Но даже зная о приказе, даже чувствуя, как что-то чужеродное толкает меня к дальнейшим действиям, я не мог разобраться в том, что из этого мои решения, а что навязанный указ.
— Как ты справляешься, не видя свою госпожу по несколько дней? — спросила Дита, прерывая свой рассказ о каком-то загадочном архитекторе, о котором прочитала в газете. Во внезапно наступившей тишине мне показалось, я слышу, как скрипят мои собственные мысли.
На мгновение я задумался: терять Катерину в рассвете, отдавать госпожу Вильгельму и не видеть хозяйку ночами действительно было сложно. И только мысль о том, что всё, Мною делаемое, делается для Катерины, помогала мне не бежать к ней сломя голову.
— Тяжело, — честно ответил я.
— Ты бы смог пережить разлуку с ней в несколько недель? Месяцев?
— Нет, я бы умер, — это действительно было так.
— Отвези меня к Джетту, — в голосе Диты было столько тоски.
— Прости, но тебе придётся смириться с тем, что он более не твой хозяин, — я сделал вид, что увлечён бумагами и уставился на свой отчёт, бегая глазами по строкам, которые гласили, что в подземелье пирата может проникнуть лишь связанный с ним Узами Крови.
Дита поднялась с постели, на которой валялась, подошла ко мне и обняла. Я словно случайно перевернул лист.
— Не мешай, — убрал её руки, но девушка снова обняла меня.
— Тебе льстит, что ты был моим первым мужчиной? Мм... живым мужчиной? — прошептала она мне в затылок.
— Что? — я не был готов к таким подробностям её жизни. Мне не удалось бы вспомнить, как звали или даже как выглядела моя первая женщина. И всё же это мне польстило. — Ты неплохо справлялась для первого раза.
— Джетт многому научил меня, он был отличным учителем…
— Мне кажется, мы не достаточно близки, чтобы обсуждать твоих бывших любовников, — я снова попытался оттолкнуть девчонку, но она цеплялась ко мне, как паутинка в лесу. Разговоры о связях Диты с другими мужчинами взрывались в сердце безумной ревностью. Я всегда был ревнив, жаден, это сердило Катерину и раздражало Вильгельма, но Дита была лишь рабой, и в случае с принцессой я надеялся быть единственным владельцем.
— Разве есть у тебя кто-либо ближе меня, кроме Катерины? — прошептала девчонка, прилипнув к моим плечам. Она была права. Я всё же отцепился от её пальцев и усадил к себе на колени. Дита ребячилась, улыбалась, дёргала курносым носиком, и невольно я залюбовался ей. Сближение со смертной могло плохо отразиться на моей работе, отвлекало, и я всячески старался оставаться холодным, неприступным. Но разве можно быть холодным, когда горячая как огонь девица скачет в моих руках?
— Мне тяжело не думать о Джетте, — прошептала девушка, успокаиваясь, и положила голову мне на грудь, от чего стало ещё горячей.
Я понимал её, но ничем не мог помочь. Задумываясь над словами девушки, я почувствовал, какой опасной может стать для меня эта близость. Конечно, эти чувства не сравнить с моей безграничной любовью к моей госпоже, но Дита стала мне дорога по-настоящему. Дита стала частью моей вечной жизни, которую я уже не представлял без неё. Это было моей слабостью, а слабостей у меня быть не должно. Мне следовало бы откинуть смертную, избавиться от неё и забыть раз и навсегда, но я не мог, и каждый раз осознавая, что Дита имеет на меня огромное влияние, с которым мне необходимо справиться, я начинал уверять себя, что рано или поздно Пётр избавиться от неё сам. Диту отправят к Тремерам в Вену или просто кто-то убьёт, не удержав Зверя. А пока я мог насладиться девушкой ещё один день, ещё один месяц, а лучше год.
Похлопав подружку по руке, я стащил её со своих коленей и усадил рядом. Я бы хотел сделать для Диты хоть что-то, но не мог лезть в дела Джетта и Густава. Проще было чем-либо отвлечь принцессу.
— Хватит болтать. Лучше помоги мне грамотно составить письмо для графа Гумбольдта[3]: мне нужно побольше красивый фраз и оборотов, ведь он считает себя весьма образованным господином.
Дита вздохнула и, взяв перо, стала выводить красивые ровные буквы.
Комментарий к Глава 6. Волшебство крови. Часть 10. Немые рабы [1] Бенджамин Veitel Ефрем (1742 – 1811) прусский агент кронпринца, дипломат и предприниматель.
[2] До 1870 года в прусской армии фельдфебели считались старшими унтер-офицерами.
[3] Вильгельм фон Гу́мбольдт (нем. Friedrich Wilhelm Christian Karl Ferdinand Freiherr von Humboldt; 22 июня 1767 — 8 апреля 1835, дворец Тегель, Берлин) — немецкий филолог, философ, языковед, государственный деятель, дипломат.
====== Глава 7. Зимняя спячка. Часть 01. Доверие ======
Беты (редакторы): Rioko Rain
(Берлин. 25 сентября 1808 год. Ночь). Суббота (Катерина)
— Как твоя рана? — Спросила Катерина, проводя слуге по шее.
— Спасибо, зажило. — Ангелина благодарно кивнула, радуясь заботе госпожи. — Дита обещала избавить от шрама.
— Золотая девочка, — хихикнула Палач.
— Я сильно расстроена из-за нее. Я ей доверяла. Почему вы так легко отнеслись к тому, что она ворует у нас? — Ангелина внимательно посмотрела на Палача.
— Догадывалась и раньше. Когда Бэн сказал, что девочка все еще слуга Джетта, я поняла, что к вам она бегает неспроста.
— И вы позволите ей?
— Не ей. Дита простая исполнительница. Глуповата, наивна. Она предположила, что сможет обхитрить меня. Но в действительности за всем стоит Джетт. И, зная, что пирату от меня что-то нужно, я могу ему это предложить за услугу.
— Но все равно тяжелый осадок на душе.
— Я уже сказала Бэну, повторю и тебе: пока девчонка суетится рядышком, я легко могу взять ее кровь. Найди способ, чтобы получить Диту в мое полное распоряжение. И забудь о том, что мне говорила. Бэну тоже знать не обязательно. Я сама разберусь с Джеттом и его нахальным любопытством.
— Да, госпожа. — Ангелина покорно кивнула. — Но Дите я более доверять не смогу.
— Ты и не должна. Не доверяй никому. Никому, кроме Бэна. И, если хоть малейшие подозрения возникнут, сразу сообщай мне или ему. И, да, Бэн – это твоя поддержка, твоя опора. Он – твоя семья и все, что у тебя есть!
— Бэн пытался убить меня. Я не могу простить!
— Вы – команда. Моя команда. И должны быть ближе друг к другу.
— Я сделаю, как вы пожелаете.
— Отлично.
Катерина замолкла ненадолго. Палач и ее слуга сидели на крыше придорожного трактира и выжидали.
— Кого на сегодня ты пригласила? — спросила вампирша, нарушая тишину.
— Вам понравится. Красивый юноша, очень молодой, привлекательный и скромный. Когда я позвала его на свидание, он стал заикаться, — Ангелина тихонько рассмеялась, и Палач в нетерпении взглянула на дорожку.
— Кажется, идет. — Облизнувшись, вампирша выпустила клыки. — Отведи его за здание, чтоб никто не заметил. А, когда я закончу, избавься от тела!
— Да, госпожа.
(Alt-Karow, Альменда Каре, «Аббатство Хонихера». 25 сентября 1808 год. Ночь). Суббота (Эрих)
Эрих медленно обходил кельи, заботливо прикрывая окна и двери своего смертного стада. Монашки изредка поднимали на него взгляд и благодарно улыбались, узнавая навязанный гипнозом образ. Эрих для них был отцом настоятелем, и его забота была для них разумеющаяся.
— И так ты начинаешь каждую ночь? — Спросила Тори, когда он вернулся к ней в коридор.
— Пасу своих овец? — Эрих усмехнулся.
— Я бы не стала называть таким грубым словом твое внимание к смертным.
— Это не просто смертные, это моя еда. Пастухи заботятся о своих стадах, землепашцы берегут свою землю, я же не хочу потерять свой источник крови. Мне важно, чтобы сестры были здоровы, хорошо себя чувствовали и не забивали головки бесполезными глупостями.
— Понятно, — кивнула вампирша и направилась за Шерифом в домик пастора.
Эрик проводил ее на второй этаж, где среди скромных комнат был обустроен красивый кабинет и, усадив девушку в глубокое мягкое кресло, сел напротив, закинув ногу на ногу, от чего его ряса задиралась, открывая край тяжелой, длинной кольчуги.
