— Ну, теперь, я думаю, ты со мной согласна?— произносит Волан-де-Морт негромко,— ведь никакое одеяло не сможет доставить тебе такого тепла, как я.

— Ты имел в виду удовольствия,— замечает Мэри насмешливо,— то тепло, что сейчас щедро даришь мне ты, больше похоже на жар грелки или горчичника, но не одеяла, и оно не греет, а обжигает.

— И все это – страсть, и ее последствия,— заканчивает Волан-де-Морт, сливаясь с Мэри в долгом и страстном поцелуе. Он пробуждает в каждом из них новую волну желаний, требующих исполнения, и все время ночи посвящается именно этому…

…— Хочешь сказать, ты теперь каждую ночь будешь приходить ко мне, чтобы утолить свои низменные желания?

— Я не оставлю тебя в обиде, Мэри. Обещаю – прелюдия будет такой страстной и продолжительной, что доставит тебе наслаждение даже большее, чем наслаждение, что приходит в конце совокупления. Ты не пожалеешь, что согласилась.

Мэри с сомнением хмыкнула. Но, вспомнив, что Волан-де-Морт перед тем, как каждый раз слиться с ней в одно целое, щедро ласкал ее тело, доставляя ей несравнимое блаженство, как бы выполняя некий ритуал, была вынуждена признать правоту мага.

— Тогда я согласна. Только не буди меня после тяжелого рабочего дня.

— Обязательно разбужу,— ухмыляется в ответ Волан-де-Морт,— я буду ласкать все твое тело с такой страстью, что ты и думать забудешь об отдыхе, мечтая только вновь стать единой со мной...

Мэри, еле заметно улыбаясь, вспоминала сегодняшнюю ночь, и разговор в ее конце. Недоуменный голос Альфреда привел ее в себя:

— Мэри, о чем ты думаешь? Впечатление такое, словно ты влюбилась.

— А так оно и есть,— подтвердила Мэри, уже не скрывая блаженную улыбку.

— И кто же этот счастливчик?

— Ты его не знаешь.

— Жаль, что не я,— вздыхает Альфред с сожалением, но Мэри его уже не слышит, вновь пребывая в своих сладких воспоминаниях…

Можно ли отнести дикую, необузданную страсть к любви? И возможно ли то, что с уходом страсти исчезнут все ее чувства к Волан-де-Морту? Эти вопросы, имевшие первостепенную важность для Мэри совсем недавно, больше не требовали ответов. Теперь волшебница предпочитала не раздумывать, а действовать, и как результат – пребывать в почти непрерывном блаженстве. Каждый день после Рождества, точнее, каждую ночь, она получала свою награду за обучение Майкла. Юноша неплохо продвигался, напоминая Мэри ее саму, и уже в феврале знал и умел все то, чему в свое время она научилась у Волан-де-Морта – все, кроме иллюзий. По какой-то ему одному известной причине Волан-де-Морт не захотел, чтобы Мэри обучала Майкла этому, на взгляд самой волшебницы, чрезвычайно полезному умению. Как бы там ни было, Майкл уже в середине февраля перешел из учеников в Пожиратели смерти, а Мэри получила небольшую передышку – около месяца она занималась лишь делами Министерства, изредка давая поручения от Темного Лорда тем своим сотрудникам, что находились в ее власти. И лишь в конце марта появился тот, кого и поручил Мэри обучать Волан-де-Морт – очередной новобранец.

Ей с самого начала стало ясно, что этот юноша, ставший ее вторым учеником, не так уж и способен для того, чтобы изучать Темные искусства, даже их малую часть – ту, что знала Мэри. Для разучивания одного, самого простого проклятия, ему понадобилось больше недели. А уж когда дело дошло до серьезных проклятий, волшебница с большим трудом сдерживалась, чтобы не отругать его за чрезмерную, безгранично удивляющую ее тупость.

— Как ты вообще решился принять его в ученики?— возмущалась Мэри, рассказав Волан-де-Морту о недееспособности юноши,— он не может практически ничего! И я совершенно не вижу в нем ни таланта, ни тяги к Темным искусствам!

— Но он так горячо поддерживал меня, мои идеи, так был готов стать моим последователем,— возражал Темный Лорд,— быть может, он еще проявит себя?

— Тогда обучай его сам, или просто сделай Пожирателем смерти быстрее,— ворчала Мэри,— иначе я, несмотря на твой приказ, откажусь от его обучения.

Раньше, шестью месяцами, Волан-де-Морт применил бы к ней Пыточное проклятие, и добился бы, в конце концов, послушания. Теперь же он лишь последовал ее словам, освободив Мэри от дополнительной работы. Но Пожирателем смерти тот юноша пробыл недолго – побывав пару раз в опасных ситуациях, он струсил и чуть не сбежал, но был пойман своими соратниками и неделю кряду провел в темницах. Мэри, узнав нынешнее положение своего ученика, немедленно навестила его, и тут же поняла, что Волан-де-Морт, изначально понадеявшись обрести в лице юноши надежного и верного слугу, переоценил его – бедняга, весь бледный от страха и голода, теперь сожалел о своем выборе, что и сказал волшебнице, постоянно срываясь на крик. Ему теперь оставалось лишь умереть после продолжительных пыток, и Мэри, зная это, больше не навещала несчастного юношу, ощущая в ожидающем его ужасном будущем свою вину. Но она и не догадывалась, кому именно Волан-де-Морт прикажет стать палачом несчастного юноши.

— Ты его обучала, ты же его и убьешь,— приказал он на следующий же день Мэри стальным голосом,— и даже не думай отговариваться – это приказ, и теперь, если ты не повинуешься, тебя постигнет такая же участь, что и твоего ученика. Ты затеешь с ним дуэль, а потом, в самом конце, произнесешь Смертельное проклятие, и с этой небольшой проблемой будет покончено.

Волшебница, отчаянно желая отказаться, после одного только взгляда в пылавшие поистине смертоносным огнем глаза своего повелителя, что мигом поработил ее волю, поняла всю серьезность ситуации, и, скрепя сердце, согласилась.

— Отлично,— растянул губы в хищной улыбке Волан-де-Морт,— а после того, как ты с успехом выполнишь этот приказ, получишь соответствующую награду.

Он, было, привлек Мэри к себе, но она, мгновенно почувствовав к магу отвращение и ненависть, с гневным криком вырвалась, блестя глазами, суженными в гневе.

— После того, что ты мне поручил только что, ночь с тобой станет для меня не наградой, а наказанием!— воскликнула она, и, не дожидаясь ответной реакции, со всей прытью выбежала вон из зала, направляясь в свою комнату. Обманутый Темным Лордом юноша явился к ней спустя час, и к тому времени Мэри, смирившись окончательно со своей задачей и ее тяжестью, уже ничем не выдала своих чувств, говоря, что сейчас, прежде чем разучивать новый навык, они проведут небольшую дуэль. Сначала все шло по намеченному плану – ее ученик, действуя на диво уверенно, довольно успешно отразил все ее атаки, и начал сам атаковать, но тут заклятие Мэри заставило его, мгновенно обезоруженного, отлететь в угол комнаты, к Заклятому зеркалу. Волшебница, едва глянув на спокойную стеклянную гладь, мгновенно приняла решение. И, подойдя к испуганному, все еще распростертому на полу юноше, произнесла:

— Ты допустил ошибку, за которую должен понести наказание. Но Темный Лорд милостив, и дает тебе последний шанс – победи тварь, живущую в этом зеркале, и будешь спасен.

На лице юноши отразилось облегчение – неторопливо поднявшись на ноги, он развернулся к зеркалу и, крепко сжав в руке палочку, уставился в его глубины. С минуту ничего не происходило, но в какое-то мгновение все изменилось – гладь зеркала, до тех пор спокойная, странно взволновалась, и лицо волшебника, стоящего перед ним, мучительно исказилось. Его рука взмахнула палочкой отчаянным жестом утопающего, хватающегося за соломинку, но все напрасно – заклинание, с чавканьем поглощенное зеркальной гладью, оказалось бездейственным. Секунда – и юноша, будто подкошенный, повалился на пол, убитый тварью, обитающей в зеркале. Мэри, подойдя, вгляделась в полные ужаса расширенные зрачки, и, при мысли о том, что послала своего ученика на смерть, испытала к самой себе отвращение и ненависть. Волан-де-Морт, вскоре зайдя в ее комнату и своими глазами увидев плоды стараний волшебницы, необычайно обрадовался им, и тут же захотел отблагодарить волшебницу как положено, но она решительно этому воспротивилась:

— Вы можете приказывать мне, повелитель, наказывать меня за непослушание, но склонить меня к близости у вас теперь не получится.