Мальсибер в блаженстве перекатился на бок, с одним только желанием отдохнуть, но не учел размеров кровати, и с воплем рухнул на покрытый ковром пол, ударившись об подставку зеркала лбом. Его невнятную ругань перекрыл испуганный вскрик Мэри — полная дурных предчувствий, она с быстротой ветра соскочила с кровати, чтобы мгновением позже весело расхохотаться при виде невредимого, но чрезвычайно злобного, мага. Тот зло сверкнул глазами, тяжело поднимаясь на ноги:

— Не вижу ничего смешного – чуть череп не расколотил об это…

Он повернулся к Заклятому зеркалу, собираясь разбить его решительно сжатым кулаком, но так и остался стоять, потрясенно расширив глаза. Ругнувшись сквозь зубы, Мэри со всей силы толкнула Пожирателя в сторону от Заклятого зеркала, отчаянно надеясь, что тварь, живущая в его недрах, еще не успела показать всю свою силу. Сдавленные хрипы, издаваемые волшебником, заставили волосы на ее голове встать дыбом – охваченная дурными предчувствиями, Мэри перевернула Пожирателя, лежащего ничком, на спину, не зная, что предпринять… и была очень удивлена весело смеющимся над ее паникой Пожирателем, хрипевшим от смеха. Через мгновение смех прекратился – Мальсибер одной рукой схватился за обожженную гневной пощечиной Мэри щеку, другой рукой едва успел остановить волшебницу, что попыталась в порыве злости выйти в коридор. Маг не боялся одиночества, как и не страдал от клаустрофобии – просто на ней по-прежнему не было ни одного лоскута одежды, и Мальсибер не мог допустить, чтобы она в таком виде начала разгуливать по особняку, привлекая нездоровое внимание его обитателей. Мэри внезапно поняла свою ошибку, и в ужасе от своей глупости, решила сорвать злость на Мальсибере:

— Какого рыжего дьявола ты решил так глупо пошутить?! Твой черный юмор сведет меня в могилу, если ты будешь продолжать в том же духе!!

Мальсибер попытался успокоить ее, приобняв за плечи, но волшебница вырвалась, злобно сверкнув глазами:

— Даже не смей теперь прикасаться ко мне, мерзавец! Если бы я знала, каков ты на самом деле, пришила бы на месте, как только увидела в первый раз! Убирайся из моей комнаты! Вон!

Все веселье Пожирателя сдуло, словно ветром – едва поборов изумление от вспышки гнева Мэри, он начал оправдываться:

— Да ладно тебе, Мэри, признаю – шутка не удалась, и клянусь – больше так шутить не буду.

Но волшебницу это отнюдь не успокоило: с криком: «Не хочешь сам, я тебе помогу!», она схватила одежду Мальсибера, и в один прыжок достигла двери, предварительно прикрывшись простыней. Распахнув дверь нараспашку, она со всей силы швырнула мантию Пожирателя на пол под вопль ее владельца:

— Нет!

— Да! – глаза Мэри горели торжествующим огнем, в руке уже были две волшебные палочки – ее собственная и Мальсибера, — а теперь твоя очередь. Быстрее, если не хочешь покрыться еще большим позором.

Пожиратель счел ее заявление шуткой и рванулся к Мэри, стремясь вернуть свою волшебную палочку. Громкий треск, за ним – вскрик, и вот Мальсибер головой вперед вылетает в коридор, со всей силы ударившись многострадальным лбом о стену. Мэри прицелилась, и метнула его палочку во владельца, хмыкнув при глухом стуке попавшей по макушке Мальсибера куска дерева, сыпнувшего искрами. Затем оглянулась, изумившись многочисленности зрителей, что с удивлением наблюдали столь живую и красочную сцену. Воскликнула весело:

— Не стойте столбами, помогите своему товарищу, вы ведь одна команда!

И, прежде чем хоть кто-нибудь произнес первое пришедшее на ум, захлопнула дверь, от души расхохотавшись глупости Мальсибера. Но долго ей веселиться не пришлось – изумленные возгласы и насмешки за дверью внезапно сменились подозрительной тишиной, секундой позже ее разорвал громкий треск и мучительный вопль боли. Чертыхнувшись, Мэри, по-прежнему закутанная в простыню, вылетела из комнаты, чтобы стать свидетелем ужаснувшей ее сцены – в двух шагах от нее бился в судорогах боли лежащий на полу Мальсибер, над ним возвышался Волан-де-Морт, совершая суд справедливости. Не раздумывая, волшебница с хода выстрелила своим заклинанием из волшебной палочки – оно пресекло раскаленный луч, мучивший Мальсибера, и взорвалось золотыми искрами. Темный Лорд повернулся в ее сторону, сверкнув багровыми глазами, и оскалившись, вновь поднял палочку, но уже на Мэри. Спасаясь от его заклинания, волшебница отскочила в сторону, но попала под еще один луч, пущенный из ряда наблюдателей – все ее тело пронзила страшная боль, скрутившая каждый мускул в невыносимых судорогах; безвольно рухнув на пол, она сжалась в комок, в бесплодной попытке уменьшить мучения, срывая горло в жутком крике боли…Ей казалось, что пытка сведет ее с ума, набирая силу с каждой секундой, она мечтала только об одном – чтобы боль наконец-то оставила ее, уйдя без остатка…

И та, словно повинуясь единственному желанию волшебницы, действительно прекратилась, дав Мэри шанс прийти в себя – она через силу подняла голову, пытаясь вникнуть в суть происходящего, и с некоторой долей удивления увидела закрывающего ее от кары Волан-де-Морта Мальсибера с решительно зажатой в правой руке палочкой. Лица Пожирателя смерти она не видела, но тон, решительный и твердый, говорил сам за себя:

— Она не виновата, кара положена мне, как нарушителю Запрета.

— Нет!— вмешалась Мэри, живо вскочив на ноги,— он ничего не нарушал, ведь был в моей комнате по моей воле, иначе не отделался бы одной шишкой!

Мальсибер покачал головой, округлив глаза – но Мэри не замолчала, вновь обращаясь к Волан-де-Морту, что застыл в недоумении:

— То, что я говорю – правда, и здесь достойна наказания я, ибо не сдержала свое слово.

Волан-де-Морт довольно хмыкнул, сверкнув глазами:

— Те твои слова о добровольном одиночестве я не считаю за обещание, как таковое – и наказание последует не за эту мелочь, а за нарушение спокойствия в особняке.

Мэри потупила взгляд, щеки ее запылали, но возражения отнюдь не кончились:

— Что-то я не слышала о введении комендантского часа, к тому же, ни один из присутствующих здесь Пожирателей смерти не заявлял, что, мол, я мешаю им отдыхать от трудов праведных, напротив – все они с увлечением наблюдали за разворачивающимся несколько минут назад действом. Или я не права и сейчас услышу возражения?

В ожидании хоровых воплей протестов, она обвела взглядом всех собравшихся, но никто так ничего и не сказал, не смея даже ответить на выпад Мэри открытым взглядом. Но Волан-де-Морта это не обескуражило:

— Возможно, ты права – но о том, что мой отдых был прерван, я не забуду, и не спущу это со счетов.

Он вновь поднял палочку, готовый поразить Мэри пыточным проклятием, но снова замер в недоумении – Мальсибер вторично попытался загородить волшебницу, она его отпихнула. Так они перепихивались в тщетной попытке победить один другого до тех пор, пока Мальсибер от особо мощного толчка Мэри не врезался в стену. Волшебница, пользуясь моментом, раскинула руки в стороны, готовая принять мучительную кару. И кара не заставила себя ждать. Но последовала она не от ухмыляющегося Волан-де-Морта, с легким удивлением наблюдающего за борьбой Мэри и Мальсибера за наказание, а от временной ее одежды: та простыня, коей волшебница до сих пор худо-бедно прикрывалась, соскользнула на пол, явив всем присутствующим в коридоре магам прелести ее обнаженного тела. Некоторые из Пожирателей пораженно присвистнули, все без исключения уставились на будто остолбеневшую волшебницу, ставшую вдруг совершенно бледной, буквально прожигая ее насквозь похотливыми взглядами. Волан-де-Морт, сраженный вместе со всеми, окончательно опустил волшебную палочку, не сводя с Мэри ярко вспыхнувших от вожделения глаз. Казалось бы, что может быть проще – по-быстрому поднять простыню и укрыться ею, но за волшебницу это сделал Мальсибер, он же и увел ее в комнату. И как только она присела на край кровати, все еще находясь в некоей прострации, воскликнул в возмущении:

— Блестяще, Мэри, лучше себя ославить ты и не смогла бы, даже если бы сильно захотела!— голос Пожирателя так и сочился сарказмом,— осталось только табличку «Вход для тех, кто жаждет наслаждений» на твою дверь повесить, и тебе больше никогда не придется жаловаться на одиночество – наоборот, около твоей комнаты будет целая очередь! Все Пожиратели…