— Катерина, — Роман грубо стал ее трясти, девушка проснулась и злобно на него взглянула. Она очень не любила когда ее будили.

Схватив его за руку, которая прикасалась к ее плечу, она дернула его к себе с такой силой, что Роман буквально влетел под ее одеяло.

— Опять ты вскочил с самым закатом!! — Катерина сжала его и потянулась к его шее.

— Отпусти, — строго сказал Роман, и Палач сжалась, словно побитая собака, освобождая его.

— Тебе доставляет удовольствие унижать меня и смеяться над моей страстью?

— Я сомневаюсь, что в этом мире существует хоть что-то, способное тебя унизить, — Роман снова поднялся и стал одеваться.

— Почему ты так жесток ко мне? — притворно заныла она, изображая расстройство.

— Катерина, ты получаешь огромное количество моей крови, я даже не уверен, что тебе приходится охотиться, рассчитывая только на меня. То есть я прокармливаю и себя, и тебя, и при этом ты ждешь моего хорошего отношения?

— Ты бы мог пить мою кровь, мы бы делились и охотились вместе, — заурчала она как кошка.

— Нет уж. Я не хочу становиться таким же... глупцом.

— Ты как всегда любезен, — она вздохнула, заворачиваясь в одеяло.

— Не могу понять, как в тебе уживается безумная хищница, милая притворщица и светская акула? — Хмыкнул Роман.

— С чего ты взял, что милой я притворяюсь? Может это мое истинное лицо, а убийца – лишь маска, — сказала она очень обиженным тоном.

— Ладно, не дуйся, — отмахнулся от нее Роман, — меня снова разбудил сон про Милу. Не могу больше жить в Берлине. Рядом с ней я схожу с ума.

— Я ревную к твоей смертной! Убью ее сегодня!

— Только попробуй! — Роман посмотрел на нее грозно, и Палач спряталась от него под подушку.

— Я давно предлагала тебе избавиться от Каспара, разбить эти Узы. — Ее голос был глух.

— Но я поклялся ей этого не делать, и ты не смей. Мила не простит!

— Тогда тебе следует попробовать разбить Узы по-другому, — пробормотала она, впадая в сон.

— По-другому? — Роман замер, обдумывая, — я помню, ты как-то сказала, что Саббат способен избавляться от Уз. Как?

— Понятия не имею, — проворчала Палач. — И я имела в виду совсем иное. Если отселить ее от Каспара на месяц, то все встанет на свои места. Устрой ей похищение и радуйся!

— Думаешь, я смогу радоваться, зная, что весь месяц моя любимая страдает и мучается!

— Выбирай из двух зол меньшее.

Роман задумался.

— Что ж, возможно ты права. Мне стоит просто украсть ее. Но... — он вздохнул, — не сейчас. Я должен уехать, успокоить свои чувства, чтобы пойти на такое. А рядом с ней... это невозможно.

— Уедешь? — Встрепенулась Катерина.

— Что, радуешься, что и сама избавишься от Уз?

— Нет! Вильгельм уехал по делам, Густав не хочет меня видеть, а теперь и ты решил сбежать, — она стала всхлипывать, изображая слезы.

— У тебя всегда есть Бэн!

— Он всего лишь гуль! — Катерина вздохнула. — И ты очень быстро поймешь, что Мила с тобой счастлива не будет. Так же как и Бэн несчастлив со мной.

Гуль покраснел и опустил голову, не смея вмешиваться в разговор вампиров. Он считал себя вполне счастливым, рядом с госпожой он не мог не быть счастливым. Вот только Катерина предпочитала связи с вампирами, а Бэн всегда оставался где-то в стороне.

— Я не такой как ты, Катерина, — спокойно ответил Роман.

Роман покинул Берлин в 1727, и Каспар вздохнул с облегчением. Отправившись на поиски спасения от Уз Крови, Роман совершил много ошибок и преступлений. Но что не сделаешь ради любви?

Комментарий к Глава 1. Добро пожаловать в Берлин. Рукопись 02. Солдат и солдат [1] Кёпеник (нем. Köpenick) – административный район Берлина на юго-востоке города в составе административного округа Трептов-Кёпеник, расположенный у слияния Шпрее с Даме. Самое раннее документальное упоминание названия Copenic датируется 1209 годом. Расположен в пятнадцати километрах от старого Берлина.

[2] Гамбург (нем. Hamborg) – второй по величине город в Германии (после Берлина).

[3] Потсдам (нем. Potsdam) – Столица федеральной земли Бранденбург. Расположен на реке Хафель и на берегах нескольких соединённых между собой озёр, в двадцати километрах к юго-западу от Берлина.

[4] 0,5 лиги = 2,4 км

[5] Род – старонемецкая мера длины. 137 род = 0,5 км

[6] Род – старонемецкая мера длины. 274 род = 1 км

====== Глава 1. Добро пожаловать в Берлин. Часть 09. Игры ======

Беты (редакторы): Джермейль.

Soundtrack: Puscifer – The Humbling River

Фридрих II¹ 28 августа 1756² года первым начал военные действия, внезапно вторгшись в союзную с Австрией Саксонию и оккупировал её. 9 сентября Пруссаки, под командованием своего короля, окружили саксонскую армию, стоявшую лагерем под Пирной.

(Берлин, 12 сентября 1756 год) Пятница. (Дмитрий)

Он был слишком голоден, чтобы сдерживаться. Уже трое суток его гуль, отправленный по срочным делам Вильгельма, не появлялся в его имении и не приносил ему еды.

Дмитрий был голоден еще задолго до этого, но забыл напомнить слуге о крови, и теперь, слоняясь по улицам мокрого, пропитанного осенним дождем города он искал жертву, любую. Лишь бы утолить свою жажду.

Случайные прохожие, удивленные взгляды. Даже не смотря на позднее время и темноту, Берлин жил своей жизнью, наполняя улицы шумом и суетой.

Проститутка возле старой кирпичной мастерской. Наверняка жена мастера и мать множества детей. Нет. Он не может ее убить. Трубочист, короткая лесенка на плече. Он приставил ее к стене и взбирается на дом, если быстро подбежать к нему, он даже не успеет крикнуть. Молодой, слишком молодой, чтобы умирать. Тяжело. Не пойдет. Священник у западной церкви, почти у самой стены, мало свидетелей, близко к границе. Стар, бесполезен.

Дмитрий следил за пожилым мужчиной, которой методично натирал порожек бедной церквушки. Уже почти час ночи, а он все еще работает. А завтра ему в шесть надо будет подняться, чтобы провести церемонию, поднять сонных послушников, отправляя их готовить беднякам бесплатный обед. Объедки в церковь собирали с местных булочных. Дмитрий старался отгонять эти мысли. Замерев над склонившимся человеком в дюйме[3], он вглядывался в его усталую ауру, рассматривал сплетение чувств, эмоций и яркие вспышки ударов сердца.

Тук-тук. Тук-тук. Чарующе. Слегка погладив его по плечу, он заставил его замереть и, отдернув тугой воротник рясы, припал к его шее. Горячая, сладкая кровь. Он обожал пить из живого тела. Самый божественный вкус, когда-либо доступный – живая кровь. Он наслаждался, спеша выпить как можно больше, прежде чем его яд уничтожит всю оставшуюся жидкость в венах, спеша высосать все до последней капли...

Мужчина упал чернеющим трупом к его ногам. Слишком хорошо. Слишком. Мало. Дмитрий не насытился. Еще. Еще. Оглядевшись, вампир вошел в церковь. У алтаря, протирая лбом камень, молился подросток. «Жалко. Но теперь все равно». Кровь раззадорила Носферату, и муки совести отступили на задний план. Они будут тревожить его завтра. Снова, как и прежде. Легкое касание и парень попадал под действие его приказа. «Замри». Даже не нужно произносить это вслух. А потом кровь. Молодая вкуснее, свежее. Без привкуса табака и сивухи. «И старик смеет называть себя священником? Смел». Дмитрий забылся в наслаждении. Прекрасно. Божественно. Тут, в доме Бога, все должно быть божественно. Скрип двери...

Подняв глаза, вампир увидел ускользающую в соседнюю комнату тень. «Черт! Свидетель».

Бросив тело, Дмитрий поспешил за убегающим послушником. «Почему они не спят ночью?». Быстро, как молния он пронесся по длинному коридору, ведущему на кладбище. Еще шаг и он на улице.

На залитой лунным светом поляне, усеянной крестами и могильными плитами, стояла красивая женщина в плотно ушитом военном костюме. Коротко остриженные волосы разметались по лицу, гладкому и прекрасному, как сама луна. Она была не высокая, примерно пять футов[4], узкая, казалось бы, хрупкая и нежная. Но это была Палач Берлина, и недооценивать ее было бы ошибкой. В одной руке она держала черный труп священника, второй сжимала сломанное тело сбежавшего испуганного мальчишки.