— Я пойму, если ты станешь поддаваться, — словно прочел его мысли Хибари.

— Не обольщайся, так легко ты победу не вырвешь.

Может, они бы еще препирались, но напряженную тишину прервало дружное урчание пустых желудков. Мукуро, давно забывший, что такое настоящий голод, сначала растерялся, а потом расхохотался, падая на разворошенную постель.

Хибари посмотрел на него как на умалишенного и просто потянулся к ножу, который Мукуро бросил ночью на стол вместе с револьвером. В тот же миг Хибари оказался прижат к столу.

— Я иду на охоту, идиот, — спокойно пояснил он, и Мукуро осторожно отпустил его. — Пообедаем и уйдем. Если разведчики шныряли на берегу, то смогут выследить нас и здесь.

— Я разведу огонь, — вызвался Рокудо, беря в руки щепки. Слава богу, что рядом с домиком уже высилась аккуратная стопка дров — еще одно доказательство, что хозяин не по своей воли забросил свое жилище.

Хибари скептично на него взглянул и вышел, стараясь как можно шире расставлять ноги. Ходить было неудобно и больно.

Выслеживать он решил зайца — помнил, как однажды по заказу убил на охоте рыцаря — тот как раз участвовал в сезонной травле зайцев.

Оставив на дереве первую зарубку, чтобы без труда найти обратную дорогу, если зайдет слишком далеко, он направился вглубь чащи.

Как и ожидалось, он быстро отыскал заячьи следы — судя по ним, зверек как раз носился в поисках места для сна, что было неудивительно, ведь они спят только днем.

Чем дальше Хибари уходил, тем тревожнее ему становилось. В шелесте листвы он слышал чьи-то осторожные шаги, в каждом треске сломанной ветки — тихий шепот, и его это нервировало. Интуиция вопила во всю глотку, и не доверять ей было бы верхом глупости.

За ним следили, и единственное, что он мог сейчас — это увести их подальше от Мукуро.

Мукуро — только его.

Видимо, преследователи поняли его нехитрый замысел и решили выйти из укрытия. Хибари шмыгнул в сторону, когда мимо него пролетела и врезалась в дерево стрела, и тут же сгруппировался, защищая лицо и шею руками — с другой сторону на него набросился еще один.

Как и ожидалось, их было всего двое — разведчики целой толпой не носятся, а значит разобраться с ними не так сложно. Так он думал бы до того, как стал практически калекой.

Клинок слегка вспорол кожу на руках — Хибари успел отпрянуть, и пришлось сразу нырнуть в кусты, скрываясь от очередной стрелы.

Это было унизительно, но он решил бежать. Он хотел свиснуть, чтобы предупредить Мукуро об опасности, но вовремя понял, что вместо побега тот попрется ему на выручку.

— Хах, словно старика преследуем! — насмешливо крикнули со спины. Шаги приближались стремительно, звякнул металл вытаскиваемого из ножен меча.

Хибари резко вильнул в сторону за деревья; очередная стрела оцарапала его шею, а следующая, задев ветки, пронзила руку чуть выше локтя. Он упал и, перекатившись по земле, помчался дальше, на ходу вытаскивая из руки стрелу: она вошла неглубоко, благодаря тому, что ее полет на мгновение замедлился, когда она продиралась сквозь густые ветви.

Он обернулся, выставляя перед собой нож, и противно заскрипело железо, высекая из клинков искры. Нож разлетелся на части, и преследователь замахнулся снова, как вдруг отлетел назад, падая ничком на землю. Хибари недоуменно взглянул на то, как тот кривится, пытаясь глотнуть воздух, а в его шее торчит самодельная грубо стесанная стрела, которая и летать-то должна с трудом.

— Это последний?! — раздался позади громкий оклик, и Хибари повернулся на голос, воинственно сжимая кулаки. К нему приближался мужчина с колчаном за спиной, в руке он расслабленно держал такой же самодельный лук. — Эээ… ты не из наших? — удивился он и вскинул оружие. На его предплечье красовалась красная повязка — символ свободы. Символ повстанцев.

— Хибари Кея, — ответил Хибари, и тот изумленно отступил, вновь опуская лук. — Спасибо за помощь.

***

Мукуро с трудом высек искру, которая печально потухла, даже не попытавшись поджечь дрова.

Чтобы не быть окончательно бесполезным, он решил порыскать в поисках какой-нибудь пищи, но обнаружил лишь омерзительные куски червивого мяса. Поэтому так воняло в доме.

Собрав кое-какой скарб, он просто подумал, что стоит дождаться Хибари — пусть тот и будет издеваться над его неумением управляться с бытом. В конце концов, он был лордом столько времени, что не удивительно, почему он позабыл все хитрости обыденной жизни простолюдина.

Время шло, а Хибари все не появлялся, и Мукуро стал волноваться.

На него могли напасть, да он и сам вполне мог потерять сознание где-нибудь под деревом, и его без особо труда сможет загрызть какой-нибудь хищник. Надо было самому идти искать еду, черт побери.

Он вышел на улицу, осторожно оглядываясь по сторонам, и, увидев свежую зарубку на дереве, решил пойти по следам — вдруг и впрямь Кея нуждается в помощи.

Едва он прошел с сотню метров, как услышал громкие голоса и лязг доспехов. Пришлось спрятаться в зарослях и затихнуть.

Выглянув из-за веток, он увидел небольшой королевский отряд, очевидно, совсем недавно побывавший в бою: тащили раненных, едва волоча ноги, а некоторые шли с пустыми колчанами и ножнами. Либо они столкнулись с бандитами — хорошо вооруженными и организованными, либо с повстанцами.

Мукуро дождался, когда шаги и голоса утихнут, и побрел дальше, мучаясь сомнениями.

Зарубки все еще попадались на глаза, но самого Хибари нигде не было видно. Если он потерял сознание, то отряд бы наткнулся на него стопроцентно, и сейчас Мукуро увидел бы его в их компании. Значит… вполне возможно, Кея просто перешел к повстанцам. Точнее, к Каваллоне.

Мукуро понимал, что Кея в любом случае вернулся бы за ним — слишком уж сильна у него жажда мести, но… Не лучше бы избежать боя? Он решил, что если придется драться, то драться он будет на полном серьезе, но он по-прежнему не хотел убивать Хибари. Не лучшая ли это возможность отпустить его?

Внезапно он наткнулся на мертвое тело: солдат, судя по легким доспехам — разведчик. Из горла у него торчала самодельная стрела, и были срезаны петли с пояса, значит, с него сняли ножны.

Здесь точно были повстанцы.

Мукуро огляделся. Трава была примята — явный признак борьбы, а неподалеку валялся разломанный нож, что они нашли у убитых ими разбойников.

Сомнений не было — Кея точно был у повстанцев.

Мукуро сел рядом с трупом и задрал голову кверху, разглядывая лениво покачивающуюся на ветру крону деревьев.

Если бы он знал, что им досталось так мало времени…

В голове всплывали воспоминания в мельчайших подробностях: первая встреча, когда Хибари появился в его кабинете и попытался его убить; темная душная темница, лежащие кучкой дохлые крысы и хриплые вскрики, сопровождающие их первый раз; новость о боях, которая заставила его впервые что-то почувствовать к Кее; Каваллоне, в конце концов, из соперничества с которым все и началось; все те дни, что прошли в столице, наполненные напряжением и болью — даже тогда Мукуро умудрялся испытывать хоть какое-то подобие счастья. Пора это все перечеркнуть?

Кея грезит о Каваллоне едва ли не больше, чем о сражение с ним, так зачем же опять отрывать его, когда он всего в шаге от желаемого?

Может быть, если бы не прошлая ночь, Мукуро бы так просто не смирился, но Кея отдался ему только потому, что так сильно хотел Каваллоне. Если он настолько его желал, что даже не сопротивлялся, то о чем может быть речь вообще?

Мукуро вздохнул, сам не понимая — облегченно или, наоборот, горестно, и поднялся, отряхивая и без того грязные штаны. С этого момента ему нужно в первую очередь позаботиться о самом себе, а проблем у него и так навалом.

Он постоял немного, перекатываясь с носка на пятку, а потом развернулся в другую сторону.

Ему предстоял долгий путь.

***

Тронная зала была наполненная расфуфыренными лордами и леди, а церемониймейстер все называл и называл новые имена.