Уже на следующий день, не мешкая с выполнением условий Волан-де-Морта, Мэри подала прошение о вынужденном увольнении, объяснив своему начальству, что не может работать в данный период по состоянию здоровья. После того, как ее отпустили на все четыре стороны, она занялась продажей дома. Ей пришлось здорово потрудиться, чтобы дом взяли, (он был расположен на окраине деревни, и до ближайшего дома нужно было идти около ста шагов). В конце концов, она добилась того, что ее дом приобрел какой-то старый волшебник. Свой нехитрый скарб Мэри уместила в одном единственном чемодане, который содержал, по большей части, книги и одежду, как мантии, так и обычные джинсы и кофты. Вообще Мэри больше предпочитала магловскую одежду и, учась в Хогвартсе, надевала форму своего факультета только потому, что цвета формы – красный и золотой, были ее любимыми. Но она была уверена, что, будучи Пожирательницей смерти, ей придется носить обычные для волшебников мантии. Кроме этого чемодана у Мэри была только клетка с совой – Гердой.
Как она и ожидала, за ней пришли по-договоренности – волшебниками, посетившими ее на этот раз, были Яксли – довольно высокий колдун с жестким лицом и с глазами мутно-коричневого цвета, и с ним – Уилкис, волшебник возраста Мэри, с холодными серыми глазами и волосами песочного цвета. Дождавшись, пока Мэри простится с домом, они взяли ее под руки, и мгновенно повернувшись, трансгрессировали. Мгновение спустя они стояли около старого особняка, отчетливо видневшегося в наступающих сумерках. Мэри огляделась – особняк со всех сторон окружали деревья, скрывающие его от посторонних, и, судя по всему, образующие небольшой лес. Сам особняк выглядел, как нежилой – его стены у самой земли покрывал мох, а в окнах не горел свет. Провожатые Мэри подошли к парадному входу, ведя волшебницу за собой. Яксли, достав палочку, направил ее на дверь, выкрашенную черным и не имеющую ручки, прошептав что-то в полголоса. Дверь открылась, вопреки ожиданиям Мэри, без скрипа, впуская прибывших волшебников внутрь. За ней оказалась длинная и довольно узкая прихожая, почти утонувшая в темноте из-за недостатка свечей. Она перешла в хорошо освещенный коридор, по обе стороны которого на всю его длину располагались двери в комнаты. В начале коридора, повернув голову влево, Мэри увидела лестницу, что вела на верхние этажи. И ступени лестницы, довольно крутые на вид, и пол коридора устилали роскошные узорчатые ковры бардовых и огненных цветов. Все трое поднялись по лестнице на второй этаж, от их шагов целые клубы пыли взметались над ковром и оседали вновь. Выйдя на площадку второго этажа, Мэри увидела коридор, почти полностью идентичный коридору первого этажа, но все же имевший некоторые отличия: ковры, устилающие пол, были более сдержанных, синих цветов, да светильники по стенам, располагающиеся в равном промежутке друг от друга, были несколько иной формы. Мэри в сопровождении Пожирателей смерти шла по коридору мимо одинаковых дверей темно-синего оттенка, резко контрастировавшими с зеленым цветом стен, до тех пор, пока не достигла резной двустворчатой двери из темного дерева, что располагалась по левую сторону. Яксли жестом пригласил Мэри войти, что она и сделала, повернув бронзовую ручку. Ее взору тут же предстал довольно большой зал, в центре которого стоял длинный стол. Зал освещал только огонь, горящий в мраморном камине. За столом сидели на высоких стульях Пожиратели смерти, облаченные в черные мантии. Они заполнили меньше половины мест за столом, во главе которого сидел Волан-де-Морт, что смотрел так же, как и все сидящие за столом, на вошедшую волшебницу. Дверь за спиной Мэри закрылась, издав при этом легкий скрип, и по телу Мэри пробежали мурашки и от этого звука, и от самой атмосферы, напряженно-гнетущей, что царила в зале. И Яксли, и Уилкис заняли свои места за столом, оставив Мэри у двери в одиночестве. Волшебница дошла уверенным шагом до стола, но садиться за него не спешила, точно не зная, позволено ли ей это. Тишину, давящую на уши, нарушил Волан-де-Морт:
— Вам всем, присутствующим в этом зале, уже известно, кем является эта волшебница, переступившая сегодня порог этого особняка, и, тем самым, признавшая мою власть над ней, как уже сделал это каждый из вас. Она сумела доказать в неравном бою, что ее таланты по части различных проклятий являются выдающимися, и требуют обязательного развития и оттачивания. И именно этим – обучением Мэри Моран различным чарам, я и займусь в ближайшее время, в надежде на то, что со временем она станет именно тем человеком, что сможет оказать нам всем посильную помощь в достижении главнейших задач. А именно: установление нового, более благоприятного режима правления и полного контроля над теми, кто вообще не имеет права рождаться – над маглами и тому подобными отродьями. Скажи, Мэри, ты согласна со мной?
Мэри кивнула, ощущая некоторый дискомфорт от недружелюбных взглядов, коими пронзали ее сидевшие за столом волшебники.
— Раз так — подойди ко мне,— велел Волан-де-Морт. Мэри выполнила его приказ, внутренне желая быть где угодно, но только не здесь. Волан-де-Морт тем временем продолжал:
— Скажи мне, чего ты хочешь сейчас?
— Ничего. Все мои желания зависят от ваших приказов, повелитель,— учтиво ответила Мэри, чуть склоняя голову. Волан-де-Морт одобрительно кивнул, блеснув глазами.
— Это единственная правильная позиция. Что ж… добро пожаловать в мой особняк, Мэри Моран, с сегодняшнего дня он станет твоим новым домом, а все присутствующие здесь Пожиратели смерти – твоей новой семьей.
«Новая семья» дружно уставилась на Мэри, определенно дав понять, что ей тут не рады, но, тем не менее, каждый из волшебников представился. Помимо тех, кто уже был знаком Мэри (Руквуд, Рудольфус, Яксли, Уилкис), были Антонин Долохов (колдун с узким лицом и жестким взглядом), брат Рудольфуса – Рабастан Лестрейндж. А так же два волшебника, что сопровождали Руквуда, когда он пришел в кабинет Мэри — Мальсибер и Нотт. Кроме того были Эйвери и Ивен Розье – самый молодой из присутствующих, с виду – младше Мэри года на три.
После того, как представился каждый из присутствующих, Волан-де-Морт сказал Мэри, что она может идти в свою комнату, и подрядил проводить ее до указанного места Яксли. Комната, в которой предстояло ей жить, была расположена ближе к концу коридора. Мэри, затаив дыхание, повернула бронзовую дверную ручку и вошла. Ее взгляду открылась довольно просторная комната, чем-то напомнившая волшебнице спальню в ее старом, только что поступившем в распоряжение другого человека, доме. Напротив двери было большое окно, в которое проникали закатные лучи солнца, освещая комнатку лучше любых ламп; слева от окна стояла кровать с ночным столиком около окна по одну сторону и большим платяным шкафом – по другую; справа – камин напротив кровати, окруженный парочкой кресел. У стен стояли книжные полки, пока что – пустующие. Вся обстановка комнаты была богатой, но выглядела несколько плачевно. Горизонтальные поверхности покрыла густая пыль, по углам комнаты висела паутина, на которой Мэри смогла разглядеть небольших черных пауков, когда-то красивые, бархатные портьеры представляли сейчас собой скорее половую тряпку, чем то, что было достойно зашторить окно. Мэри в изумлении повернулась к Яксли:
— Почему у этой комнаты такой вид, словно в ней никто не жил более десятка лет? Зал, к примеру, выглядит более ухоженно, да и коридоры тоже.
— Этот дом пустовал больше двадцати лет до того, как все мы появились здесь. Каждый из нас очищал свою комнату от пыли сам, тоже предстоит и тебе,— сказал Яксли и немного погодя добавил с сарказмом,— По крайней мере, сегодня тебе скучать не придется.
Мэри было совершенно нечем возразить – все-таки, именно в этой комнате ей предстояло жить. Но даже если бы она и надумала спорить, Яксли все равно не оставил ей такой возможности, без промедления выйдя из комнаты и захлопнув за собой дверь.
Так что Мэри пришлось взяться за генеральную уборку, чем она и занялась, предварительно сбросив дорожный плащ и выпустив из клетки сову, незамедлительно вылетевшую в открытое волшебницей окно, на охоту. Так как Мэри с тринадцати лет жила одна в своем доме, довольно большом для одной волшебницы, ей приходилось самой наводить там порядок, сначала – своими руками и только после шестого курса – полностью с помощью волшебной палочки. Правда, ее собственные комнаты не были столь заброшены: часто Мэри заходила в ту или иную комнату, или нет, она одинаково убирала и свою собственную спальню, и бабушкину, довольно давно пустующую, комнату. Впрочем, с паутиной по углам комнаты Мэри справилась довольно легко, так же как и с пылью — больше проблем было с жильцами, что не хотели покидать свои места – пауки и другие, гораздо более мерзкие насекомые, были и в прогнившем матрасе, и на старых портьерах, и в ящиках ночного столика. Издав душераздирающий визг (наверное, десятый по счету за последние полчаса, но самый сильный) при виде роя ос, что вылетели из своего гнезда под кроватью, Мэри отскочила к самой двери, беспорядочно обстреливая взбешенных насекомых заклятиями. К ее большому удивлению, ни одна оса не выжила после столь теплого приема – только маленькие тельца насекомых напоминали Мэри о том, что произошло только что. Не успела она отдышаться, как в комнату ворвались Нотт, Мальсибер и Уилкис, обеспокоено оглядывая все углы.
