— Ну, так что?— ухмыльнулся Волан-де-Морт, прерывая затянувшееся молчание, но все так же гипнотизируя взглядом Мэри,— неужели передумала? Или так много вариантов, что никак не можешь выбрать один?

— Почему же, нет,— пожала плечами волшебница,— достаточно будет одной возможности вновь свободно гулять по тропам здешнего леса.

-Так мало?— удивился Волан-де-Морт,— я ведь говорил о недельном запрете, его срок уже истек. Так что можешь пожелать чего-нибудь другого.

— Как насчет ночи с тобой?— предложила Мэри лукаво, повинуясь внезапному порыву. Реакция Волан-де-Морта на ее слова была довольно странной – улыбнувшись какой-то кривой улыбкой, он отрицательно покачал головой, словно знал, что слова волшебницы были всего лишь шуткой.

— До некоторых пор это было наказанием, теперь же ты возводишь наказание в награды?— недоверчиво спросил Волан-де-Морт,— переоценка ценностей?

— Ну да,— подтвердила Мэри серьезно, безгранично удивив этим Волан-де-Морта,— это будет наградой и тебе, как отличному учителю, и мне, как успешной ученице – или ты уже не хочешь этого?

— Еще неделю назад ты отказывалась от близости со мной, сейчас – чуть ли не умоляешь об этом. Неужели настолько разочаровалась в моих подчиненных?

— Не хочешь – заставлять не буду,— равнодушно пожала плечами Мэри, отворачиваясь от Волан-де-Морта,— не люблю навязывать свое общество.

Ее безразличие словно заставило Волан-де-Морта проснуться – и он, обняв ее за талию, мягко, но в то же время настойчиво повернул волшебницу к себе лицом, вновь пронзая ее чарующим взглядом.

— Ты и в самом деле хочешь этого?— с недоверием поинтересовался он совсем тихо, не разжимая объятий, из которых Мэри почему-то даже не хотелось вырваться,— подумай хорошенько, чтобы потом не пожалеть.

Вместо ответа Мэри, уже не в силах бороться с таким знакомым, но все же новым для нее чувством, со всей страстью, на которую была способна, поцеловала мага в губы, обвив его шею руками. Тот после секунды замешательства ответил на ее поцелуй, после чего волшебница окончательно потеряла голову – осыпая Волан-де-Морта поцелуями, она принялась срывать с него одежду, попутно оголяясь сама. Тот пришел к ней на помощь, но уже в конце, когда она была готова соединиться с ним, сгорая от овладевшей ее существом дикой, невиданной ранее страсти, Волан-де-Морт остановил ее решительным движением руки.

— Тебе лучше остановиться.

— Почему?— спросила Мэри, не ожидавшая подобного, всей душой и телом желая продолжения.

— В тебе говорит страсть, когда она пройдет, ты пожалеешь об этом.

И Волан-де-Морт уже окончательно отстранился от нее, принявшись собирать свои одежды. Мэри со странным чувством отрешенности наблюдала за тем, как он неторопливо одевается, даже не пытаясь ему помешать. Теперь, когда он не смотрел на нее, она начинала жалеть о своем опрометчивом поступке.

— Зачем тогда ты околдовывал меня?— воскликнула она гневно, заставив Волан-де-Морта повернуться,— хотел проверить, устою я или нет перед твоими чарами? Почему же не воспользовался выпавшим тебе случаем? Неужели половой акт тебе доставляет наслаждение только тогда, когда ты вынужден брать свою жертву силой, уподобляясь в этом своим подчиненным? Или тебе просто доставляет неимоверную радость мысль о том, что ты смог справиться со своим желанием, а я – нет?

Поток бесконечных вопросов словно бурлил в ней, но был остановлен словами Волан-де-Морта:

— Не думай, что я отказываюсь от близости с тобой так легко. Я знаю, что будет, если мы оба поддадимся своим низменным желаниям – мы не сможем думать ни о чем, кроме постоянного единства друг с другом. Так рухнут все мои планы, а я этого не хочу. Так что тебе придется смириться.

— А раньше ты об этом подумать не мог?— не удержалась от еще одного восклицания Мэри,— до того, как принялся обольщать меня?

— Не думал, что все получится,— пожал плечами Волан-де-Морт,— а сейчас мне лучше всего уйти.

Он, было, протянул руку к двери, но не успел коснуться дверной ручки, когда дверь, повинуясь заклинанию Мэри, с глухим скрипом закрылась так крепко, что теперь ее можно было выбить лишь с тараном. Волан-де-Морт медленно повернулся, и тут же с шипением схватился за щеку, обожженную ударом Мэри. А волшебница вновь, с искаженным злобой лицом поднимала руку, но ее тут же перехватил Волан-де-Морт, чье лицо было спокойнее, чем всегда.

— Теперь ты знаешь, какие страдания причиняет неудовлетворенное желание,— сказал он, и губы его изогнулись в торжествующей усмешке.

Мэри, поняв, наконец, его замысел, в гневе сверкнула глазами:

— Так вот чего ты добивался! Значит, если бы я тогда не отказала тебе, тех доводов, что ты привел сейчас, не было бы?

— Ну да,— подтвердил маг,— а сегодня жажда мести взяла верх над вожделением. Ты не представляешь, как приятно было видеть твое унижение, мольбу, светящуюся в глазах…

Он негромко рассмеялся, доведя Мэри до крайней стадии бешенства, но она была бессильна в своей злобе – Волан-де-Морт был намного сильнее ее, оставляя волшебнице лишь смотреть на то, как он празднует победу.

— Но, так и быть, я смогу завершить начатое, если услышу всю правду о твоем медальоне,— сказал он заманчиво, одновременно лаская Мэри так, что она почти согласилась, изнывая от желания, что вновь стало нестерпимым. Но одна мысль о том, что ее отказ разозлит Волан-де-Морта, значительно отрезвила ее.

— Ни за что!— воскликнула она, пытаясь вырваться, но Волан-де-Морт не сдавался – соединив всю нежность и страсть, на которую был способен, в пальцах рук, что беспрестанно бегали по всему телу Мэри, вновь затуманивая ее разум, он, казалось, медленно пытал ее теми ласками, которых она так жаждала.

— А теперь?— выдохнул он, когда они оба были на кровати, и Мэри уже еле сдерживала рвавшиеся из груди стоны наслаждения. Но, несмотря на это, несмотря на всю ту страсть, что, казалось, сжигала ее без остатка, она нашла в себе силы покачать головой, но это Волан-де-Морта не устроило – не прекращая движения своих рук, он произнес категорично:

— Я поверю в это, если только услышу отказ – не иначе.

— Нет…— прошептала Мэри еле слышно, но ее слова не были услышаны Волан-де-Мортом – добиваясь от волшебницы своего, он все же не мог не видеть ее столь желанного тела, не смог и на этот раз так легко отказаться от близости с ней. Скинув с себя остатки одежды, он нетерпеливо соединился с ней, вызвав у Мэри громкие стоны – она знала, что победила, и готова была сделать все, чтобы погасить, наконец, сжигавший ее огонь безудержной страсти. Наслаждение все нарастало и нарастало, как и ритм их общих движений в конвульсиях сладострастия – волшебница уже едва могла видеть пылающие от вожделения глаза Волан-де-Морта, похожие в тот миг на вспыхнувшие угли, и уже едва слышала свои собственные, становившиеся все громче, протяжные стоны – так громко стучала кровь в висках. И, в тот момент, когда пришло удовлетворение, которого Мэри так жаждала, внезапно, впрочем, как всегда, острая, словно от удара охотничьим ножом, боль пронзила ее сердце, возвестив о приходе очередного приступа. Прерывая конвульсии похоти, в которых все еще неистово сокращался каждый мускул ее тела, она попыталась разомкнуть объятия Волан-де-Морта, что были сейчас точно стальные, но ничуть не преуспела – тот словно бы забыл о ней, растворившись в мгновенно пришедшем наслаждении. Мэри отчаянно дернулась, волна ужаса затопила ее душу, она подумала, что ей суждено умереть, испытывая одновременно и боль, и наслаждение, и тут ощутила, как руки Волан-де-Морта разжимаются. Не глядя на изумленное лицо мага, волшебница в один прыжок достигла столика, на котором стояло противоядие, и, по-быстрому вынув пробку, выпила зелье, минуту после этого неподвижно оставаясь на месте.

— У тебя что, всегда так?— недоуменно поинтересовался у нее Волан-де-Морт, наблюдая сие действо, привстав с кровати,— весьма необычный недуг – приходит лишь в минуту плотского наслаждения! Что-то не слышал это от Мальсибера…