Мэгги, чувствуя в каждой клеточке тела усталость, присела в кресло у камина, жарко пышащего огнем, и почти сразу же провалилась в сон…

Как всегда, ей снилось что-то приятное, но почти невесомое, что по-пробуждении почти мгновенно забылось и уже не вспомнилось. Волшебница сонно оглянулась, думая, что уже утро, но нет – сама обстановка сказала ей, что спала она не больше двух часов: в камине все еще горел огонь, так же сильно, как и раньше.

Спать больше не хотелось, и Мэгги, удобнее устроившись в кресле, вновь попыталась погрузиться в размышления, но ее отвлек раздавшийся внезапно сзади голос:

— О чем это ты со Снеггом два часа болтала?

— Десять минут, вообще-то. И как-то не ожидала, что ты посреди ночи проснешься. Будешь искать моей компании…

— Не то, что бы я твою компанию специально искал…— протянул Малфой, приземляясь в кресло рядом с волшебницей,— просто проснулся посреди ночи, решил спуститься сюда…. Так что же тебе Снегг сказал?

— Что я должна буду докладывать ему раз в неделю обо всем, что делаю и думаю,— ответила Мэгги.

— С чего это вдруг?— удивился Драко,— это же чушь полная…

— Не совсем, Драко. Снегг знает о моей способности чувствовать эмоции. Так что…

— Что? Согласен, способность необычная, но не повод для предоставления отчетов в своих действиях!

— Ты просто не все обо мне знаешь,— усмехнулась Мэгги,— видишь ли, наравне с другими эмоциями я, пожалуй, сильнее всего чужую вину ощущаю. А, ощущая это чувство и чувство раскаяния наравне с ним, жажду лишь одного – избавить того, кто испытывает все эти эмоции от них через невообразимые мучения.

— Пытаешь людей?— переспросил Драко ошарашенно, округлив глаза в ужасе,— и делаешь это сознательно?! Но это просто невероятно….

— Да, я знаю. Но, тем не менее, все мои слова – правда. Пытки продолжаются до тех пор, пока боль не превысит чувство раскаяния волшебника. Поэтому-то я и вынуждена докладывать обо всех своих действиях Снегу – он ведь отвечает за меня с сегодняшнего дня, и должен быть уверен в том, что никаких эксцессов не возникнет. А теперь, когда я поведала тебе свой секрет, хочу узнать кое-что о тебе.

Драко даже не успел что-либо сказать – Мэгги, впившись пронзительным взглядом в его серые глаза, без труда проникла в сознание слизеринца, вызвав в нем образ Волан-де-Морта.

— Твое поручение, Драко – какова его суть?

Малфой, мгновенно побледнев, уставился на волшебницу в откровенном ужасе.

— Откуда ты знаешь?!

— Неважно. Так что, скажешь?

— Ну, уж нет,— произнес Драко категорически,— и даже не думай настаивать – пожалеешь.

— И не собиралась,— хмыкнула Мэгги пренебрежительно,— но просто обязана предупредить, чтобы ты держался от меня подальше, когда будешь терзаться муками совести в случае невыполнения своего задания.

— И Дамблдор, зная о твоей способности, позволил тебе обучаться здесь?— возмутился Малфой,— это же глупость с его стороны! Ты до смерти можешь запытать любого, кто при тебе почувствует себя виноватым хоть в чем-то!

Волшебница в ответ покачала головой, усмехнувшись.

— Ты перебарщиваешь. Я принимаю во внимание только сильные порывы вины, глубокое чувство раскаяния, а не мимолетные позывы.

— И как много было случаев кары тобою других за вину?

— Один, десять лет назад. Тогда же я узнала, что меня нельзя остановить ничем, пока я не сочту вину искупленной. И после того случая уехала вместе с матерью в безлюдную глушь – чтобы случившееся вновь не повторилось…

— И ни с кем не общалась десять лет подряд?— перебил Драко Мэгги в вящем изумлении,— но это же совершенно невозможно!

— Для тебя невозможно,— возразила Мэгги,— а я жила именно так.

— Чем же ты была занята все те годы? Дома безвылазно сидела?

— Да, но только половину всего времени – остальную половину проводила в ближайшем лесу, в долгих прогулках. И, конечно же, тренировалась, изучала основы магии…. И мне это неплохо удалось, как ты, наверное, уже успел заметить.

Драко хотел было что-то сказать, но промолчал. Мэгги же особо не жаждала распространяться и дальше о своем прошлом, и погрузилась в размышления о том, что же именно мог поручить Волан-де-Морт Малфою. И просто не удержалась от вопроса, нарушив только установившуюся тишину:

— И как давно ты стал Пожирателем смерти?

— Это не твое дело,— ответил Драко резким тоном.

— Ну почему же…— протянула Мэгги небрежно,— имею ведь я право, как подчиненная Волан-де-Морта, знать о своих соратниках?

На пару секунд глаза юноши расширились, приоткрылся в удивлении рот…. Но потом он, взяв себя в руки, презрительно сузил глаза, бросив:

— Ты – слуга Темного Лорда? Не поверю ни за что. Во-первых, ты называешь его так, как ни один Пожиратель назвать бы не осмелился. К тому же, тогда тебя здесь точно не было бы – Дамблдор, кем бы он ни был, все-таки не слепец.

— Да, я так и поняла,— откликнулась Мэгги насмешливым тоном,— а тебя он не заметил лишь потому, что очки забыл надеть на церемонию распределения.

— Что же я тебя тогда не видел раньше?— спросил Драко с подозрением,— или скажешь, что всего день в Пожирателях смерти?

Мэгги тут же возмутилась:

— Да я вообще не Пожиратель смерти! В отличие от тебя…

— Значит то, что Темный Лорд мне приказал, не твое дело,— заключил Драко с видимым довольством,— и вообще… Никто здесь не знает даже и того, что я у него в подчинении, так что… Дальше нас с тобой это не должно распространиться. Ясно?

В его тоне появилась неприкрытая угроза, но Мэгги не обратила на нее ровно никакого внимания, сказав:

— Я и так не собиралась бегать по Хогвартсу с воплями: «Драко Малфой – Пожиратель смерти!». Поэтому твое замечание излишне – слово даю, что никому не проболтаюсь.

Юноша тут же расслабился, чуть заметно улыбнувшись.

— Хорошо.

— Только запомни – будешь мучиться от угрызений совести, не выполнив задания – держись от меня подальше,— с явным намеком произнесла Мэгги, заставив Драко побледнеть,— я не выбираю жертв – и кара будет в высшей степени жестокой.

Слизеринец, может, и мог сказать что-то, но не стал. Словно бы только что сообразив, что время позднее, он оставил Мэгги, уйдя в спальню в молчании. Волшебница этого даже не заметила – она впала в состояние, близкое к дреме, и провела так все время до утра. И лишь перед завтраком, на следующий день, когда в гостиной показались слизеринцы, зевающие спросонья, Мэгги, наконец, очнулась от своего оцепенения.

— Эй, Мейнджен! Ты, что, всю ночь здесь сидела?— услышала она издевательский голос Пэнси Паркинсон,— неужели так боялась в свою новую спальню зайти?

Все слизеринцы тут же загоготали, поддерживая Пэнси. Послышались комментарии:

— Наверное, она не хочет опускаться до общения с нами – ведь уже практически взрослая!

— Несмотря на то, что по правилам она должна лишь на первом курсе быть!

— Она просто после слов мамочки Дамблдору смогла на шестой курс попасть,— добавила Пэнси злорадно.

Мэгги, только что со всей четкостью ощущавшая злобу и презрение Пэнси, в одну секунду забыла о них – собственный гнев и злость затмили собою все, поднимаясь от солнечного сплетения подобно волне прибоя. Она не заметила, как оказалась на ногах, с волшебной палочкой в руке. А в мозгу билась лишь одна мысль – желание причинить Пэнси боль…. Мэгги, глядя неподвижным взглядом в глаза Пэнси, попыталась вызвать в ее сознании эпизод с раскаянием, даже не видя, что на лице слизеринки больше нет улыбки – лишь страх…

— Что это вы тут не поделили?— раздался удивленно-прохладный голос Малфоя, что подействовал на Мэгги подобно ледяному душу,— не меня, надеюсь?

В голосе его, как и во взгляде, была насмешка, но она тут же сменилась на недоумение, стоило Мэгги почувствовать на себе его взгляд.

— Мэгги, сотри выражение ярости со своего лица, оно тебе не идет,— сказал Малфой.

Но не эти слова, а звучащая в них тревога подействовала на Мэгги отрезвляюще. Еще недавно пылая жаждой мести, волшебница очнулась, обретя ясное сознание.