— Тебе не нужно бояться меня, Мэри,— произнес Волан-де-Морт, подходя к безоружной волшебнице – она ощутила гнев, увидев свою волшебную палочку в руке мага. А он, меж тем, продолжал, держа Мэри под прицелом двух волшебных палочек,— сейчас я могу уйти и оставить тебя в покое, но подумай прежде – этого ли ты хочешь?
Волшебница, почти сказав: «Да», с удивлением увидела, как Волан-де-Морт швырнул обе палочки, что были у него, в сторону окна. И, разумеется, тут же помчалась в ту сторону, но успела сделать лишь два шага – маг, обхватив Мэри за талию, не дал ей сделать ни шага более. С силой повернув ее к себе лицом, он посмотрел на нее таким взглядом, что волшебница, собиравшаяся секундой ранее отвесить Волан-де-Морту полновесную пощечину, мгновением позже впилась в его губы жгучим поцелуем. И ощутила, что воля ее больше не принадлежит ей – ведь та страсть к Волан-де-Морту, что завладела Мэри в одно мгновение, подавила все остальные чувства. И Волан-де-Морт был доволен этим – целуя ее, он прошелся нетерпеливыми, жадными, руками по всему ее телу, и, почувствовав дрожь нетерпения, что волшебница даже не скрывала, принялся срывать с нее одежду, чтобы получить полный доступ к ее трепещущему телу. Мэри последовала его примеру и поспешно сорвала с Волан-де-Морта мантию, но ничего больше не успела сделать – он, легким движением подняв ее, обнаженную, на руки, перенес на кровать, и, едва она широко раздвинула ноги, до упора вошел в нее – видимо, выдержка ему вконец отказала. Одновременно ощутив и наслаждение, и боль, Мэри негромко вскрикнула, слабо сопротивляясь – но Волан-де-Морт уже начал совокупление неторопливыми и мерными движениями всего тела, дразня ее, призывая к поддержке... А руки его обхватили обе груди волшебницы, с необузданным вожделением лаская их, теребя и перекатывая отвердевшие вмиг соски... И Мэри, остро ощущая похоть, что завладела ее существом, подстроилась под движения Волан-де-Морта, и каждый свой рывок вперед, все более и более резкий, во время которого маг овладевал ею до возможного предела, она сопровождала прерывистым, страстным стоном. И в стонах этих становилось с каждой секундой все больше и больше наслаждения – и оттого они почти переходили в крики исступленного блаженства. Что в какой-то миг стало всеобъемлющим, захватив Мэри целиком, она крепко прижалась к пылающему жаром страсти телу Волан-де-Морта, крича от блаженства, и едва услышала стон мага – стон, что стал завершением столь бурного полового акта.
— Ты даже не представляешь, насколько сильно я желал этого,— выдохнул Волан-де-Морт, целуя Мэри с благодарностью в губы,— мечтал все время о близости с тобой, пока ты была в Хогвартсе, и после... Скажи, та ненависть, которую я в тебе породил, поддавшись своему желанию, прошла?
Волшебница, подумав, протянула:
— Я уже давно не чувствую ее, на ее место пришло желание вновь быть твоей, теплота и нежность... А вот твои чувства ко мне ни капельки не изменились – те же обычные похоть и страсть.
Волан-де-Морт, усмехнувшись чуть насмешливо, покачал головой, удивив этим Мэри.
— Не только это, Мэри – теперь есть и нежность к тебе, что заменила жажду истязательства. Теперь, когда ты так прекрасна, я боюсь проявлять всю свою силу – не хочу погубить такое сокровище. Но хочу доставить тебе наивысшее блаженство – и ласками, и самим соитием.
— Тогда – продолжим?— предложила волшебница игривым тоном. И в очередной раз удивилась, услышав тихие слова:
— Не сейчас. Сначала я хочу вдоволь налюбоваться тобой.
Повернув Мэри к себе одним плавным движением руки, Волан-де-Морт стал изучать ее обнаженное тело горящим взглядом своих багровых глаз.
— У тебя прибавилось шрамов,— произнес он, проведя своими длинными пальцами по тому шраму, что пересекал живот волшебницы наискось. От живота его пальцы постепенно поднялись вверх, к груди и добрались до круглого ожога, повторяющего форму медальона, что и сейчас был на шее Мэри. Она закрыла глаза, купаясь в неге, и, когда движения рук Волан-де-Морта стали страстными, переместившись на ее груди, обняла мага, крепко прижавшись к нему своим дрожащим от нетерпения телом.
— Я хочу тебя, Морган,— прошептала она еле слышно, глядя в багровые глаза Волан-де-Морта – едва ли не в первый раз признавшись ему в своей страсти,— ты добился своего – теперь любое твое желание, хоть самое бесстыдное, я исполню – лишь бы вновь испытать то блаженство, что ты подарил мне минуты назад. Теперь я – вновь твоя, как и прежде...
И, уже не в силах сдерживать себя, неистовым поцелуем впилась в губы Волан-де-Морта – и тот, вновь лаская Мэри, положил начало очередному соитию...
... Закатные солнечные лучи подняли Мэри, пробудив от долгого сна. Волшебница, чувствуя себя хорошо отдохнувшей, блаженно потянулась, вспоминая все то, что произошло ночью. Да, она была едина с Волан-де-Мортом, и не один раз, а несколько, всю ночь, пока не выдохся он, не выдохлась она... И, вспоминая то упоительное блаженство, что приходило к ней в эту ночь раз за разом, Мэри счастливо улыбалась – жалеть о происшедшем она не собиралась, и, раз уж ей суждено вскоре покинуть этот мир, она проведет последний месяц, что ей позволен и оставлен, так, как хочет. А хотела она теперь лишь одного – отдать себя во власть Волан-де-Морта, ощущать вновь его возбуждающие ласки, неистовую страсть в необузданном напоре...
Вот так, размышляя о своих чувствах к Волан-де-Морту, волшебница поднялась и неторопливо оделась, затем – заправила кровать. Она никого не ждала, и очень удивилась, увидев на пороге своей комнаты Северуса.
— Ты что-то хотел?— спросила Мэри, почти утверждая обратное. И получила подтверждение своим словам:
— А разве повелитель не сказал вам, что мне необходимы дополнительные уроки?
Она, удивившись, в отрицании покачала головой.
— Нет. Он был занят более важным для него на тот момент делом, и, видимо, просто забыл о своем желании поговорить со мной насчет тебя. Чему же я буду обучать тебя?
— «Ауре Смерти»,— ответил Снегг, ввергнув Мэри в шок, что тут же перешел в злость.
— Он как будто бы против меня всех вас настраивает,— прошипела она с ненавистью,— учит тому, что позволяет сокрушить именно меня, а не мракоборцев. Наверное, это входит у него в комплекс элементарной безопасности?
Северус предпочел промолчать, ясно понимая, что любое слово только разожжет гнев Мэри в лютую ярость, превратив искру в пожар. Но ничего не случилось – волшебница лишь, метнув проклятие в Заколдованное зеркало, что с глухим чавканьем впитало ее луч, раздраженно фыркнула, успокаиваясь. И, словно бы не заметив взгляд Северуса, полный удивления (Пожиратель еще не видел способности Зачарованного зеркала убивать любого новичка), произнесла неторопливо:
— «Аура смерти», значит... Радует меня лишь то, что объяснять действие этого проклятия тебе не нужно.
Северус подтвердил слова Мэри легким кивком.
— А значит, можно приступить непосредственно к практике,— продолжила волшебница,— сейчас я скажу тебе заклинание, а ты повторишь его, максимально сосредоточившись и задействовав все те качества вроде целеустремленности, что у тебя есть. Готов?
И она, не дожидаясь от Северуса ответа, сотворила Защиту Медальона Единорога. И только после этого произнесла заклинание, что Снегг повторил за ней. Но успеха он своим колдовством не достиг – из палочки его даже искры и те не вырвались. Мэри удовлетворенно, с неприкрытой иронией, кивнула, но резких слов своему ученику говорить не стала, приказав продолжить попытки. Но за два часа тренировок он так и не достиг успеха, физически уже не способный продолжать тренировки, лишь блестел жаждой преодолеть свою слабость в глазах.
— Давай лучше завтра продолжим,— предложила волшебница,— это заклинание – штука довольно сложная, и лишь могущественные чародеи могут освоить его.
Снегг собрался было спорить, но понял, что лучше подчиниться, и, пожелав Мэри спокойной ночи, покинул ее комнату, оставив ее в одиночестве. Отчего-то очень уставшая, она тут же повалилась на кровать, необычайно быстро погружаясь в сон – даже не успев подумать о том, ждать ли ей Волан-де-Морта и в эту ночь. И сны ее, откликнувшись на тайные желания волшебницы, были о Волан-де-Морте и о том, как он вновь дарит ей раз за разом упоительное блаженство...
