Назавтра Мэри целый день практиковала применение иллюзии, и все разы, само собой, на Мальсибере. Она учла свои прошлые ошибки, и каждый раз представала в воображении Пожирателя смерти как сестра, что действовало безотказно, заставляя его опускать свою волшебную палочку. Волшебница даже не задумалась над тем, с чего это вдруг Мальсибер оказался свободен именно тогда, когда ей была позарез нужна его помощь – она уже начала принимать это, как должное. Так что все три дня – и этот, и два последующих, они провели вдвоем, и сильно сблизились за этот короткий срок. Близость эта была скорее духовной, чем физической – Мальсибер больше не заводил разговоров о поцелуях, а Мэри еще не могла точно сказать, хочет ли, чтобы Пожиратель стал для нее больше, чем другом и помощником в тренировках. Которые потеряли актуальность тридцатого июля – волшебница теперь настолько хорошо знала и иллюзию, и Щит, что могла применить эти чары среди ночи. Впрочем, именно это ей и пришлось сделать – Волан-де-Морт появился в ее комнате ближе к утру, и, разумеется, потребовал немедленного отчета от Мэри. Ее это, конечно, не обрадовало (в смысле ранней побудки), но, тем не менее, не повлияло на качество чар – и щит, и иллюзия получились весьма неплохо, и, что самое главное, с первого раза.

— Я вижу, ты хорошо поработала,— заметил Волан-де-Морт одобрительно,— нашлись помощники? Мальсибер?

Мэри кивнула, понимая, что ее учитель, должно быть, сильно раздосадован тем, что, не смотря на его уловку, она все равно освоила щит. Но, как оказалось, он был раздосадован отнюдь не этим:

— Вот уж не думал, что из каждодневных ваших с ним прогулок выйдет толк. Со стороны это было больше похоже на свидания, чем на тренировки.

— Мальсибер оказался прекрасным учителем,— сказала Мэри, глядя на Волан-де-Морта в упор,— по крайней мере, он сообщал мне только правильные формулы заклинаний.

— В таком случае, может, мне тебя учить вовсе не зачем, если я такой никчемный учитель?— поинтересовался Волан-де-Морт холодно, угрожающе блеснув глазами.

— Да, наверное, ты прав, ведь ложным знаниям учат только те, кто уже устал от учительства или ученика.

Около минуты волшебники сверлили друг друга воинственными взглядами, затем Волан-де-Морт первый нарушил молчание:

— Это была еще одна проверка, которую ты благополучно, и даже с блеском, прошла. Так что, думаю, награда – неделя отдыха – тебе не помешает. Ты ведь так и не отдохнула после уборки дома.

Мэри от изумления не могла вымолвить ни слова – такая забота со стороны Волан-де-Морта была поистине удивительной, но маг это объяснил очень просто:

— Завтра мне снова нужно будет отлучиться из особняка, дней на пять, а в одиночку ты новый навык не разучишь.

— И ты не дашь мне никакую работу?— поинтересовалась Мэри недоверчиво,— странно.

— Если ты не привыкла сидеть без дела, то я с радостью поручу тебе уборку всего особняка – в конце концов, уже целый месяц прошел с тех пор, как ты очистила все комнаты,— произнес Волан-де-Морт с готовностью.

— Для этой работы существуют домовые эльфы, пожалуй, тебе стоит поселить здесь одного из них,— отозвалась Мэри с раздражением в голосе,— ведь уборка, особенно генеральная – дело отнюдь не легкое.

— Мое дело предложить. Смотри потом не пожалей, когда будешь изнывать от скуки.

— Мне это не грозит.

— Надеешься на то, что Мальсибер вновь составит тебе компанию?— заметил Волан-де-Морт проницательно,— как бы тебе не разочароваться.

Мэри фыркнула, выказав своему учителю презрение.

— У меня на этот случай имеется с собой куча книг, что помогают мне в составлении новых заклинаний.

Волан-де-Морт иронично хмыкнул, словно подвергая сомнению слова Мэри, но не стал ничего добавлять, выйдя из комнаты. Волшебница легла досматривать сны, думая о том, что же заставляет Волан-де-Морта исчезать из особняка на пару дней, а то и больше, и нет ли у нее возможности выведать каким-либо образом это.

Следующие пять дней промелькнули так быстро, словно их кто-то заколдовал, как это бывает всегда, когда занимаешься любимым делом или просто проводишь время в свое удовольствие. Мэри, и вправду, надеявшаяся на встречу с Мальсибером в эти дни, была огорчена тем, что ее надежды не оправдались. Ее одиночество нарушил лишь раз за завтраком Руквуд, с ехидной, просвечивающей довольством, усмешкой, говоривший о том, что, должно быть, Мэри была бы рада увидеть Мальсибера, но – увы! – тот чрезвычайно занят выполнением срочных поручений Волан-де-Морта. То, что Руквуд донес на нее Волан-де-Морту и сейчас наслаждался плодами своих стараний, Мэри за изощренную месть не считала, и внутренне готовилась к какой-нибудь подлости со стороны Пожирателя, которая, она отлично знала, вскоре последует, несмотря на то, что открыто Руквуд своей неприязни больше не показывал.

Вечером пятого числа, в последний свой день отдыха Мэри, как это у нее повелось с недавнего времени, бродила по тенистым тропам Безмолвного леса, размышляя о том, где же ей раздобыть книгу, что помогла бы ей в расшифровке тайных письмен, содержащихся в пергаменте, вынутом ею из медальона. Возможно, ей было бы проще, если бы она все еще работала в Министерстве – там она контактировала изо дня в день, по крайней мере, с полусотней людей, здесь же, в особняке Волан-де-Морта, она общалась лишь с двумя-тремя из дюжины Пожирателей смерти, и ее поиски поневоле зашли в тупик.

Совсем рядом с Мэри негромко, но резко, треснула сухая ветка, выведя волшебницу из поглотивших ее раздумий. Она ожидала увидеть за своей спиной Руквуда, но, обернувшись, обнаружила Мальсибера, чье лицо освещала обычная полунасмешливая улыбка.

— Мы с тобой гуляем одними тропами, или же ты хочешь что-то сообщить мне?— спросила Мэри, замедлив шаг. Мальсибер подошел к ней почти вплотную, и только тогда ответил:

— Ни одно из твоих предположений не верно. Видишь ли, гулять по лесам и рощам я особо не люблю, и, к тому же, ничего важного для тебя я сообщить не могу. Нет, Мэри, сюда меня привело нечто другое, чем жажда просто чьей-то компании. Да и тебе, я думаю, хотелось видеть меня вовсе не для того, что бы я помог тебе в освоении очередного умения.

Мэри не стала отрицать того, что и вправду хотела видеть Мальсибера, хотя до этого момента и сама это не осознавала – слова, высокомерно-презрительные, куда-то пропали, оставив в горле лишь непривычную сухость. Глаза Мальсибера были прямо напротив ее глаз, и говорили о том, что вот уже который день подряд твердило ей ее собственное сердце. Необычайно приятное чувство – не любовь, но что-то, предшествующее ей, похожее на нежность, заполнило все существо Мэри, замутняя разум, заставляя ее быть как можно ближе к этому волшебнику, что был для нее единственным родным человеком сейчас. Мальсибер был полностью солидарен с Мэри – на ее горячий поцелуй он ответил с такой страстью, и одновременно, нежностью, что волшебница ощутила себя словно плывущей на волнах блаженства, что захлестывали ее с каждой секундой все сильнее и сильнее. Мэри не смогла бы сказать, если бы ее спросили, сколько она с Мальсибером наслаждалась этой приятной, хоть и пугающей внезапностью близостью друг с другом, она знала только одно – жалеть о происшедшем она уж точно не будет.

— Я так рад, что судьба свела меня с тобой, Мэри,— выдохнул Мальсибер, оторвавшись от губ волшебницы.

Та еле заметно улыбнулась, и, обвив шею Пожирателя руками, снова впилась в его губы страстным поцелуем. Но поцелуями, как оказалось, дело не смогло ограничиться – руки Мальсибера, до этого сжимающие Мэри в объятиях, в один неуловимый момент пошли гулять по ее телу, вызывая в нем сладостную дрожь, прекращать которую Мэри вовсе не хотела, и рук Мальсибера отводить не стала, дав и своим рукам свободу. Пожиратель понял, что границ ни для него, ни для нее больше не существует, и тут же забыл о всяком стыде, о том, что они были на открытой поляне, зайти на которую мог любой его товарищ. Они наслаждались духовным и физическим единением друг с другом, что не прекращалось ни на минуту, и здесь они как будто и не существовали по отдельности, а только вместе, соединенные настолько сильным блаженством, что, казалось, растворялись и в нем, и друг в дружке без остатка. Но в реальность им пришлось вернуться, и когда страсти чуть поутихли, они заметили, что вокруг них довольно-таки быстро сгущаются сумерки и вьется рой кровожадных насекомых. Одежда, столь поспешно сброшенная, была водворена на полагающиеся ей места, после чего Мэри и Мальсибер, торопливо пригладив растрепанные волосы, направились рука об руку в особняк, по пути обмениваясь счастливыми улыбками. Сейчас любое слово, сказанное любым из них, лишь нарушило бы духовную близость, пребывающую и с Мэри, и с Мальсибером даже после прекращения их телесного, физического, единения. Так же, без слов, они простились, когда достигли дверей комнаты Мэри. В свою комнату волшебница вступила, душой и сердцем находясь с Мальсибером. Всю ночь Мэри вспоминала каждую минуту, проведенную с Мальсибером, и уснула только под утро, с блаженной улыбкой на устах.