Мэри кивнула и вспомнила, почему совсем недавно желала встретиться с Волан-де-Мортом.

— У меня возник один вопрос, решить который в состоянии лишь ты...— начала она, но маг ее вновь перебил:

— О том, можно ли при желании сбежать из особняка?

— Нет,— усмехнулась она,— могу ли я покидать особняк на некоторое время, скажем на час?

— Это одно и то же,— перебил ее Волан-де-Морт, блеснув глазами,— просто формулировка другая.

-Так да или нет?

— А зачем? Навестить кого-то из своих министерских приятелей и вернуться сюда, дабы стереть особняк с лица земли?

В голосе мага звучала ирония, но в глазах его вспыхнуло пламя.

— Если ты так этого хочешь, я могу устроить облаву на особняк,— ответила Мэри,— но, вообще-то, подобная мысль вряд ли осуществится – среди моих сотрудников для меня не было ни одного друга, да если бы и был…. Ты ведь не заставлял меня присоединиться к твоим сторонникам, я сделала этот выбор сама. И прекрасно понимаю, что теперь являюсь врагом всем тем, кто еще недавно мог рассчитывать на мою помощь, и уже не побегу к ним за утешением и поддержкой в случае чего.

Волан-де-Морт был удовлетворен ее словами, и не замедлил поинтересоваться:

— Тогда что именно ты забыла вне особняка? Дом, в котором ты раньше жила, продан, так что…

— Я просто хочу гулять по лесу, что окружает особняк,— выпалила Мэри,— прогулки на свежем воздухе уже давно стали привычкой для меня, и я просто не могу по-другому. Мне нужно, хотя бы около часа, пройтись по лесным тропам, и это все, чего я прошу.

Она думала, что Волан-де-Морт откажет выполнить ее просьбу, но тот, к ее изумлению, сказал:

— Твое желание будет выполнено. Но только после заката и не больше получаса.

Мэри кивнула, понимая, что на лучшее ей рассчитывать не приходится. По крайней мере, пока.

— Но только при условии с твоей стороны – ты не должна покидать пределы здешнего леса, иначе я заставлю тебя пожалеть о своеволии,— добавил Волан-де-Морт жестко.

Дождавшись от Мэри очередного кивка, он незамедлительно покинул комнату волшебницы, а она, захлопнув окно, легла спать – ей требовался хороший отдых, ведь неизвестно точно, что именно ждет ее завтра. Но следующий день, так же как и те, что последовали за ним, был похож на предыдущий день – еще одна неубранная и пыльная комната, что нужно было очистить. Но на этот раз после утомительной работы Мэри гуляла по окрестному лесу, наслаждаясь кратковременной свободой. За ней как будто никто не следил, но она все равно вернулась в особняк в срок, отлично зная, что Волан-де-Морт сможет легко узнать о неповиновении с ее стороны.

Назавтра она успела убраться в двух комнатах, и уже хотела идти на ужин, когда увидела необычную дверь, крайне не похожую на остальные. В ее центре была изображена двенадцатиконечная звезда, которую окружали переплетающиеся спирали, прерываемые идущими от лучей звезды зигзагами, а вокруг этого рисунка, словно выжженного на гладкой поверхности двери, шли письмена на непонятном языке. Мэри, было, хотела открыть дверь, но не смогла – даже самые мощные отпирающие чары не действовали.

— Эта комната не нуждается в чистке,— произнес вдруг холодный до жути голос, заставив Мэри резко обернуться. Говорил Волан-де-Морт, и в выражении его лица волшебница очень ясно увидела недовольство.— Сюда захожу лишь я.

— Поэтому-то я не смогла ее открыть,— протянула Мэри, вновь пронзая пристальным взглядом загадочный рисунок,— а почему именно на этой двери такой необычный рисунок? Это ты сделал…?

Волан-де-Морт посмотрел на нее таким взглядом, что она осеклась, не договорив – поняла, что ее любопытство неуместно и может быть наказано. Но никакого наказания не последовало – маг, чуть пригасив злость в глазах, произнес:

— Тебе не стоит знать об этой комнате ничего, кроме того, что входить в нее запрещается. И не пытайся открыть эту дверь – тебе не хватит ни силы, ни умения.

Мэри растерянно кивнула, и поспешила к своей комнате, невольно думая о том, что же в той комнате такого секретного. И насколько могущественной надо стать, чтобы открыть эту дверь…

Так и проходили дни, превращаясь в недели. Мэри трудилась, не покладая волшебной палочки, успевая иногда за день прибрать целых три комнаты, а, временами еле управляясь с одной. Она неизменно выходила на короткую прогулку в Безмолвный лес, как окрестила то множество деревьев, что окружали особняк со всех сторон – в этом лесу в любую погоду было необычайно тихо, не слышалось трелей птиц, не было ни следа зверя. Лишь могучие деревья, попиравшие землю своими узловатыми, выходящими на поверхность, корнями, чьи листья едва пропускали солнечный свет, отчего казалось, что под пологом деревьев царят вечные сумерки. И, гуляя здесь, невольно вспоминала ту загадочную дверь – но с каждым днем все реже, пока не решила, что ее любопытство не утолить, и стоит забыть об этой комнате.

Медленно, но верно, наступил июль, неся с собой невыносимую жару и духоту, что преследовала Мэри день за днем, сдавливая горло железными тисками. К тому времени волшебница уже приступила к наведению порядка в комнатах, расположенных на третьем этаже особняка. Одной из них была та, что напомнила собой кабинет зельевара – многочисленные колбы и реторты, различной формы и состава котлы, и шкафчики для ингредиентов. В них были лишь одинокие и тощие связки волос единорогов – все остальное, видимо, было перемещено в другую комнату зельеварения, что была расположена на первом этаже. Мэри тогда долго вымывала из колбочек остатки зелий, некоторые застыли на дне колб наподобие цемента – волшебница их, разумеется, вымывать не стала, просто превратив в пыль.

Несколько дней спустя Мэри прибиралась в комнате, что была расположена почти в самом конце коридора третьего этажа и напоминала склад ненужных вещей, нагроможденных друг на друга и, скорее всего, принесенных из остальных комнат. Большей их частью была обычная рухлядь, что вышла из обихода – старые предметы мебели, годящиеся разве что, на растопку каминов, но попадались и довольно необычные вещи. На третий день уборки в этой комнате Мэри обнаружила зеркало, что стояло в самом углу комнаты, и было накрыто тканью. Оно почти доставало своей верхушкой до потолка, а его рама изображала ощеренную зубами пасть неведомого чудища, и была сделана из чего-то, что напоминало кость. Почему-то это зеркало необычайно заворожило Мэри – волшебница, оглядев его раму, попыталась заглянуть в его глубины, но эта попытка не принесла ничего хорошего – внезапно ей показалось, что неведомая холодная рука коснулась ее сердца, стремясь то ли заморозить его, то ли вырвать из груди. Задыхаясь от волны ужаса, что завладела ее душой, Мэри отчаянно взмахнула палочкой, произнося внезапно всплывшие перед ее взглядом слова со старого пергамента, содержавшегося в медальоне. Медальон как будто помогал волшебнице, подсказывая правильное произношение. В одно мгновение ослепительно полыхнуло, заставив Мэри зажмуриться, одновременно с этим неведомая тварь отступила, словно поняв, что волшебница имеет власть над ней. Ошеломленным взглядом Мэри уставилась в глубину чертового зеркала, пытаясь осмыслить, что именно ей угрожало и благодаря чему ей удалось избежать, казалось бы, неизбежного, но ничего необычного не увидела – только свое испуганное отражение. Что же это за слова были, те, которые помогли ей? Нужно будет всерьез заняться написанным на старом пергаменте, вот только где взять необходимую литературу?

Так думала Мэри, уже заканчивая прибираться в этой комнате. Перед тем, как уйти, она еще раз оглядела плоды своих стараний, и ее взгляд, разумеется, наткнулся на зеркало. Оно так и стояло – непокрытое, и вновь заворожило Мэри. Волшебница, словно повинуясь внезапному порыву, решила перенести зеркало к себе – она все время надеялась на то, что в какой-нибудь комнате окажется зеркало, так что теперь ее надежды оправдались. Уже через пятнадцать минут загадочное зеркало стояло рядом с кроватью Мэри. Волшебница отметила, что оно необычайно хорошо вписалось в интерьер комнаты, но смотреть в его глубины вновь не стала, памятуя про прошлый раз. Она еще раз внимательно всмотрелась в текст, списанный с древнего пергамента, и ей даже удалось найти те самые слова, что оградили ее от неизвестной твари глубин зеркала. Все три слова шли друг за другом в самом конце текста и начинались с заглавной буквы. Чего-то большего Мэри понять не смогла, сколько ни старалась, но мысленно поблагодарила медальон за поддержку. Спасшие ее слова она выучила наизусть, и один раз опробовала в действии, подойдя к зеркалу в конце этого дня – и вновь тварь зеркала подчинилась Мэри, едва протянув руки к сердцу волшебницы.