— Надоела она, — шепнул Ларс Анжело, закидывая девушку в седло. — Твоего убить не удастся, так с этой проиграюсь. И прикончу ее на конец.

— Как скажешь. Она ведь тебе двоих ублюдков принесла?

— Может, и не мои были, понятия не имею. Я отдавал ее своим конюшенным на развлечения. Глупая курица делала все, что я указывал. Можно было по рукам ее пускать, а она все улыбалась. Кто ей детишек понаделал – лишь Бог ведает. Но она снесла, она и утопила. А Дита ее подлечивала, так что теперь буду только из подружек магички девочек брать. Больше шансов, что здоровые будут, — Ларс громко рассмеялся, и страшненькая блондинка подхватила его смех.

Ларс показательно сморщился, явно не вынося ее более.

— Спорим на десятку, смогу держать ее на пике боли три часа, — предложил он Анжело.

— Меня такие вещи не забавляют.

— Да ладно, я придумаю хорошие пытки. Тебе понравится. Развлечемся! — С хищной усмешкой похлопал его по плечу Ларс.

— Посмотрим, после моей жертвы.

— Я займусь ими одновременно!

====== Глава 8. Плата. Часть 05. Fremanadr «время завывания бурь» ======

не бечено

(Шёнеберг, поместье Кормфилд. 22 октября 1811 год). Дневник Бэнджамина Груневальда. Страница 5. Fremánaðr «время завывания бурь»

Полдня я продумывал свою речь, чтобы объяснить Дите ее положение в городе, но слова лишалась логики, каждый раз, когда я доходил до инцидента с Ромео. Если бы Дита приходила на собрания, к ней не относились бы как к обычному скоту. Но девушка никогда не смогла бы стать равной в их обществе, потому что рядом с ней не было хозяина, который мог бы защитить ее. Диту должен был защищать я. Но у меня и без того было куча хлопот с делами Катерины, я не мог следить за Дитой двадцать четыре чеса в сутки. А значит, виноваты в происшедшем охранники Петра. К сожалению, никому из них не было дела до девушки. Как и Петру.

За нападение на Ромео ей будут мстить остальные. И первым делом Анжело. А против него я ничего не мог сделать. Мне придется встать в сторону и смотреть. Как я всегда и делал. Ромео был прав лишь в одном – ее не воспринимали в серьез и видели в ней обычный корм для вампиров. Если бы я раскрыл наши отношения, объявил о своей протекции, Диту более никто не посмел бы тронуть. Но я боялся своих чувств и не желал, чтобы хоть кто-то знал о моей связи с девушкой. Теперь я сожалел.

Я никак не мог решить для себя, что же Дите следовало сделать в такой ситуации, а время нашей встречи приближалось. Мне вообще не хотелось ни говорить, ни думать об этом нападении. Я хотел бы выкинуть это из головы и забыть, словно ничего и не было. Мысли постоянно возвращались к ее слезному признанию несколько дней назад. Что если Ромео не первый? Эта мысль ужасала меня, мне казалось, что сердце останавливается и пальцы леденели от ужаса. Как я мог допустить такое? Почему не сберег ее?

Я старался забыть об этом. Придумывал сотни причин и оправданий себе. Придумывал обстоятельства, которые не позволили бы случиться плохому. Дита сильная, она могла бы постоять за себя. Я видел это на примере Ромео. А значит, я зря себя пугаю, это лишь бесполезные тревоги, которые следует забыть. Я объявлю о своей протекции Дите, и никто к ней больше не приблизиться, это будет единственным верным решением.

Но с Ромео я не знал, как лучше поступить. Наконец решив разобраться с этим позже, я отправился в тремерскую забегаловку. Ее комната была заперта. До сегодняшнего вечера у нее даже не было засова, что давало мне возможность беспрепятственно проникать к ней, пока она спала. И другим.

Девушка у стойки выдала мне ключ, и я отпер дверь вошел, стараясь выглядеть спокойнее. Она сидела на кровати, когда я вошел, обижено посмотрела в мою сторону, и снова отвернулась. Мне стало очень больно и обидно.

Я протянул ключ ей.

— Вот, держи, всем будет лучше, если ты сама будешь запирать ее, когда тебе удобно.

— Толку запирать, если любой сможет открыть с дугой стороны.

— Ну не любой же, — я подсел к ней рядом, тут же почувствовав возбуждение от ее близости.

— Ты думаешь, кто-то посмеет не дать ключ Ромео?

— Уверен, он тебя больше не обидит, — я пытался ее успокоить и просто помириться, чувствуя свою вину во вчерашних событиях.

— Не он, так другие, — чуть слышно сказал она, и потянулась ко мне, обнимая и прижимая себе. Она быстро начала снимать с меня камзол и расстегивать ремень, и я забыл о ее словах. Я хотел ее, но меня тревожили вчерашний побег и ожидание Катерины.

— У нас немного времени, — попытался я остановить Диту.

— Много и не надо, — прошептала она и, сдернув мои штаны, схватилась за мой член. Я расслабился, предоставив ей всю инициативу, и она стала ласкать меня языком и руками, заставляя меня забыть обо всех тревогах. У нас было мало времени, но я не хотел останавливаться. Посматривая на часы, я продолжал ласкаться с ней, не в силах отпустить, оставить Диту. Она легко довела меня до пика, и я усадел ее на себя, желая продолжить. Но девушка сама обняла меня, прижав к себе сильно, не позволяя мне больше двигаться. Наше время истекло намного быстрее, чем я ожидал. Я отнял ее от себя, и она сразу поднялась и начала одеваться. На секунду мне показалась, что она всхлипнула. Когда она все же повернулась ко мне, она улыбалась и выглядела весьма довольной.

Я все же заставил себя спросить об этом: — Ты плакала, Дита? — Я положил руки ей на плечо, не позволяя отвернуться от меня. Дита редко раскрывалась, не говорила мне о своих тревогах и печалях. Хотя мне казалось, что я был с ней достаточно открытым. Такая скрытость меня пугала. Но возможно я просто был плохим слушателем.

— Нет, я очень рада, что ты все же решил заняться со мной люблвью, я боялась, ты меня больше не захочешь, — она соврала, я не знаю в чем именно, но я четко это видел. Впрочем, любое признание ее чувств ко мне были мне приятны. Даже такие неуклюжие.

Мы оделись и вышли. Вдвоем. Она закрыла свою дверь под пристальными взглядами гулей, и отдала ключ одной из официанток. В более ярком свете общей залы я разглядел ее синяки, шрамы пропали, а припухлости и посинения почти рассосались с необычайной, даже для гуля, скоростью. Я чувствовал, как сверлит мою спину Ромео, следя, как мы выходим во двор. Я знал, мне придется не раз серьезно поговорить с ним, чтобы вдолбить в его тупую башку, что я о нем думаю, и как ему следует себя вести.

Добравшись до Шарлоттенбурга, я взволновался. Я не видел Катерину со вчерашней ночи, будет ли она сердиться, так же как и Вильгельм, что она скажет мне, как поведет себя Дита. Я знал, что хозяйка готовит себя к приезду любимой еды, пропуская обычную трапезу, и сегодня она наверно очень голодна, не смотря на кровь Вильгельма. Еженощно Катерина тратила огромное количество крови, будучи всегда готовой к нападению или атаке.

Я привел девушку в комнату, и Катерина, вскочив, подошла к ней, вампирша явно показывала свое нетерпение, но потратила несколько секунд, чтобы погладить и потрепать принцессу за щеку.

— Не оставляй меня больше без еды, — строго сказал госпожа.

— Мальчишки меня обижали, пришлось преподать им урок, — сурово ответила Дита, и Катерина, усмехнувшись, принялась ее пить. Дверь в комнату отварилась, и я дернулся, готовый защищать свою хозяйку. Это был Анжело. Поглядывая на Катерину с жадностью пьющую, и Диту с непередаваемым блаженством на лице, он шепотом сообщил, что Вильгельм желает меня видеть. Не смея нарушить приказ Катерины и Петра, я остался в комнате, наблюдая за ними, пока Катрина не оторвалась от шеи Диты. Зализав ее рану, и слизав с ее спины и груди, оброненные капельки хозяйка снова погладила смертную по щеке и ушла. Я вышел за госпожой следом, желая услышать ее голос, с радостью приняв бы даже ее наказание, по поводу вчерашнего. Но Катерина не сказав ни слова, растворилась в ночи. Мне пришлось идти к Вильгельму. Тот расхаживал по зале, явно нервничая. Когда я вошел, он лишь мельком бросил на меня взгляд и, смотря куда-то в сторону, сообщил: