Мэгги подняла гудящую голову, уставившись на Темного Лорда с неверием и изумлением – ей не сильно-то верилось, что он будет играть по правилам, хоть им же и установленным. Неспешно поднявшись на ноги, волшебница спросила, уточняя:
— Ты и в самом деле отпустишь меня?
— Да,— кивнул Волан-де-Морт утверждающе,— но неужели тебе не хочется отплатить по заслугам тому, кто трусливо атаковал тебя в спину безо всякого на то повода?
Мэгги решительно покачала головой, но, обернувшись, увидела издевательский взгляд одного из Пожирателей смерти – тут же сознание ее затуманил мгновенно пришедший гнев. Она медленно подошла к своему врагу и попыталась проникнуть в его сознание. После непродолжительной борьбы Мэгги это удалось, и она, добравшись в чужих воспоминаниях до особо жестокого наказания Волан-де-Морта, заставила Пожирателя вновь почувствовать ту вину. И он, еще совсем недавно улыбающийся злорадно, как подкошенный рухнул на пол, задергавшись от испытываемой боли. Постепенно Пожиратель стал издавать все более и более мучительные вопли. И, неожиданно для себя, Мэгги почувствовала, как в ее груди поднимается, захватывая все существо, чувство наслаждения – теперь она упивалась страданиями Пожирателя смерти, делая их все больше и нестерпимее. Вот его тело лишь немного подергивается от боли, изо рта лезет пена, смешанная с кровью... Волшебница только сейчас услышала вопли остальных Пожирателей – призывающие ее остановить пытку, и, осознав, что зашла слишком далеко, тут же прекратила мучить Пожирателя, что в беспамятстве скорчился у ее ног. Оглянулась – его соратники смотрели на нее с таким ужасом, словно были первокурсниками и впервые увидели, как пытают людей. Волан-де-Морт, напротив, смотрел на Мэгги иначе – с явным восторгом, словно думал, что она с минуты на минуту может исполнить все его желания.
— Великолепно,— прошептал он еле слышно, не сводя с лица волшебницы глаз, блестевших от возбуждения,— ты так его мучениями наслаждалась, что тебя еле остановить удалось... И даже не заклинаниями и ударами, что отскакивали от тебя, а словами – Уилкиссу повезло, что ты крики его соратников все же услышала. Теперь я знаю, что ты обладаешь редкостным талантом – талантом истязателя, коим не обладают многие из Пожирателей.
Мэгги только сейчас поняла, что чуть не стала убийцей, поддавшись чувствам, и ощутила к себе отвращение. Но отвращение это чувство вины не породило – ведь девушка помнила, сколько зла Пожиратели принесли в мир волшебников.
— Ну, что скажешь теперь?— спросил Волан-де-Морт нетерпеливо,— ты согласна примкнуть ко мне и пытать изменников? Уверен, любой из моих врагов согласился бы на это весьма заманчивое предложение – пытать тех, кто заслужил это, как никто другой.
После этих слов от нерешительности Мэгги не осталось и следа.
— Я согласна принять твое предложение. Но не больше пяти часов два раза в неделю,— произнесла она непреклонно.
Волан-де-Морт победно ухмыльнулся:
— Отлично, большего мне и не требуется.
— Я буду приходить в особняк часов в одиннадцать, а уходить – в три. Поэтому будет лучше и для тебя, и для меня, если ты не будешь меня задерживать. Если моя мать заподозрит что-то неладное, карать твоих слуг я больше не смогу.
Сказав все, что хотела, Мэгги было направилась к двери, но негромкий голос Волан-де-Морта остановил ее на полпути:
— Ты ведь хотела бы точно так же пытать меня?
— Тебя?— переспросила девушка, круто обернувшись – глаза Волан-де-Морта, полыхающие багрецом, теперь были прямо напротив ее глаз,— а ты как думаешь?
Темный Лорд с утверждением кивнул.
— Но, к сожалению, вне зависимости от моих желаний у меня нет возможности сделать это – ты ведь в жизни вины за что-либо не испытывал. А без чувства вины жертвы я не могу направить всю свою силу на искупление свершенных злодеяний.
— Для тебя — к сожалению, для меня же – к счастью,— проронил Волан-де-Морт со значением,— еще не хватало корчиться от боли в ногах девчонки.
Мэгги в гневе сверкнула глазами:
— Девчонки, значит? Кто же тогда ты, если проиграл мне?
Волан-де-Морт лишь пожал плечами равнодушно:
— Эта борьба была игрой, что затеял я – если бы она была на жизнь и смерть, все было бы иначе. Я лишь хотел узнать больше о твоей боевой стратегии, умениях – вот и все.
— Значит, следующий наш бой разрешится в твою пользу?— спросила Мэгги с явным сомнением.
— Да, именно.
— Что ж, увидим. А пока... мне пора уходить.
Мэгги, кивнув на прощание Волан-де-Морту, покинула Зал. Из особняка она вышла, зная, что стала Пожирательницей смерти – вопреки ненависти к Темному Лорду и его слугам...
Так началось ее служение Волан-де-Морту – служение, что Мэгги несла втайне от матери. За те часы, что волшебница провела в особняке Темного Лорда, она вошла во вкус и стала находить такое времяпровождение весьма неплохим – за счет того, в основном, что сама никаких мук за кару Пожирателей не ощущала. Теперь частенько даже невинный в ее представлении Пожиратель смерти трясся от страха в ее присутствии – среди всех Пожирателей смерти ходили подчас нелепые слухи о способностях Мэгги вызывать вину у любого и карать за это. Сама же волшебница лишь посмеивалась, слыша порою подобные предположения. Раньше ей и в голову придти не могло, что Пожиратели смерти, жестокие и беспощадные, будут бояться ее, школьницу. Но теперь ей это нравилось, и постепенно Мэгги все больше и больше пользовалась предоставленной ей Волан-де-Мортом свободой карать отступников – и теперь она вызывала у своих жертв вину и за удачное выполнение заданий – пытки и убийства, называя это профилактикой. Постепенно не осталось практически ни одного Пожирателя смерти, которого Мэгги хотя бы один раз не пытала, за исключением двух-трех самых опытных – Нотта, Родольфуса Лестрейнджа, и его жены, Беллатрисы. Пожирательница пылала такой ненавистью к Мэгги, словно попадала под пытки не единожды, и всякий раз, сталкиваясь ней, одним взглядом давала ей понять, что страстно хочет убить ее. Но желание это не могло осуществиться – Волан-де-Морт относился к Мэгги благосклонно. Фактически, Мэгги взяла на себя часть его обязательств, и не самую легкую. Иногда Пожиратели смерти, что еще не были наслышаны о необычных ее способностях, видя перед собой безоружную девчонку, издевались над ней, чтобы потом, спустя несколько минут, кричать и корчиться от непереносимой боли, моля о пощаде, которой не было.
С каждым новым разом Мэгги замечала, что ей становится все труднее остановиться, и что чувство вины подчастую служит лишь первичным толчком, передавая эстафетную палочку чувству наслаждения. В такие моменты волшебнице казалось, что в ней пробуждается некое чудовище, падкое на чужие страдания, и успокоить его можно было лишь запытав очередную жертву чуть ли не до смерти. Впрочем, столь печальных исходов пыток пока что не было – полуживые от боли, испытанной по воле Мэгги, Пожиратели смерти, тем не менее, приходили в себя, и в дальнейшем старались вновь не попадать по ее кару. Но ошибки случались вновь, и с каждым днем у Мэгги становилось все больше и больше работы. Поэтому волшебница постепенно стала проводить больше времени в особняке Волан-де-Морта – три раза, четыре, шесть раз пересекая его порог за неделю. Темный Лорд был очень доволен стараниями Мэгги и частенько, когда было свободное время, оставался, чтобы лично видеть наказание провинившихся слуг. Пару раз он пытался заставить Мэгги пытать тех, кто, как ему казалось, не проявлял достаточного усердия в исполнении его приказов, но волшебница отказывалась наотрез, говоря, что у нее и так достаточно работы.
Иногда Волан-де-Морт беседовал с Мэгги, и тогда она рассказывала ему о своем детстве, как впервые пытала Элис и что именно из-за этого была обречена на одиночество, как осваивала то или иное умение... И поражалась тому, как преображался Волан-де-Морт, с какой-то странной жадностью слушая каждый ее рассказ. Сам он ничего о себе не рассказывал, да Мэгги и сама ничего не спрашивала, не желая искать неприятности на свою голову.
