— Но Запрет еще действует!— прервала Мэри его на полуслове, мгновенно выйдя из транса.

— Запрет!— Мальсибер фыркнул так громко, как только смог,— он действовал только до тех пор, пока ты не начала оголяться у всех на глазах – это действо с твоей стороны подобно пригласительному билету, и однозначно прекращает действие запрета – даже повелитель не сможет сдержать пыл десятка подчиненных!

— С чего тебя это так волнует? То, что ты провел со мной часть этой ночи, не обязывает тебя защищать меня от кого-либо, я вполне смогу справиться с этим и сама.

Мальсибер скептически фыркнул:

— Будучи пока что лишь ученицей Темного Лорда? О-очень сомневаюсь. Если только забаррикадируешься здесь, но и это вряд ли поможет.

— Мне же удалось два раза вывести из строя сразу трех Пожирателей смерти,— заметила Мэри как бы, между прочим,— и это в то время, когда я все еще была лишь служащей Министерства, сейчас же…

— Сейчас все обитатели этого особняка знают, на что ты способна, и при желании – а в нем недостатка не будет, я уверен, – смогут с легкостью победить тебя.

— Поможешь им в этом славном начинании или попытаешься защитить меня?— вопросительно изогнула бровь Мэри.

— Попытаться то я попытаюсь, но если придется противостоять повелителю…,— Мальсибер покачал головой, устало прикрыв глаза.

— Не придется – Волан-де-Морт всегда обращался со мной, как с ученицей, и ни разу не пытался перейти обозначенную нами обоими границу.

— До сегодняшнего дня. Он ведь тоже человек, и желания у него соответствующие, только более глобальные, и в отличие от нас, все свои замыслы, какими бы они не были, он продумывает заранее до мелочей, поэтому и не терпит поражений. Если ему действительно будет нужно – он завладеет тобой, даже против твоей воли.

— Нарушит свой же Запрет?— воскликнула Мэри в возмущении, но Мальсибер лишь расхохотался, услышав эти слова:

— Запрет! Он распространяется только на Пожирателей, Темный Лорд же, даже если захочет, сам себя покарать не сможет, значит, руки у него развязаны. Думаешь, ты помешаешь ему на пути утоления его страстей? Нет. А сможет он, и его слуги не заставят себя долго ждать.

— Но тебя-то это никак не коснется,— возразила Мэри спокойным, чуть ли не безмятежным голосом, словно сейчас что речь шла не о ней,— мне, а не тебе, придется удовлетворять всех желающих моего тела.

— Я не хочу, чтобы ты пошла по рукам,— сказал Мальсибер тихо, поднимая на Мэри полный боли взгляд,— даже после одного раза с любым из Пожирателей ты…

Он не договорил, не найдя в себе силы высказать волшебнице все свои мысли, опустив голову, словно воображение уже подкидывало ему сцены совокупления Мэри с каждым из Пожирателей смерти. Но уже через минуту он продолжил:

— Объяснять самое худшее из возможного твоего будущего не имеет смысла – ты можешь представить это и сама, если вспомнишь, как Руквуд пытался овладеть тобой против твоей воли.

Мэри содрогнулась от омерзения, вспоминая то ужасное событие, которое ей хотелось навсегда стереть из своей памяти.

— Ему очень не повезло – он случайно коснулся твоего амулета, и получил по заслугам. Вряд ли он попытается принудить тебя к близости с собой еще раз – а вот остальные, уже наслышанные о подробностях его поражения, будут более осмотрительны. Так что тебе не на что надеяться.

— Это лишь возможный расклад сил, самый пессимистический,— заметила Мэри с ноткой осуждения в голосе,— в фактах же избежание и тобой и мной наказания как раз благодаря моему «выходу». Возможно, этого бы не случилось, если бы ты не пытался меня защитить…

— Как сделала это ты вначале?— дополнил Мальсибер, рывком подняв голову,— если что и было глупостью, то именно это, я ведь не просил тебя о защите.

— Да, не просил, но дожидаться от тебя подобной просьбы у меня времени не было – я, знаешь ли, не привыкла засыпать под чьи-то вопли боли.

— Тебе, наверное, захотелось разделить со мной наказание?— насмешливо прищурился Пожиратель,— и как, понравилось?

Мэри лишь фыркнула, закатив глаза к потолку, и Мальсибер не замедлил воспользоваться установившейся ненадолго паузой:

— Конечно, нет, и это притом, что пытка длилась всего минуту. Длись она больше, тебе пришлось бы приходить в себя целый день, как позавчера.

— Но и тебе мучения наслаждения не доставили – так что ты теперь меня благодарить должен, а не осуждать,— произнесла Мэри с укоризной в голосе,— ну, по крайней мере, если на подобное не способен – избавить от выслушивания мрачных перспектив.

Мальсибер взглянул на нее странным, полным боли взглядом, и, слишком глобально понимая слово «избавить», решительно направился к двери.

— Даже не мечтай,— остановил его властный голос Мэри, подкрепленный соответствующим заклинанием, что затворило дверь лучше любого замка,— я не для того проводила демонстративное оголение и терпела боль, чтобы ты, выйдя из моей комнаты, вновь попал в лапы к Волан-де-Морту. Выйдешь отсюда только с рассветом, не раньше.

Пожирателю слова Мэри не понравились – он решительно поднял палочку в попытке расколдовать дверь, и был остановлен вторично, на этот раз волшебница обошлась без волшебной палочки, одними объятиями.

— Думаешь, мне доставит удовольствие знание того, что ты из-за меня подвергся пытке?— спросила она тихо, в упор, глядя на Пожирателя,— я не хочу видеть твои мучения, поэтому прошу – не уходи.

Они пронзали друг друга взглядами до тех пор, пока Мэри не отвернулась, подумав, что проиграла, но нет:

— Разумеется, я выполню твою просьбу, Мэри,— сказал Мальсибер с нежностью, разубеждая волшебницу не только словами, но и ласковыми объятиями,— по крайней мере, смогу защитить тебя от особо нетерпеливых соратников. Я ведь в долгу у тебя.

Мэри, улыбаясь, покачала головой, и, вынырнув из объятий Мальсибера, присела на кровать, многозначительно похлопав по покрывалу. Пожиратель не заставил себя долго ждать, и направился к волшебнице, отбрасывая на ходу палочку. Ночь продолжалась, луна была единственной свидетельницей союза двух сердец и душ – ненадолго прерванного, но вскоре восстановленного...

Что бы ни говорил Мальсибер, что бы ни думала сама Мэри – никаких последствий ночного инцидента не последовало – все без исключения Пожиратели смерти вели себя так, словно ничего и не было: при встрече с волшебницей делали вид, что сильно торопятся, не удостаивая при этом ее не только приветствием, но даже взглядом. Что же касается Волан-де-Морта… тот ни словом, ни жестом не показывал, что стал свидетелем чего-то необычного, и относился к Мэри так же – как к ученице, но при этом поумерил свою жестокость по отношению к ней, словно только теперь осознал, что она, в отличие от остальных его подчиненных, женщина. Первые несколько дней Мэри казалось, что в этом его поведении кроется некий подвох. Волан-де-Морт словно стремился превратиться из жестокого учителя в строгого наставника, способного на безоговорочное прощение, на жалость к ней. Так что с восьмого августа Мэри, попробовав один раз, уже безустанно давила на жалость при изучении еще неизученных проклятий с Волан-де-Мортом. Впрочем, делала она это больше из озорства, чем по причине страшного изнеможения, и довольно быстро продвигалась вперед — за следующий месяц полностью освоила премудрости и тонкости трансфигураций одних чар в другие. Густая завеса тумана с легкостью превращалась в смертельно опасную гадюку, дюжина бьющих на поражение ножей – в разветвленную молнию или в удушающий дым. Зная, что сотворяет последнее из ранее неизвестных ей заклинаний (постепенно сворачивающий вокруг своей жертвы плотные кольца устрашающий туманный кокон), Мэри очень удивилась, когда на свои слова о завершенном обучении услышала от Волан-де-Морта, что обучение еще не закончено.

— Как это не закончено? Чему же еще я не научилась?

— Некоторым довольно полезным, но требующим большого мастерства умениям,— последовал вполне логичный ответ,— одно из них необходимо каждому Пожирателю смерти, а значит, и тебе – легилименция.