Кровь очистилась, и боль ушла. Дита тяжело дышала, стараясь привести мысли в порядок.

С трудом поднявшись с липкого пола, залитого ее почерневшей кровью, девушка доплелась до ванны. Опустив в нее руки, смертная пыталась вернуть окоченелым пальцам чувствительность. Дмитрий выпил много, и много Дита потратила на лечение. Ей срочно нужна была кровь. Вампирская. Приближающийся голод чувствовался как сильнейшее похмелье, как жуткая ломка после набора тяжелейших наркотиков. Ее тошнило, а тело ныло и жгло, как будто яд все еще присутствовал в ней.

Платье было мокрое, грязное и пахло смертью, но ей хотелось поскорее добраться до капеллы Тремеров и получить дозу. «Хотя бы глоток, и все бы стало на свои места. Куда сбежал этот урод?» Она бы приняла и его крови. Сейчас уже не важно, чьей. Ей нужна была вите.

На негнущихся ногах, опираясь на стены, игнорируя следы, что оставались за ней, Дита спустилась в холл.

Бэна не было, и девушка не знала, когда гуль вернется. Что ж. Она была готова добраться до дома пешком.

Выскочив на улицу, Дита попыталась вдохнуть ночного свежего воздуха, но от этого стало лишь хуже и, потеряв равновесие, она упала на грязную дорожку. Ее вырвало, и девушка больше не могла встать.

— Ты чего? — Раздалось за спиной.

Ларс. Гуль Дмитрия. Дита хохотнула, понимая, что для него поиздеваться над ней было б святым делом. Или поколотит, или опять будет пытаться пить ее кровь.

— Отравилась твоим гнилым хозяином, — проговорила девушка, сжимаясь.

Анжело за такое вполне мог поломать ребра.

— Бывает, — ответил Ларс, и она услышала его удаляющиеся шаги.

Вздохнув с облегчением, Дита вытерла со лба ледяной пот грязной ладонью. Ее знобило. Идти пешком до капеллы? Она сдохнет в какой-нибудь канаве. Именно так девушка себя и чувствовала. Нет. Конечно. Дита не умрет, просто ломка без крови делала ее слабой.

Добравшись до крыльца, она легла на него. Ее платье было залито отравленной кровью, смешанной с густой мокрой грязью. Лицо и волосы тоже испачкались, но Дита не могла думать о своем внешнем виде. Пусть приедет Бэн, отвезет в капеллу, может, даже покормит и помоет. Сама она заботиться о себе была уже не в состоянии.

(Берлин, Alte Leipziger Straße 8. «Liebe Haima». Тремерская капелла. 15 августа 1808 год. Ночь). Воскресенье. (Амалия)

Дита сидела за своим столиком, прижимая подбородок к груди. Боясь поднять голову, она старалась рассматривать свои пальцы, неровности на столе или узор своего платья. Напротив нее сидел Анжело, и одного только взгляда было достаточно, чтобы понять, что мужчина очень зол. Нервно постукивая пальцами по лежавшему на его коленях пистолету, он подергивал губой, впиваясь взглядом в девчонку.

— Это очень важные бумаги, они мне нужны!

Впервые за все время их ссор Дита не имела никакого отношения к проблемам Анжело, но и прекрасно понимала, что он ей ни за что не поверит.

— Даже если к тебе сейчас явится сам Густав, я не позволю тебе уйти! Ты хоть знаешь, что это за документы? Хоть немного думаешь своей бестолковой головкой?

Дита продолжала молчать, не поднимая на него глаз. Она действительно надеялась, что появится какой-нибудь важный клиент, такой, что отпугнет Анжело, и старший гуль отстанет от нее. Дита не знала ничего о тех бумагах, что искал Анжело, но, выслушав его претензии, пожалела, что это не она их украла. Джетт бы был очень благодарен за такие сведения. Гуль Сенешаля возил с собой договоры с французами, которые согласились снять осаду. И всего через пару месяцев французские войска должны были покинуть Берлин, если Анжело передаст им свои документы. Но глупец их потерял.

Принцесса невольно усмехнулась, представив, что сделает со своим гулем Вильгельм, когда узнает, что тот упустил самую великую возможность за последнее столетие показаться героем перед Принцем. Заметив ее улыбку, Анжело ударил ее под столом ногой в колено, и Дита сжалась, опуская голову еще ниже, чтобы не начать кричать и плакать.

— Отвечай, девчонка. Взойдет солнце, и я оторву тебе руки, вытащу кишки и повешу за них на крюке, пока ты мне не скажешь, где эти бумаги! — Анжело трясло. — Ты понимаешь, к какому конфликту между Тремерами и Вентру приведет твой поступок? Тебе все шутки шутить, а там за окном уже третий год идет война!

— Я уже говорила тебе, у меня их нет. — Тихо сказала Дита.

— Хватит врать! Куда ты их дела? Я не отстану, пока не получу их.

Над ними повисла большая тень, закрывая почти весь свет. Пришел Ларс, и Дита сжалась еще сильнее. От мужчины снова несло конским навозом и алкоголем. Рядом с ним девушку начинало тошнить.

— Ну как, отыскал какие-либо следы? — Поинтересовался подошедший мужчина.

— Не могу пытать ее, пока ночь, — зло выдавил из себя Анжело. — Хотя, если господин узнает, что она забрала его бумаги, он сам примчится вытаскивать их из нее.

— Я не брала, — отчаянно повторила девушка.

— Заткнись, сучка! — Рявкнул на нее слуга Сенешаля.

— Тихо, — Ларс поднял руку, останавливая друга. — Она говорит правду. — Подтвердил он, и Дита удивленно глянула на гуля Дмитрия одним глазом, — я вижу ее ауру. Девчонка не врет.

— Проклятье! — Анжело вскочил на ноги. — Столько времени потеряно. Даже не знаю, с чего начинать искать.

— Спокойно, дружище, — Ларс успокаивающе улыбнулся. — Я постараюсь тебе подсобить. Дай мне свою сумку. Я попытаюсь просмотреть прошлое и отследить документы.

— Давай, — Анжело сунул гулю Дмитрия свою сумку и, ругаясь, вышел из таверны.

Дита вздохнула и, расслабившись, сползла со скамьи, радуясь, что избежала бессмысленных побоев и отвратного общества. Ларс постоял над ней, и, словно специально дождавшись, когда девушка будет прибывать в состоянии полного расслабления, наклонился к ней и лизнул ее шею. Дита чуть не вскрикнула, вскакивая, и испуганно уставилась на мужчину. Он, безумно улыбаясь, пристально смотрел на нее, и Дита видела, как дрожат его зрачки, как у опиумного наркомана.

— Уходи, — зашипела она на него.

— Ухожу, — проговорил он, выдыхая на нее перегаром.

Девушка смотрела ему в след, проверяя, что он действительно покинул ее. И, когда кто-то положил ей руку на плечо, она закричала.

— Тихо! — Максимилиан дернул ее за руку, поднимая к себе. — Ты чего шумишь, умалишенная?

— Да меня весь вечер все пугают, — призналась Дита.

— Поехали. Карл имеет к тебе некоторую просьбу, — сказал Тремер и повел за собой на улицу.

Там их уже ждала приготовленная карета и, подсадив девушку вовнутрь, Тремер огляделся, словно похищал ее и боялся преследования.

— Что хочет господин? — Как можно более покладисто спросила Дита.

— Мы едем к одному очень важному смертному. Его жена больна и умирает. Ты должна ее вылечить.

— Ты же знаешь, что у меня плохо получается. Я с трудом управляюсь с девицами из вашего борделя. Если там серьезная болезнь, мне не справиться, — сразу стала оправдываться девушка.

— Ты должна! Это желание Карла. И, если у тебя не выйдет, ты сильно его разочаруешь! — Максимилиан говорил это с таким напором, словно ему это было нужно не меньше.

— Я постараюсь. Но мне надо очень много вите.

Максимилиан сразу прокусил свою руку и протянул девушке. Дита прильнула к его кисти и с удовольствием стала глотать горькую жидкость. Кровь вампиров сводила с ума. Без нее становилось все труднее и хотелось все больше. Почти не в состоянии справиться со своими желаниями, Дита была готова поглощать эту божественную влагу целыми ночами. Даже если взамен с нее будут пить кровь. Впрочем, Поцелуй тоже приносил удовольствие. И Дита стала замечать, что она почти не способна себя контролировать в желаниях получить укус вампира и его вите.

— Я постараюсь, — повторила девушка, когда Максимилиан забрал у нее свою руку.

Через полчаса они подъехали к дорогому дому почти в центре старого Берлина. Рядом с ним располагался небольшой парк, и в окна была видна река. Оставив карету во дворе, вампир и девушка поднялись на второй этаж. Слуги проводили их до гостиной и предложили кофе. Максимилиан отказался, а Дита попросила чая и печенье. Через пару минут в комнату вошел подтянутый мужчина лет пятидесяти, в дорогом мундире, расшитом золотом, и с пуговицами, украшенными драгоценными камнями. Весь его вид говорил о высоком статусе и богатстве.