— В чем дело?— спросил Нотт, крепко сжимая в руке волшебную палочку,— ты так орала, словно увидела оборотня или кого-то в этом духе.

Мэри указала все еще дрожащей рукой на пол, где лежало около пятидесяти трупиков ос.

— Осы?— протянул Уилкис, переглядываясь с остальными Пожирателями,— да, не повезло тебе, Мэри. Я помню, что при уборке своей комнаты Долохов наткнулся на дюжину муховерток, и после их атаки дня три ходил, словно полоумный. Он тогда еле справился с ними.

Мэри с содроганием подумала об этих опасных насекомых, чья длина тела была около полдюйма, а укус вызывал сильное головокружение, и перевела взгляд на большой платяной шкаф, который еще не открывала. Что ее подстерегало там?

— Здесь, по-моему, стало еще хуже, чем было,— протянул Мальсибер, оглядываясь,— все как после бомбежки.

— Устранять насекомых – это тебе не пыль протирать,— оскорбилась Мэри, сверкнув глазами,— занялись бы своими делами, комментаторы.

Ни слова не говоря, Пожиратели смерти вышли из комнаты, оставив Мэри в одиночестве. А волшебница, тем временем, медленно подошла к шкафу и с опаской повернула ручку, сразу же отбежав в сторону. Но ни насекомые, ни другие твари не вылетели оттуда, к удивлению Мэри. Она уже подошла поближе, как вдруг мимо нее пронеслось что-то неуловимое и быстрое. Мэри обернулась и с внезапным потрясением и ужасом увидела на ковре свою мать, умирающую от приступа. Неизвестно, сколько Мэри пребывала в ступоре, слушая булькающие хрипы, пока поняла, что это всего лишь боггарт и, направив на мать свою волшебную палочку, произнесла необходимое заклинание, заставившее Хелен исчезнуть с громким хлопком. Добрых полчаса Мэри понадобилось для того, чтобы прийти в себя настолько, что можно было держать палочку, и продолжить уборку. Искаженное мукой лицо матери стояло перед глазами Мэри до тех пор, пока она не смогла справиться с собой и продолжить начатое дело. К этому времени она изгнала всех насекомых отовсюду, где они только могли быть (исключением стали пол и потолок), и теперь могла заняться наведением лоска на предметы, что пострадали от ее многочисленных заклятий. Уже через десять минут всё в комнате сверкало чистотой и новизной – и кровать, и платяной шкаф, и книжные полки, и кресла. Стены комнаты – до этого какого-то непонятного серо-бежевого цвета, теперь стали ярко-бардовыми, придав комнате слегка жутковатый и таинственный вид. Окно закрывали иссиня-черные портьеры, ковер же, что устилал пол, стал черно-красным — с великолепными узорами, приходящимися как раз на центр комнаты, а светильники, расположенные по стенам комнаты, вновь стали золотыми.

Еще раз осмотрев комнату придирчивым взглядом, Мэри не нашла никаких изъянов, и, вполне довольная своей работой, принялась устраиваться в своем новом жилище, для начала засветив светильники – было уже довольно темно, приближалась ночь. Вскоре шкаф был заполнен одеждой Мэри, книжные полки – разнообразными фолиантами. Удовлетворенно вздохнув, волшебница хотела опуститься на кровать – отдохнуть после плодотворной работы, но не успела – дверь комнаты отворилась, и вошел Волан-де-Морт. Около минуты стоял он, пораженный разяще изменившимся видом комнаты, и только придя в себя, он смог сказать:

— Знаешь, а у тебя талант по части уборки. Ни одна из комнат остальных Пожирателей смерти не блещет такой новизной и чистотой. Даже начинает казаться, что этому особняку не больше пяти лет.

— Ну, спасибо,— Мэри была чрезвычайно польщена этими словами,— но, вообще-то мне это не стоило больших усилий – я привыкла наводить порядок в своем доме с тринадцати лет.

— Родители заставляли?— прищурился Волан-де-Морт.

Мэри хмыкнула.

— Ага, если бы. Просто мне больше ничего не оставалось – все мои родные умерли, когда я перешла на четвертый курс.

— А-а,— протянул Волан-де-Морт понимающе,— в таком случае, почему тебя не отдали в сиротский приют?

Он пронизывал Мэри сверлящим взглядом, когда задавал этот вопрос – видимо, ответ был ему почему-то важен. И Мэри ответила – не вдаваясь в детали:

— Один человек стал моим опекуном до моего совершеннолетия.

— Тебе повезло – жизнь в сиротских приютах плоха настолько, насколько вообще можно представить.

— Значит, ты был в сиротском приюте?— спросила Мэри, пораженная внезапной догадкой. На секунду лицо Волан-де-Морта ожесточилось, в глазах вспыхнул злой огонь, но вскоре он погас.

— Да, был,— ответил маг коротко, и, еще раз обведя комнату Мэри взглядом, сказал,— ну, раз уборка для тебя привычна, я поручаю тебе прибраться в остальных комнатах, до которых еще не дошли руки Пожирателей смерти.

Мэри не была обрадована сим поручением, но спорить не стала, отлично понимая, что это приказ.

— И сколько же именно комнат мне предстоит очистить?— поинтересовалась Мэри легким тоном, думая о числе около двадцати. Ответ Волан-де-Морта «не больше сорока», сообщенный с неприкрытой злорадной улыбкой, ее привел в ужас.

— Сколько?— переспросила она севшим голосом, не сводя с мага ошеломленного взгляда.

Тот повторил точное количество, и Мэри почувствовала легкую дурноту, вообразив, как день за днем проводит в пыльных и затхлых комнатах, в компании различных противных насекомых и других тварей. Наверное, устоять на ногах ей помешало именно наслаждение, светящееся в глазах Волан-де-Морта, что наблюдал за реакцией Мэри. В результате гордыня победила другие чувства, и Мэри смогла, уже обычным своим голосом, спросить о времени, что будет ей отведено для выполнения этой довольно нелегкой задачи.

— Месяц – до 15 июля, и ни днем больше,— заявил Волан-де-Морт непререкаемым тоном, похоже, страстно желая добить Мэри, но это у него не получилось – волшебница весьма стоически приняла это заявление и ни слова не сказала о том, что ее что-то не устраивает, лишь поинтересовалась довольно непринужденно:

— А если закончу раньше, то смогу отдохнуть пару деньков?

— Сможешь. Но я в этом сильно сомневаюсь.

Мэри негромко хмыкнула, как бы опровергая слова мага.

— Я вижу, глупых вопросов у тебя не возникло. Сейчас можешь отдыхать, а завтра, прямо с утра, приступай к своей новой работе.

И Волан-де-Морт вышел из комнаты, уже не видя гневного выражения Мэри – она, что, пришла сюда, чтобы стать уборщицей? Впрочем, эти гневные мысли быстро отошли на задворки сознания волшебницы – она так сильно сегодня устала, что буквально валилась с ног. Роскошная кровать приняла Мэри в свои мягкие объятия, словно убаюкивая ее, хотя это было совершенно не нужно – Мэри и так уснула почти мгновенно, предварительно погасив все светильники, что зажгла совсем недавно. Она спала, уже не чувствуя запаха затхлости, спала, находясь душой со своими родными – в том доме, что навсегда перестал быть ее сегодня.

Занимался рассвет. И хотя первые лучи солнца не попадали в это время в комнату Мэри, сияя с другой, противоположной стороны особняка, волшебница все равно проснулась – скорее по привычке, чем от понимания того, что впереди ее ждет генеральная уборка особняка. Вставать жутко не хотелось, но все же пришлось – именно сейчас про лень нужно было забыть, а помнить о пыльных комнатах, которые без ее усилий чистыми не станут. Поэтому Мэри в темпе оделась, сразу же настраиваясь на рабочий лад, но ее желудок именно в этот момент заявил о себе – о том, что прежде нужно подкрепиться. Где здесь кухня Мэри узнала у Нотта, что проходил мимо, он же и проводил ее – вдруг заблудится? Спустившись на первый этаж, они прошли примерно половину коридора, и вошли в комнату, что была расположена как раз под Залом Собраний. Кухня – довольно просторное помещение – была полна Пожирателями смерти – они все расселись за длинным столом, стоящим посредине комнаты, и ели каждый свой завтрак. Появление Мэри и Нотта не прервало их оживленного разговора – те даже не обратили внимания на это, словно Мэри с самого начала жила в этом особняке, вместе с ними.

— Насчет еды у нас все просто – каждый готовит себе сам,— сообщил Нотт Мэри, и вышел – видимо, он уже поел ранее. Только сейчас сидевшие за столом волшебники соизволили посмотреть на волшебницу, которая, не растерявшись, тут же взяла необходимые продукты и начала готовить себе завтрак – омлет с ветчиной и тосты.