Еще минута
Еще пять.
Дмитрий чувствовал, как засыпает, как теряет сознание, как солнце приближается к их окну.
— Закончил, — Дмитрий поднялся и попытался обойти Катерину, чтобы скорее покинуть ловушку.
Но она схватила его за руку и быстро потащила за собой. Она снова его касалась! Дмитрий дернулся, чтобы освободиться, ругаясь и забывая обо всем на свете, его беспокоила только рука, сжимающая его кисть, а Катерина вывела его на улицу. Носферату задрожал, ощутив поднимающееся солнце, которое уже осветило бледно-серое небо. Перестал дергаться, позволяя ей вести.
Небо жгло, проедало глаза. Тело горело, и Дмитрий не видел, куда они идут. Бегут. Несутся. Какой-то люк, лаз, быстрый спуск. Катерина бросила его на холодный каменный пол и легла рядом.
— Спи! — Снова приказала она.
Обведя взглядом узкий подземный туннель в котором они оказались, поняв, что солнце их тут не достанет, Дмитрий уснул.
Поднявшись на локтях, и осветив его лицо огнем своих красных глаз, Катерина с любопытством разглядывала его настоящее лицо. Вампир уснул и маска, поддерживаемая его дисциплиной, спала. Палач смотрела на его настоящую натуру, которую в этом городе не видел более никто. Перед ней лежал юноша, совсем молодой, лет семнадцати. Широкие скулы, но впалые щеки. Бледный шрам на лбу, короткий шрам на щеке, обветренная кожа. Гладко выбритый подбородок и чуть заметных пушек под носом. Темные пухлые губы. Прямой узкий нос. Лицо ничем не привлекательное и не выдающееся, но он не был похож на типичного немца. Тело худощавое, суховатое, но крепкое, мускулистая спина и грудь. Грубые мозоли на ладонях. Как у... матроса. Темные волосы длиной в ладонь, темные короткие брови, широкий разрез глаз. Этот образ ничем не напоминал тот, что он носил перед всеми.
— Почему же ты так себя ненавидишь, Дмитрий – Носферату?
Сообщив мысленно гулю, где она уснула, Катерина погрузилась в мертвый сон.
(Берлин, 20 октября 1756 год) Понедельник. (Дмитрий)
Дмитрий проснулся от странного шуршания рядом с собой.
Бэн, слуга Катерины, пришел позаботиться о своей госпоже. Гуль сидел перед Палачом, расставив на полу несколько ламп, он стирал с нее ночную грязь, состригал отросшие волосы и чинил ее одежду. Дернув смертного к себе, Дмитрий вцепился в его сознание. «Видел, видел лишнего». Аккуратно стер свое изображение, заменяя всем знакомой картиной уродливого Носферату.
— Катерине не понравится ваше вторжение, — произнес слуга, когда Дмитрий его отпустил. Гулю слишком часто лазили в голову, и Бэн хорошо это чувствовал.
— Всего лишь проверил, не делал ли ты ничего с моим телом, пока я спал.
— Вы уж извините, господин Дмитрий, но я бы побрезговал, — на лице слуги появилась усмешка, а Дмитрий вздохнул с облегчением.
Вот поэтому вампир предпочитал спать только в своем доме, в своем тайном убежище, о котором не знал никто, даже Яснотка. У Дмитрия слишком много врагов, слишком много тех, кто охотится за его головой, как бы она не выглядела.
Носферату поднялся с каменного пола, отряхивая плотную рыбацкую рубаху и штаны. Ему нужно было спешить, изменить приказ, что заставила вчера вложить в гонца Палач, сообщить обо всем Яснотке. Катерина наверняка действовала от лица Густава. Вильгельм будет взбешен, узнав о вероломстве любовницы. А была ли она ею? В какую игру играла? На кого действительно работает? Сейчас, ее спящее мертвым сном лицо казалось прекрасным, нежным, манящим. Дмитрий знал, что это Узы делают жестокую бессердечную женщину привлекательной. Но...
Не сегодня. Он успеет сообщить Яснотке о навязанных Узах Крови. И гонец... Пусть все останется как есть. Кинув на Катерину последний взгляд, Носферату покинул лаз, направляясь в свое поместье в Кёпенике.
В октябре 1757 года – в результате простого налета Берлин был временно захвачен врагами. Командир австрийского корпуса Андраш Хадик подошел 16 октября 1757 года к воротам Берлина. Военный комендант Берлина генерал Рохов под предлогом охраны прусской королевы, бежит с ней и остатками гарнизона в Шпандау, бросив город на произвол судьбы. Несколько дней Хадик не рискует войти в сам город, его солдаты остаются в малонаселённом тогда, занятом, в основном, садами и огородами, Кёпеникском предместье. 18 октября Хадик вступает в незащищенный Берлин. Начинается разнузданный грабёж, сопровождающийся всевозможными насилиями. Устрашённый берлинский магистрат выражает, в конце концов, согласие на выплату контрибуции. Пробыв в Берлине один день, даже не дождавшись, пока сумма контрибуции будет полностью собрана, Хадик покидает прусскую столицу. Добыча австрийцев составила 215 000 талеров плюс 25 тысяч талеров премии для войска, а, также, две дюжины перчаток, прихваченных ими в подарок Марии Терезии. Рейд Хадика вызвал ликование в Вене и огромный резонанс по всей Европе, продемонстрировав уязвимость Пруссии и её столицы.
(Кёпеник, 20 октября 1757 год.) Четверг. (Дмитрий)
Катерина сидела на крыше его стойл, и весело болтала ножками, хитро улыбаясь.
Такое бестактное вторжение в его жизнь злило Дмитрия все сильней. Кёпеник – его домен, тут не место Палачу Берлина.
— Убила сегодня парочку проходимцев, — сообщила Катерина, когда поняла, что он ее заметил.
— Поздравляю, разве это не твоя работа?
— Вот, полюбуйся, — она спрыгнула к нему, легко, как кошка. Беззвучно. Не единого шороха. Он видел, как расплескалась грязь, на которую она приземлилась, но даже падающие на землю капли не издавали звуков рядом с ней.
Катерина протянула ему горстку пепла и выжидающе посмотрела на него. Дмитрию ничего не оставалась, как взять прах и, погрузившись в образы несущие с собой останки вампиров. Стал рассматривать их лица, вслушиваться в голоса. «Алиса Саргос». Он четко услышал ее голос, отдающий приказ убить его. Снова. Сестренка время зря не теряла. Третий наемный убийца за это столетие, а оно еще не кончилось.
— Понравилось? — Прервала его мысли Катерина. — С тебя услуга!
— Ты хочешь, чтобы я тебя поблагодарил?
— Я хочу ключи от подземелий Эрилес!
— Ха-ха-ха! Ты и так натворила дел со своей войной! Мой домен разграблен и разрушен. А что сказал Густав по поводу похищения Хадиком трехсот тысяч талеров[7]?
— Я не шучу! Мне нужен ключ и ты дашь мне его! — Катерина стояла слишком близко, давила на него своим присутствием, своей пылающей аурой диаболиста[8], своей притягательностью и красотой.
— Нет! Если тебе нужен доступ в подземелья Эрилес, сходи и попроси ключи сама! Я свои тебе не отдам!
Множество старинных проходов были заперты тяжелыми решетками, преграждая дорогу даже сильным и могущественным существам. Ключи от дверей были лишь у троих – Яснотки, Эрилес и Дмитрия. Почти пятьсот лет существования города и столько же лет строились подземные ходы. Еще задолго до появления тут Носферату люди начали копать землю, как кроты, стараясь спрятаться от самих себя, от незримого зла. Носферату забрали ходы себе. И создали сотни новых.
— Мне нужен ключ и ты дашь мне его! — Повторила Катерина, не меняя интонаций.
— Или что? — В шутку спросил Дмитрий.
— Или я сообщу Густаву, что Дмитрий – Носферату обманул его, и Дмитрий вовсе не Носферату!
— Что за глупость! Я Носферату! — Он принял образ чудовища с темной потрескавшейся кожей, тонкими черными губами от уха до уха, и ртом, усеянный акульими зубами в несколько рядов, — ты все еще сомневаешься?
— Во сне ты не мог поддерживать маску. Ты очень даже симпатичный, — она хихикнула, а Дмитрий, резко бросившись к ней, схватил ее за тонкую, длинную шею, которую ему очень хотелось пропустить своими отравленными зубами и вновь испить ее чарующей крови.
— Что ты знаешь о красоте? Откуда уверенность, что все Носферату уродливы снаружи? Я УРОДЛИВЫЙ ВНУТРИ! — Он кричал, смотря в ее смеющиеся васильковые глаза.
— Не думаю, что Густав поверит в эти сказки. Ключ!
Дмитрий сжал ее горло сильнее, а потом ударил. Она не посмеет им командовать, ему хватает Яснотки, что издевается над ним уже сто лет, ему хватает Эрилес, что подшучивает и смеется над его страхами и чувствами. Теперь и эта девчонка лезет не в свои дела!
