Интересно, какая это стадия привязанности? По крайней мере, ему пока не снесло голову, как Мукуро и Занзасу.

— Ты хотел вернуться в орден сопротивления, не так ли? — спросил он, скосив на него глаза. Ирие топтался на месте, ошарашено и неуверенно глядя на него, и все никак не уходил. Какого черта, он же так мечтал об этом.

— Не думаю, что должен оставлять вас сейчас… — наконец, ответил он, и Бьякуран едва не ударился лбом о столешницу. Против его воли, такое заявление его обрадовало. Это плохой знак. — Спасибо за предложение, но…

— «Предложение»?.. — усмехнулся Джессо, откидываясь на спинку кресла и болтая водой в стакане. — Не льсти себе, Шо-тян, я отпускаю тебя просто потому, что ты мне наскучил.

Ирие нахмурил брови и недоверчиво взглянул на него.

— Обычно я избавляюсь от надоевших вещей по-другому, но ты принес мне немало пользы и… удовольствия, так что я решил проявить благородство. Ты можешь уйти — это ведь лучше, чем умереть, не правда ли?

— Значит, я могу спокойно уйти? И меня преследовать не будете?

Бьякуран рассмеялся. Он бы непременно так и сделал бы пару-тройку дней назад, но сейчас — сейчас нет. У него были другие планы на свою жизнь, в которую Ирие не вписывался. Его участь — быть мозгом и генератором идей в каком-нибудь отряде лазутчиков в ордене сопротивления, а никак не умереть в чужом графстве, в статусе пленника и жертвы насилия.

Это был, можно сказать, акт великодушия и признательности со стороны Джессо. Проявление… симпатии? Не любви, но где-то очень близко.

— Ты можешь делать все, что угодно — меня это теперь не касается.

Ирие двинулся к дверям, опасливо оглядываясь на него, а потом вдохнул поглубже, как перед нырком, и быстро юркнул за дверь, словно боялся погони. Это было неудивительно? Однажды, еще в самом начале, Бьякуран уже его так «отпустил». И очень долго потом наказывал за попытку воспользоваться возможностью.

Свобода.

Ирие спустился по лестнице, опьяненный услышанным, и вышел на улицу. Солнце сразу ударило по глазами, и в лицо дыхнул жар, исходящий от нагретого камня.

Он прошел по тропинке в саду, вышел к воротам и шагнул за них, все еще не веря в то, что его ничто больше не держит.

Он может вернуться в орден. Он может делать все, что угодно, не опасаясь наказания или не менее устрашающих подколов, под которыми явно вуалировалась угроза.

Едва он ступил на землю вне пределов замка, то тут же сорвался на бег. Он ненавидел аристократию, и Джессо был не исключение.

***

— Убери тела подальше, чтобы с дороги невозможно было увидеть, — сказал Хибари, снимая грязную рубаху. Мукуро недовольно выгнул бровь, отметив приказной тон в свой адрес, но все же схватился за ноги свежеиспеченного мертвеца, чтобы оттянуть его в кювет. — Хм, я нашел нож. — Хибари пригнулся, поднимая большой охотничий нож, и коснулся лезвия. — Тц, тупой. На кой черт им тупой нож?

— Может, для устрашения? В качестве защиты от разбойников, — предположил Мукуро, вернувшись за следующим трупом.

Кея иронично хмыкнул, затягивая потуже пояс. Штаны одного из несчастных горожан были ему великоваты, как и рубашка, так что пришлось немного повозиться. Мукуро переоделся нехотя, меняя свои дорогие, пусть и изрядно потрепанные, вещи на неброскую мешковатую одежду простолюдин. Стоит привыкнуть к мысли, что теперь он один из них. Даже хуже — преступник в бегах.

Хибари поднял тощий мешок и, заглянув в него, вытащил пару яблок.

— Фух, лучше, чем рыбные угли, — поймал брошенный фрукт Мукуро и тщательно протер его своей «новой» рубашкой.

— Это стало углями по твоей вине. Не распускай свои лапы, если не хочешь быть прирезанным, — ткнул в его сторону острием ножа Хибари и спрятал его за пояс.

— Как думаешь, быстрее ты меня прирежешь или я тебя застрелю?

— Я. Потому что у тебя рука не поднимется убить меня.

Мукуро едва не задохнулся возмущением. Насколько же самоуверен этот парень стал?

— Заметь, что я решаю проблемы не только убийствами, — процедил он. — Если не хочешь, чтобы я снова приложился к твоей заднице, то следи за языком. Я не лорд, но я по-прежнему сильнее, а твои оскорбления у меня уже поперек горла стоят. Если ты еще хоть раз выведешь меня, то пеняй на себя, а то мне ведь не терпится тебе засадить.

Мукуро раздраженно отобрал у него нож и, перекинув свой хвост через плечо, без особого сожаления отрезал его, чем ввел разъяренного Хибари в полнейший ступор.

Кея проследил за опавшими на землю волосами и поднял растерянный взгляд на Мукуро — тот недовольно ощупывал неровные пряди на своем затылке.

— Возьми-ка и подрежь мне, — вернул ему нож Мукуро и, отвернувшись от него, чуть согнул колени, чтобы тот смог дотянуться до него.

— Даешь мне оружие и поворачиваешься ко мне спиной — как самонадеянно.

— Я сильнее, — напомнил Мукуро. — А ты пожалеешь, если попробуешь избавиться от меня.

Хибари пренебрежительно хмыкнул и, схватив его за волосы, грубо потянул вниз.

— Зачем? — спросил он, орудуя ножом, и добавил, услышав вопросительное мычание. — Ты состриг единственное, что мне в тебе нравилось. Зачем?

— Потому что у меня нет масел и мыла, чтобы мыть волосы, а с грязными паклями я ходить не желаю. Постой… нравилось?

— Уже нет. — Хибари состриг очередную прядь и напряженно застыл, когда показалась открытая шея. Мукуро устало вздохнул, прекрасно поняв причину ступора, и стремительно отреагировал, хватая его за запястье и швыряя на землю, перебрасывая через свое плечо.

— Черт, да ты просто мазохист, — криво усмехнулся он, вытирая выступившую на коже кровь. Все же успел задеть, мерзавец. Хибари морщился от боли, раскинувшись в траве, и пытался дышать. — Я же сказал, что ты пожалеешь. — Мукуро схватил его за рубашку и потащил в лес. Хибари слабо упирался. — С тобой просто невозможно, стоит преподать пару уроков, чтобы ты научился себя вести. Раньше это помогало, хоть и на время.

Он толкнул его к дереву и прижал к стволу, схватившись за его горло.

— Ну-ка, скажи, что будешь вести себя примерно, — потребовал он. От ситуации и собственного превосходства над ним внизу живота медленно скручивало и сбивалось дыхание. Хотелось трахнуть его прямо здесь, и решение было за ответом Хибари.

Видимо, тот что-то разглядел в его глазах — бешенство ли, нездоровое возбуждение, но он отвел взгляд в сторону и отбросил от себя его руку.

— Я не сдержался. В следующий раз нападу лишь в бою, — с явной неохотой произнес он. — Ты меня спровоцировал.

— Привыкай. Провоцировать буду постоянно. — Мукуро одернул воротник, взглянул на него глазами, в которых медленно гасло вожделение, и усмехнулся. — Не забывай: я люблю тебя — да, но я еще и хочу. И даже не знаю, что чувствую больше. Так что будь хорошим мальчиком. — Он ущипнул его за подбородок и прошел мимо.

Хибари вытер лицо, словно это могло стереть его прикосновения, и, подхватив с земли мешок, пошел за ним.

Он думал, что будет намного тяжелее сдерживать свою ненависть к Мукуро. Он все еще помнил, как ему отключило мозг, и он бросился на него прямо в тренировочном зале, словно какой-то сумасшедший. Но сейчас, хоть и желание убить его все еще нестерпимо жгло изнутри, его присутствие рядом как-то терпелось.

Он был лордом — сейчас нет. В этом ли причина?

Странно было ощущать себя и его почти на равных.

И… когда Мукуро припер его к дереву, внутри все обмерло, словно бы… в предвкушении? Словно он и впрямь его провоцировал.

Это было просто нелепо.

— Я не хочу, чтобы ты прикасался ко мне, и я не хочу заниматься с тобой сексом.

— Ух, открытие века! А я-то думал, — театрально поразился Мукуро и усмехнулся. — Как я и говорил ранее сотни раз: твои желания меня не особо волнуют, и если я захочу, то тебе придется расслабиться и получать удовольствие. Моли господа, чтобы я не захотел, и прекрати меня провоцировать. Посчитал уже, сколько раз за сегодня я употребил слово «провокация»? Как дойду до двузначного числа — получишь по заслугам. — Он резко остановился и облегченно выдохнул. — Нам определенно везет — смотри-ка. — Он посторонился, и Хибари увидел крохотный домик, едва ли не полностью скрытый листвой, наподобие того рыбацкого дома, в котором они останавливались ранее. — Если там еще и егерь окажется, то я даже принесу жертву богу.