитателя классической школы в плане актёрского мастерства могут интересовать бои без правил.

Его же не интересуют, верно?

В реальности очень даже интересовали.

Альберт, несмотря на любовь к театральному искусству, себя тонкой натурой не считал, а потому с нескрываемым удовольствием предпочёл бы посиделкам в кафе или прогулке мероприятие, ознаменованное вот такими драками за деньги. Только никто не приглашал.

До сегодняшнего дня.

Протиснувшись сквозь толпу, Альберт занял место, показавшееся ему наиболее подходящим. Обзор оттуда открывался великолепный – смотри, сколько душе угодно, наслаждайся тем, как участники соревнований избивают друг друга, демонстрируя первобытные инстинкты, доказывая свою состоятельность именно как мужчины, отрекаясь при помощи кулаков от звания слабака, ошибочно причисленного к данному полу.

Шоу только начинается!

Альберт вцепился пальцами в сетку, отделявшую сцену от зрительного зала, да так до самого конца её и не отпустил, наблюдая за боями с восхищением. Он был частью толпы, пришедшей сюда, заражался её безумием, адреналином и азартом. Его будоражила мысль о драках, ему хотелось кричать во всю глотку, подбадривая тех, кто этим вечером выбился в фавориты, разочарованно вздыхая каждый раз, когда они пропускали удар или совершали любую другую ошибку, стоившую им престижа. Альберт, не жалея голоса и не боясь сорвать его, скандировал вместе с другими людьми имена тех, за кого болел, закусывал губы, переживая. И настолько увлёкся, что выпал в реальность, только ощутив разливающийся на языке привкус крови.

Обычно на свиданиях его смущало одно довольно важное обстоятельство, не желавшее отступать на второй план и разряжать обстановку. Он всегда, независимо от того, насколько хорошо или плохо всё протекало, не переставал думать о том, что находится именно на свидании. Наверное, это было нелепо, но Альберт предпочитал обстановку, не напоминающую о данном обстоятельстве. Он жаждал иной атмосферы, полностью уничтожающей рамки стандартных встреч, включающих обязательную программу «расскажи о себе, ведь я мечтаю узнать тебя лучше» и в дополнение к ней откровенно неловкие попытки подобрать слова так, чтобы не чувствовать себя живым товаром, выставляемым на продажу, но не слишком популярным, оттого старательно рекламируемым.

Сейчас с ним ничего подобного не происходило, и это было просто потрясающе. Хотя бы за счёт собственных ощущений Альберт мог назвать вылазку, устроенную Энтони, лучшим свиданием в своей жизни. Услышав подобную формулировку, он испытывал порыв засмеяться, а теперь признавал, что самонадеянность впервые себя оправдала. Обещание оказалось не простым сотрясанием воздуха, а вполне реальным воплощением идеи в жизнь.

Альберт думал об этом в зале, с сожалением его покидая. Думал и теперь, сидя напротив Энтони, внимательно наблюдая, как тот неспешно потягивает через трубочку пепси-колу. Альберт маленькими глоточками пил кофе с молоком и корицей.

Альберт прикидывал, как огласить результат пари, не показавшись навязчивым. К этому моменту они успели поделиться друг с другом впечатлениями о прошедшем вечере, поговорить на отвлечённые темы и прийти к молчанию, поставившему Альберта в тупик.

Опустевший стакан из-под газировки оказался на столешнице.

Альберт поёжился и вздрогнул от неожиданности, поскольку успел выпасть из реальности, сосредоточившись на многочисленных размышлениях, связанных с поведением Энтони и целями, им преследуемыми.

Настало время для пробуждения ото сна с открытыми глазами. Допив кофе двумя большими глотками, Альберт тоже поставил чашку на стол и поднял глаза, надеясь встретиться с взглядом Энтони.

В предположениях не ошибся. Энтони пристально смотрел на него, оставаясь при этом предельно серьёзным и сосредоточенным, будто решал самую сложную из задач, с которыми ему когда-либо приходилось сталкиваться на жизненном пути. Может, действительно прикидывал, насколько целесообразно поддерживать отношения со школьником? Понятно, что Альберт уже через пару месяцев от статуса школьника избавится и превратится в студента. Но до этого ещё нужно дожить. Вдруг Энтони смущает сам факт?

– Отвезти тебя домой? – спросил Энтони.

Альберту захотелось его придушить за этот непробиваемый тон и предельно сосредоточенный вид, словно слова о заключении пари были чем-то спонтанным, непродуманным и не имеющим силы, или воспринятым исключительно в качестве мимолётной шутки, хотя Альберт, в общем-то, не шутил ни разу. Опершись обоими локтями на столешницу, он чуть склонил голову и произнёс решительно:

– Отвези.

Полученную реакцию, без преувеличения, можно было отнести в категорию шикарного проявления эмоций, потому что после такого ответа Энтони выглядел не менее растерянным, нежели сам Альберт, оказавшийся среди зрителей. Единственное различие, проявившееся у них, заключалось в повышенном уровне самоконтроля, продемонстрированном Энтони. Он не открывал ошеломлённо рот, отделавшись ироничной ухмылкой, словно его такой ответ не задел вовсе.

Он довольно быстро взял себя в руки.

– Как скажешь.

– И ты не станешь настаивать на получении выигрыша? Почему?

– Я ведь говорил, что всё зависит исключительно от твоего желания, – произнёс Энтони. – От этих слов я пока не отказывался.

Альберт на мгновение прикрыл глаза, улыбнулся сдержанно. Вновь распахнул их – ресницы взметнулись вверх. Отводить взгляд он не торопился, продолжая пристально смотреть на Энтони.

– Отвези меня домой, – повторил уверенно. – К себе.

Добавил немного тише, но Энтони, определённо, услышал. Не мог не услышать.

– Зараза, – произнёс беззлобно.

– Просто относительно талантливый актёр, – поправил его Альберт. – Но мне приятно знать, что ты умеешь держать слово. Надеюсь, ещё одно обещание всё-таки будет исполнено.

– Это…

– О продолжении с того самого места, на котором мы остановились в прошлый раз. Я даже могу напомнить, на чём именно.

– Ты действительно этого хочешь?

– Очень, – выдохнул Альберт, облизав губы, не боясь, что кто-то посторонний может заметить этот жест и посчитать подобное поведение вызывающим; сейчас он работал исключительно для одного зрителя, его же реакции на свои слова и жесты добивался отчаянно. – Сильнее, чем ты можешь себе представить.

Дважды повторять не требовалось.

Многим достаточно было одного только жеста, чтобы хвалёный самоконтроль оказался послан на все четыре стороны. Энтони демонстрировал поразительную выдержку.

Он не схватил Альберта за руку и не потащил моментально в одну из туалетных кабинок, чтобы, спустя пару мгновений, втолкнуть его в тесное помещение, прижать к стене, не позволяя вырваться из захвата. Ограничиться несколькими минутами быстрого, почти животного секса, похожего больше на борьбу и столкновение, нежели на – пусть прозвучит излишне сладко – занятия любовью. Быть может, к общему настроению свидания этот вариант подходил просто идеально, став гармоничным продолжением, но в голове Энтони общая картинка никак не желала формироваться. Он хотел, чтобы всё прошло иначе.