Гнев затмил сознание Марго – она со всей силы ударила плошку ногой, так, что ее содержимое вылилось под ноги Пожирателю.

— Сам ешь эту гадость,— прошипела она,— я не голодна.

— Ошибаешься – тебя мучает голод,— отозвался Рудольфус, поднимая палочку.

Марго не смогла защититься – в следующую же секунду она рухнула на колени, рот открылся против ее воли…. И в него Пожиратель влил то, что осталось в плошке. Волшебница чувствовала смрад помоев, задыхалась без воздуха…. Ей пришлось проглотить «еду», чтобы вдохнуть воздуха, хотя велико было желание выплюнуть гадость….

— Было вкусно?— спросил Пожиратель издевательски, глядя в лицо Марго, по которому катились слезы унижения,— теперь ты нескоро захочешь есть.

Он расколдовал волшебницу, и она рухнула на пол, чувствуя, что силы ее покидают…. Она не видела, как Пожиратель вышел, чувствовала лишь сильную тошноту. Из чего бы то ни было неизвестное варево, но оно явно не было безобидным – так думала Марго, когда ее рвало вновь и вновь. Наконец ее мучения прекратились, и волшебница неподвижно застыла, чувствуя, что теряет сознание….

Когда она пришла в себя, слабость все еще была в каждой клеточке ее тела – она едва смогла подняться на ноги. И только тогда заметила, что больше не в темницах, а в Зале Собраний, где были, помимо Волан-де-Морта, еще около двадцати Пожирателей смерти.

— День подошел к концу,— произнес Волан-де-Морт задумчиво,— но в твоем воспитании не было успеха.

— Зачем ты приказал поить меня той гадостью?— спросила Марго с возмущением,— это ведь жуткая отрава!

— В этом и заключалась моя проверка,— прервал ее маг холодно,— если бы ты съела по своей воле поданную тебе еду, то по пробуждению оказалась бы в своей комнате, свободная. Но ты не выполнила приказ, и Рудольфус был вынужден кормить тебя силой. И, так как ты не смирилась, я приму более жесткие меры, как и обещал.

Волан-де-Морт помедлил с вынесением приговора, и в этой паузе волшебница вновь ощутила страх – неужели ее мрачные мысли сбудутся? Между тем, ее отец оглядел своих подчиненных, сплошь мужчин, и это уверило Марго в том, что за наказание ее ждет. Ужас, больший, чем она испытала в темнице, когда входил Рудольфус, парализовал волшебницу…

— Мальсибер, ты сегодня хорошо постарался,— произнес Волан-де-Морт,— к тому же, давно не отдыхал с пленницами…. Я предоставлю тебе возможность обесчестить мою дочь, чтобы она умерила свой гонор и усвоила мои правила.

— Вы очень добры ко мне, повелитель,— поклонился Пожиратель, блеснув глазами,— я буду служить вам еще преданнее, чем ранее.

«Если бы здесь был Драко…,— подумала Марго безнадежно, глядя, как Мальсибер подходит к ней неспешным шагом,— я бы смирилась, если бы Волан-де-Морт приказал ему насиловать меня. Но отец вряд ли позволил бы Драко подобное, и тогда он не смог бы помешать чинить произвол Волан-де-Морту».

Она бы удивилась своим мыслям, но Мальсибер уже был совсем рядом, шагнул вперед, пытаясь обнять…. Марго, повинуясь твердому желанию сопротивляться, отскочила в сторону – Пожиратель чуть не упал на пол, захватив воздух руками…

— Паршивка,— прошипел он, повернувшись вновь к Марго,— все равно не сбежишь…

Волшебница в отчаянии попятилась, натолкнувшись на оконное стекло. Слева и справа ее окружили Пожиратели, впереди – Мальсибер, что жаждал ее тела. Что же делать?!

К ее удивлению, Мальсибер вдруг застыл на месте, а в следующую секунду Марго почувствовала жгучую боль – хлесткое плеть-заклинание распороло ее мантию на боку, оставив на коже длинный рубец. Но волшебница даже не успела понять, что произошло – новые удары приходились и по груди, и по животу, причиняя боль, разрывая мантию, что вскоре превратилась в лохмотья. Пытаясь защититься, Марго выставила вперед руки – и не заметила еще одного заклятия. Оно поработило ее волю, застав врасплох, вынудило отойти от окна, повернувшись к Волан-де-Морту, что стоял слева. Марго смотрела в глаза отца, горящие багровым огнем, не понимая, почему сопротивляется. Она должна подчиниться….

Уже смирившись, волшебница почувствовала свою силу и правоту, что вспыхнули в момент в ее душе ярким волевым огнем. Ведомая гневом и презрением, она плюнула, целясь Волан-де-Морту в лицо, но попала лишь на мантию. Ощутила ярость отца, что чуть не сбила ее с ног…. И одновременно с этим две плети обожгли болью ее спину, пройдясь вдоль и поперек позвоночника. Через миг на нее обрушился целый град ударов, одна плеть стегнула Марго по лицу, едва не попав по глазам, от боли волшебница заплакала, закрыв лицо руками…. И, ощутив прошедший по телу холодок, отняла ладони от лица, оглядев себя. Теперь на ней не было даже лохмотьев, остатки которых лежали небольшой кучкой у ее ног, и ее нагое, испещренное рубцами тело просвечивали жадными взглядами Пожиратели.

— Плюнув в меня, ты подписала себе приговор,— сказал Волан-де-Морт с яростью в голосе,— такого не позволял себе ни один мой подчиненный, даже твоя мать. Ты могла подчиниться моей воле, и сохранила бы честь, теперь же никто не спасет тебя от расправы.

Марго застыла от ужаса, понимая, что сама обрекла себя на гибель. Обесчещенную, ее ждет лишь темница…

— Можешь брать ее, сколько хочешь, Мальсибер,— произнес Волан-де-Морт жестко,— она твоя.

Мальсибер плотоядно улыбнулся, вновь приближаясь к Марго. Она отошла к окну, чувствуя безнадежность, взмолилась, умоляя пощадить. Но напрасно – Мальсибера это не остановило, он настиг волшебницу, сжав ее в объятиях, она начала вырываться, крича…. Почувствовала, как жадные руки прошли по ее груди, животу, причиняя боль, когда касались рубцов. Она дико рванулась, сумев освободиться…. Побежала вперед, через рассеявшуюся вмиг стену Пожирателей, но пробежала лишь несколько шагов – Мальсибер настиг ее, повалив на пол. Марго почувствовала, что он уселся на нее, начала извиваться всем телом, пытаясь сбросить, ударила несколько раз. Мальсибер, озлобившись, отвесил ей пару пощечин, от ударов рубец на щеке Марго начал кровоточить и саднить…. Волшебница заплакала от боли и отчаяния, застыла на месте, закрыв лицо руками, зная, что сопротивляться бесполезно – Пожиратель намного сильнее ее. Она чувствовала, как жадные руки Мальсибера беспрепятственно гуляют по ее телу, доставая до самых сокровенных мест, одна из них достигла промежности…. Ощутив, как грубый палец попытался войти в ее влагалище, но натолкнулся на преграду, Марго непроизвольно вскрикнула, отняв руки от лица.

— Как же приятно, когда выпадает возможность обесчестить девственницу,— прошипел Мальсибер, блеснув глазами,— знаешь, Марго, я был первым, кто спал с твоей матерью, именно я лишил ее девственности, не устояв перед ее мольбами. А теперь лишу девственности и тебя, пусть против твоей воли.

— Умоляю, не надо,— произнесла Марго сквозь слезы,— я не переживу этот позор…. Делай со мной что хочешь, но только не насилуй…. Прошу, сжалься надо мной…. Ты ведь знал мою мать, был близок с ней…. Неужели ты поступил бы так же и с ней?

— Я хотел ее изнасиловать, когда она поняла, что я не люблю ее, а лишь хочу спать с ней,— сказал Мальсибер с нехорошей усмешкой,— но ее спас медальон…. Тот, которого нет на тебе сейчас.

Слова, сказанные Пожирателем, породили в душе Марго гнев невиданной силы. Движимая решимостью отстоять свою честь, волшебница, изловчившись, ударила Пожирателя по лицу со всей силой, столкнув с себя. Стремительно поднялась на ноги, и, когда Мальсибер, шипя от боли, перегородил ей дорогу, раскинув руки, ударила его ногой по тому органу, что должен был лишить ее девственности. Пожиратель согнулся пополам, обхватив поврежденный орган руками, Марго же пробежала мимо Мальсибера, мимо застывших на месте от удивления Пожирателей, и, добежав до Волан-де-Морта, упала перед ним на колени, взмолившись:

— Защити меня, отец! Спаси от Мальсибера, не позволь ему меня обесчестить! Накажи как угодно, любыми пытками, посади в темницу на месяц, корми только той похлебкой, но не обрекай меня на позор! Я буду выполнять любое твое поручение, каждое твое слово станет для меня законом, я стану самой смиренной и послушной из твоих слуг! Мой медальон будет выполнять твои приказы через меня, твой гнев станет моим гневом, я использую все свои силы, чтобы поразить твоих врагов! Только спаси от бесчестия свою дочь…