— Так кто же из нас теперь сильнее другого?— спросил Руквуд со злой иронией. Осознавая собственное превосходство, он не спешил приближаться к Мэри, а дождался, пока она встанет на ноги,— очевидно, я, ведь ты – безоружна.

— Ты подлец, Руквуд, и трус к тому же,— бросила волшебница презрительно, не собираясь молить о пощаде, хоть и стояла спиной к двери комнаты, – посылать проклятия противнику в спину не достойно честного волшебника.

Руквуд лишь рассмеялся:

— Видимо, ты еще не знаешь, каковы на самом деле Пожиратели смерти. Позволь, угадаю – в Хогвартсе училась на Гриффиндоре?

Мэри не ответила, да ответ и не требовался. Руквуд зло усмехнулся и приблизился к ней на два шага, когда волшебница поинтересовалась у него спокойным голосом:

— Ну, изнасилуешь ты меня, и что дальше? Думаешь, я настолько мягкосердечна, что вместо того, чтобы немедленно покончить с тобой, я просто уйду, забыв о том, что ты со мной сделал?

— Вот именно,— неприятно улыбнулся Руквуд, согласно кивнув,— после того, как все будет кончено, я сотру тебе память, так что ты после этого нехитрого трюка даже и знать не будешь, что что-то произошло, и, быть может, даже захочешь составить мне компанию еще раз.

Посчитав, что все необходимые слова сказаны, он шагнул, преодолевая то расстояние, что отделяло его от Мэри. Волшебница не стала дожидаться момента, когда ничего уже нельзя будет исправить, и с воплем ярости рванулась мимо Руквуда, желая добраться до своей волшебной палочки, но не рассчитала расстояние, и через мгновение оказалась на высокой кровати, ощущая гуляющие по всему своему телу похотливые руки Пожирателя. Зарычав от ярости и безнадежности, она пустила в ход зубы и ногти, одновременно извиваясь всем телом, но это еще сильнее распалило Руквуда – тот отвесил Мэри пару пощечин, и начал вжимать ее в кровать, пресекая все попытки защититься. Правой рукой он попытался сорвать с волшебницы кофту, но едва прикоснулся к ее груди, как завопил, словно его резали, и перекатился на край кровати, сжимая левой рукой правую. Через секунду он замолк – Мэри со всей силы и злости двинула по его физиономии, и немедленно соскочив с кровати, метнулась туда, где на узорчатом ковре лежала ее волшебная палочка. Руквуд рванул за ней, зажимая одной рукой кровоточащий нос, но не успел остановить ее. Попав под пыточное проклятие, он упал на пол, визжа от боли. Мэри пытала его до тех пор, пока вся ярость не вышла до последней капли, а после заставила Пожирателя проклятием Подвластия отпереть дверь. Прежде, чем выйти в коридор, она стерла память неудавшемуся насильнику, и даже хотела сломать его волшебную палочку, но посчитала, что это будет чересчур, и лишь спрятала ее в один из ящиков стоящего по близости комода. Только выйдя за дверь, Мэри со всей полнотой осознала, чего ей чудом удалось избежать – раньше все ее сознание занимала лишь борьба за неприкосновенность и ярость от наглого поступка Пожирателя. Благодаря чему она спаслась? Руквуд словно обжегся обо что-то, по крайней мере, на его руке был отчетливый красный след, какой остается от ожога. «Медальон!»— вдруг поняла Мэри, вспоминая форму ожога – круг, с выходящими за его границы треугольниками – точно такая же форма была и у медальона, выяснение секретов которого и привело сегодня к столь печальным последствиям.

Ошеломленная своей догадкой, она остановилась, и поняла, что справа от нее дверь в ее комнату лишь через некоторое время. Мэри повернула дверную ручку, думая об отдыхе – голова болела от удара об порог, как и все тело в тех местах, до которых смогли добраться жадные руки Пожирателя во время его недолгой, но полной власти над ней. То, что ее комната не была пуста, стало для нее неожиданностью – из стоящего у камина кресла поднялся Волан-де-Морт, чье лицо дышало гневом. Мэри даже не успела поднять свою волшебную палочку – маг без предупреждения наслал на нее ярко-красный луч, что на проверку оказался Пыточным проклятием. Никогда прежде не подвергавшаяся действию этого заклятия, волшебница ощутила дикую, всепоглощающую боль, и, не удержавшись, исступленно закричала, совсем как недавно Руквуд, скорчившись на полу.

— Ты своевольно пропустила сегодняшний урок,— звучал где-то над ней холодный голос ее мучителя.— Почему? Отвечай!

Снова ощущение адской боли наполнило каждую клеточку тела Мэри, и она ответила, надеясь, что пытка прекратится:

— Один из Пожирателей сказал мне, что тебя не будет целый день!

— Кто именно? Говори!

Но никакие муки не могли заставить Мэри ответить на этот вопрос – она знала, что как только назовет Волан-де-Морту имя Августа, пытки прекратятся, но тогда каждый Пожиратель в особняке узнает о том, что Руквуд смог победить ее в поединке и чуть не изнасиловал. Она боялась позора, боялась того, что не сможет восстановить свою честь и имя в случае разглашения случившегося сегодня инцидента.

— Какая разница!— кричала она со слезами в голосе,— вина за своеволие все равно лежит на мне!

Едва Мэри прокричала это, как ощущение боли покинуло ее, и она смогла поднять голову, чтобы взглянуть на Волан-де-Морта.

— Здесь ты абсолютно права – в этом проступке только твоя вина, и я рад, что ты это понимаешь. Но мне необходимо знать, кому ты настолько доверилась, что поверила в сказанную этим, безусловно, «дружелюбно» настроенным по отношению к тебе человеком, ложь.

Мэри не ответила, вновь опустив голову – притворяться, что у нее нет сил на ответ, не было необходимости – сейчас она не ощущала на своем теле ни единого живого места, даже после прекращения пыток оно словно горело огнем. Сил не хватало даже на то, чтобы подняться на ноги.

Волан-де-Морт снова заговорил:

— Можешь хранить молчание – мне будет нетрудно узнать это и самому. Меня удивляет лишь одно – почему ты не вернулась в свою комнату, как только узнала о якобы отмене урока? В то, что ты гуляла в окрестном лесу, наслаждаясь здешней природой, я не верю, скорее, опять развлекалась с Мальсибером, не так ли?

— Ты заблуждаешься,— от захватившего ее негодования и гнева Мэри даже забыла о боли, и смогла вновь поднять взгляд на Волан-де-Морта.— к тому же, Мальсибера сегодня все утро не было в особняке.

— Если не с ним, то с кем? Кому повезло сегодня?— не отставал Волан-де-Морт, даже не скрывая звучащие в его голосе язвительные нотки,— кто пополнил ряды твоих любовников?

Мэри вспыхнула, охваченная гневом такой же силы, что и боль, терзающая ее недавно, но резких слов говорить не стала, ограничившись ненавидящим взглядом.

Волан-де-Морт лишь усмехнулся:

— Вижу, сейчас ты не настроена на разговоры. Не буду настаивать на ответах, вместо этого дам тебе возможность отдохнуть – на решение создавшейся проблемы уйдет много времени.

Он вышел из комнаты, а Мэри ползком добралась до кровати, на которую и повалилась в полнейшем изнеможении, словно на автомате прокручивая события этого утра. Приветливость Руквуда, обернувшаяся домогательствами, ее собственная глупость и напрасная надежда, чудесное спасение… медальон спас ее, нанеся урон ее врагу и не причинив никакого вреда ей самой, хотя, раскалившись, он должен был обжечь и ее. Дрожащими руками Мэри нащупала медальон и хорошенько рассмотрела его. Тот выглядел как обычно – разноцветные каменья на гранях причудливых узоров, что всегда так завораживали ее, чуть теплый, похожий на серебро, металл – на вид обыкновенное красивое украшение. Вот только… Она ясно чувствовала еле заметную, непонятного свойства энергию, что излучал медальон, и эта энергия действовала на нее подобно лучу солнца в ненастный зимний день – дарила тепло, спокойствие и словно заживляла душевные раны. Вскоре ей начало казаться, что день только начался, и всех ужасных событий не было. Постепенно Мэри потянуло в сон, и она окунулась в мир сновидений, что был сейчас предпочтительнее ей, чем реальность…

Разбудила ее чья-то рука, что тормошила ее за плечо – сонно вздохнув, Мэри повернулась и узнала в будившем ее волшебнике Мальсибера.

— Идем, скорее,— произнес он, и поманил волшебницу к двери.