— Нет, все верно,— подтвердил Волан-де-Морт слова волшебницы, и, еле оторвав от нее свой горящий взгляд, принялся одеваться,— но не рассчитывай на пощаду – я буду здесь вновь после того, как солнце полностью скроется за горизонтом, и возьму то, что мне отныне принадлежит по праву.

Бросив последний прощальный взгляд на Мэри, он вышел из комнаты, оставив волшебницу в одиночестве. Она, подумав сначала о продолжении сна, решила, что лучше всего будет воспользоваться разрешением Волан-де-Морта и прогуляться по Безмолвному лесу. Тем боле, что она не бродила по таким уже родным ей тропам семь дней, и пришла пора наверстать упущенное. Так что уже через десять минут она, ощущая в душе гармонию, шагала под пологом густых ветвей, поневоле думая о медальоне и о его истории. С момента его создания прошло чуть больше тысячи лет, возможностей обнаружить его, по мнению Мэри, было очень и очень много – ведь людей, что чисты сердцем и душой, не так уж и мало, а обнаружила его только она. Почему? Чем она могла отличаться от множества учеников Хогвартса, что учились в школе волшебства и чародейства до нее? Не могло же быть такого, что никто, совершенно никто в школе не знал о существовании в замке этой тайной комнаты. Или все же так и было?

От размышлений волшебницу оторвал неожиданно прозвучавший в лесной тишине голос, заставивший ее подскочить и обернуться:

— Доброго дня, Мэри.

— Лучше бы сказал мне какое-нибудь проклятие вместо приветствия, тогда бы, по крайней мере, я бы точно знала, что у тебя на уме нет ничего плохого по отношению ко мне,— ворчливо откликнулась Мэри, разглядывая подходящего к ней Августа Руквуда.

Тот недовольно поморщился:

— Все никак не можешь забыть тот давний эпизод в моей комнате? Я же попросил прощения.

— Ну да,— кивнула Мэри,— но не гарантировал этим и дальнейшее хорошее отношение ко мне.

— С радостью гарантирую его сейчас – после той благодарности, что я получил за твое великолепное обучение легилименции от повелителя.

Волшебница невольно удивилась тому, когда же Волан-де-Морт успел выразить свою благодарность Руквуду, но тут же поняла, что вряд ли бродит по тропам леса всего пять минут – скорее всего, полчаса, не меньше.

— И что же, теперь ты хочешь поблагодарить меня за то, что я не подвела тебя?— поинтересовалась она с насмешкой.

Руквуд отрицательно покачал головой, усмехнулся:

— Нет, просто решил прогуляться, и наткнулся на тебя, вот и все.

— Что ж, давай продолжим гулять вместе,— предложила Мэри немедленно, нутром чуя, что Пожиратель все равно так просто не отвяжется.

Руквуд с готовностью кивнул, и дальше они пошли уже вместе, поначалу – молча.

— Слушай, Август, я бы хотела узнать у тебя…— произнесла Мэри, делая вид, что не знает, как начать. Руквуд заинтересованно покосился на нее.— Но не знаю, можешь ли ты распространяться на эту тему…

Она замялась, ожидая вопроса от Пожирателя, который последовал незамедлительно:

— Что за тема-то? Скажи, тогда я отвечу, если она не насчет заданий, которые поручает нам повелитель.

Мэри отрицательно покачала головой:

— Нет, не об этом. Я хотела спросить тебя кое-что о Волан-де-Морте. Хотя, скорее всего, ты не знаешь…

— Не знаю что?— нетерпеливо переспросил Руквуд.

— Кем были его родители, и почему он попал в сиротский приют,— сказала Мэри, наблюдая за реакцией Пожирателя. Тот как-то странно взглянул на нее, помедлив, словно в нерешительстве, затем спросил:

— Зачем тебе знать это?

— Так у вас есть запрет на эту тему?— поинтересовалась Мэри незамедлительно.

— Вроде бы нет, но…

— Я так и знала, что тебе это неизвестно.

Уловив в голосе Мэри плохо скрытое торжество, Руквуд возразил:

— Почему же, известно, но я хочу знать, зачем тебе это?

Волшебница изобразила недоумение:

— Как это зачем? Пусть сейчас я всего лишь ученица Волан-де-Морта, но через неделю я, так же как и вы, стану его подчиненной, и хочу знать о нем все, что можно. Тем более если знать то, что я спрашиваю, не запрещается.

— А ты у него спроси, зачем тебе я?— предложил Руквуд с иронией, выведя Мэри из равновесия.

— Я уже пыталась, больше не хочу,— ответила волшебница с невольным раздражением, но тут же дополнила совсем другим, полным лести голосом,— но ты-то мне скажешь, верно? В качестве благодарности за усердие? Или я даже такой мелочи, как правда о происхождении Волан-де-Морта не удостоилась?

— Ну, ладно,— сдался Руквуд,— тем боле, что никакого секрета здесь нет и быть не может. Дело в том, что его мать сразу после родов умерла, и он, появившись на свет в одном из магловских приютов, там и остался, пока не поступил в Хогвартс.

— А что с отцом?— спросила Мэри,— неужели он отказался от сына?

Руквуд мрачно кивнул, поневоле ускоряя шаг:

— Насколько я знаю — а повелитель не любит слишком распространяться по этому поводу – тот бросил его мать, когда она была беременна, и пропал, не пожелав знать ни жену, ни сына. Повелитель, узнав об этом, нашел своего отца и убил его за то, что тот когда-то бросил его мать на произвол судьбы.

— И что, у Волан-де-Морта всегда было такое лицо?

— Нет, он приобрел его постепенно, как он говорил, за счет своих, никому из нас, его подчиненных, не известных экспериментов. Но не спрашивай меня о них,— добавил Руквуд, увидев любопытство на лице Мэри,— и самой тебе лучше у него это не узнавать – даже не возьмусь за описание мучений, коим он тебя подвергнет в этом случае.

— Значит, он до сих пор продолжает их?— произнесла волшебница, и, увидев кивок Пожирателя, замолчала.

— Кстати, о происхождении повелителя,— сказал Руквуд через минут пять,— он чрезвычайно гордится тем, что не только чистокровный волшебник, но еще и принадлежит к прославленному роду основателя одного из факультетов в Хогвартсе – роду Салазара Слизерина, о чем говорил нам не единожды.

Мэри от звука этих слов резко остановилась, ощущая, как быстро забилось сердце. «Вот он,— подумала она,— потомок Слизерина и отец той, что станет законной Хозяйкой Медальона Златогривого Единорога».

— А детей у Волан-де-Морта, случайно нет?— спросила волшебница, вновь идя рядом с Руквудом – тот так задумался о чем-то своем, что даже не заметил того, как она отстала.

— Конечно, нет, о чем ты говоришь?— рассмеялся Руквуд в ответ,— его всегда, интересовали Темные искусства и восхождение к власти, какие уж тут дети? Здесь дети – не более чем досадная помеха.

Мэри невольно пришлось с ним согласиться. «Возможно, есть другие потомки рода Слизерина,— подумала она несколько отрешенно,— так что речь шла вовсе не о нем».

Успокоившись на этом, волшебница незамедлительно поинтересовалась у Пожирателя:

— А ты случайно не знаешь, с кем я буду тренировать последний навык?

Руквуд посмотрел на нее искоса, прищурившись, отчего Мэри стало не по себе, и категорично заявил:

— Случайно не знаю. Но одно могу сказать точно – не со мной.

— И почему Волан-де-Морт поступает именно так? Только я сработаюсь с кем-нибудь из Пожирателей смерти, тут же меняет его на кого-то другого?

— Может, боится, как бы ты вновь не влюбилась в одного из нас?— ухмыльнулся Руквуд, блеснув глазами,— и заодно хочет, чтобы у тебя со всеми обитателями этого особняка сложились хорошие отношения.

— Если бы он с самого начала хотел этого, то ни дня бы не обучал меня сам,— возразила Мэри тут же.— Нет, все дело в другом – он просто, зная, что у него самого нет времени на мое обучение, замещает себя тем из вас, кто ему на определенный период не шибко то и нужен, вот и все. Это, по крайней мере, самое логичное объяснение.

Руквуд в ответ лишь пожал плечами, словно у него на этот счет имелось другое мнение, которое он просто не хотел сейчас озвучивать.

— Так значит, наградой тебе стал день отдыха, свободный от выполнения поручений Волан-де-Морта?— спросила Мэри, помолчав немного.

Пожиратель, загадочно улыбнувшись, кивнул: