— Никаких обвинений не было предъявлено и профессору Снейпу, — сказал он.

Гарри посмотрел в ярко-голубые глаза Дамблдора и выпалил давно мучивший его вопрос:

— А почему вы думаете, что он и, правда перестал поддерживать Волан-де-Морта?

Дамблдор несколько секунд смотрел Гарри прямо в глаза и затем спокойно ответил:

— А это, Гарри, касается только нас двоих: профессора Снейпа и меня.

Гарри понял, что разговор окончен. Он поднялся, Дамблдор тоже.

— Гарри, пожалуйста, — сказал директор, когда Гарри уже подошел к двери, — никому ни слова о родителях Невилла. Он один вправе рассказать о них, когда будет к этому готов.

— Хорошо, профессор, — ответил Гарри, взявшись за ручку двери.

— И еще, Гарри…

Гарри обернулся.

Дамблдор стоял у Омута памяти. Серебристые отблески ходили по его лицу, и он казался совсем старым. Он, молча, смотрел на Гарри, потом сказал:

— Удачи тебе в третьем туре.

Я молча смотрела на огонь в камине. Только дверь захлопнулась за Поттером, я спросила у Альбуса:

— Значит, ты доверяешь Северусу? Неужели и правда доверяешь? Но ведь он был Пожирателем смерти?

— Да, дорогая моя! Так же, как и тебе, — кивнул Альбус.

Я минут десять молчала, сидела, обхватив руками голову, не отводя глаз от колен.

— Фадж считает, что на Крауча напала мадам Максим? — повернулась я к Альбусу.

— Да, — ответил он. — Но только потому, что Крауч исчез около кареты Шармбатона.

— Фадж готов во всем обвинить мадам Максим только потому, что один из ее предков был великаном.

— Адрианна, прошу тебя! — попросил Альбус и подошел ко мне. — Фадж сам со всем разберется. Только не влезай в это, будь осторожнее, — положил он свою ладонь мне на плечо.

— Я не могу сидеть и ничего не делать! — возразила я. — Все обязанности на мне, пока Крауч в бегах! И если так пойдет дальше, то я выпью кого-нибудь зелье и повешусь!

— Ну, будет тебе, дорогая моя, — похлопал он по моему плечу. — Тебе просто нужно поспать.

После разговора с Альбусом я решила переночевать на своей квартире в Годриковой впадине.

Я лежала в темноте, мысли крутились, но только одно затмевало все остальное. Слова Северуса не выходили у меня из головы. Неужели он меня любит, или это всего лишь слова? Да и как он может меня любить, если он до сих пор увлечен Лили Эванс.

— Ведь он не может, любит меня? Или может?

Мне трудно его понять: то он злиться на меня, то заботиться — как это воспринимать, я не представляю.

Возможно, я сама виновата, ведь я ему даже и не намекаю на свои чувства. Да и имею ли я право на любовь к другому мужчине? Ведь я вся до плоти принадлежу Тому Реддлу.

Откуда ему знать? Я всегда держалась с ним такой недотрогой, изображала из себя такую кисейную барышню… Он, верно, думает, что я не питаю к нему ничего, кроме дружеских чувств. Вот почему он так странно смотрит на меня порой…

Может, лучше Северусу ничего не знать, думаю, так будет правильнее.

Я, наверно, совершенно потеряла рассудок, но хочется просто сказать, что он мой. Им и был, им и остался. Ах, забавно, правда? Я лишь хочу к нему, несмотря ни на что хочу. Что является причиной, не знаю, как мне с этим быть, не знаю. Что мне делать? Не знаю. Жизнь меня не учит, так и есть. Что творится у него в душе и что лежит у него на сердце, я не знаю. Я лишь поняла, что мне нужно не видеть его, и не слышать его, и вообще о нем не думать. Забыть. И хотя бы не встречаться с ним глазами. Но что происходит? Что мне делать? Нашим дорогам не суждено пересечься, да и не пара мы. Да и вообще, кто-то давно уже завладел его сердцем, стоит ли из-за мук любовных становится чьим-то подобием? А принесёт ли это счастье?

Сотрите мои чувства, уничтожте их, пусть он разочарует меня, прошу, чтобы и в сторону его не посмотрела…

Или пусть просто любит. Хоть в мечтах своих пусть будет со мной…

Наступил июнь, и все в замке опять заволновались, не могли дождаться последнего тура соревнований.

Двадцать четвертого июня прохождение лабиринта. На поле для квиддича к последнему турниру уже выросла живая изгородь, образовавшая стены лабиринта. Кроме запутанных ходов, в лабиринт мы поместили различные магические ловушки и магические существа: это были соплохвосты Хагрида, боггарты, сфинкс с телом огромного льва, головой женщины, тяжелыми когтистыми лапами и длинным желтым хвостом с коричневой кисточкой на конце, и многие другие твари.

Кубок огня как главный приз Турнира был помещен в центр лабиринта. Побеждал тот, кто первым дотронется до Кубка. В лабиринт участники заходили по очереди: у кого было больше очков, тот шёл раньше.

Если честно, я так устала за последние месяцы, что ходила благодаря тонизирующему зелью.

Я просто молилась на то, что, когда закончится этот Турнир, я смогу вздохнуть спокойно, но как я тогда ошибалась.

Из-за происшествия в Хогвартсе в Министерстве начался переполох. Меня вызывали постоянно на допросы по поводу Крауча. Слава Мерлину, у него был помощник Перси, который с ним и общался.

Но у меня все равно были неприятности. В Министерстве хотели замять исчезновение мистера Крауча. Меня опять вызывали на допрос, спрашивали про инструкции, которые получал Перси от мистера Крауча. Естественно, я рассказала все, что знала, ведь я была занята турниром и о том, что творилось в Министерстве, я не имела и малейшего понятия. Похоже, все думали, что эти инструкции писал не Крауч. Перси ужасно переживал, а мне не дали разрешение заменить сегодня вечером Крауча. Вместо него пятым судьей будет Корнелиус Фадж.

Я была зла с утра, даже взорвала по пути пару кустов возле школы.

— Как они могли! Я ведь своими руками организовывала этот чертов турнир! — шипела я, подходя к замку. — Поубивала бы всех! Еще и патрулировать заставили этот чертов турнир, — процедила я сквозь зубы.

Если быть честной, в то время я была такой раздраженной и нервной, что могла и правду придушить в состоянии аффекта.

В день Турнира во время завтрака в зале было особенно шумно. Как обычно, прилетела моя сова, принесла свежий номер «Ежедневного пророка». Я развернула газету и поперхнулась, забрызгав всю первую страницу тыквенным соком.

«ГАРРИ ПОТТЕР «НЕЗДОРОВ И ОПАСЕН»

«Мальчик, сокрушивший Того-Кого-Нельзя-Называть, сейчас нездоров и, возможно, опасен, — сообщает наш специальный корреспондент Рита Скитер. — Недавно стали известны тревожные факты, касающиеся странного поведения Гарри Поттера. Эти факты вызывают серьезные опасения: сможет ли он дальше участвовать в столь трудном соревновании, как Турнир Трех Волшебников, и даже вообще учиться в школе «Хогвартс».

Эксклюзивная информация, полученная «Ежедневным Пророком», подтверждает, что Поттер постоянно теряет сознание на уроках и часто жалуется на боль в шраме (отметина на лбу — последствие проклятия, которым Сами-Знаете-Кто пытался его убить). В понедельник наш специальный корреспондент стал свидетелем того, как Поттер с криком выбежал из кабинета предсказаний: у него так болел шрам, что он больше не мог сидеть на уроке.

Ведущие специалисты больницы магических болезней и травм Святого Мунго полагают, что мозг Поттера, возможно, пострадал во время нападения Сами-Знаете-Кого и что многократные жалобы на боль в шраме — проявление застарелой психической нестабильности.

«Возможно даже, что он притворяется, — заявил один из специалистов. — Известно, что это один из многих способов привлечь к себе внимание окружающих».

«Ежедневному Пророку» удалось выяснить некоторые тревожные обстоятельства, касающиеся Гарри Поттера, которые директор Хогвартса Альбус Дамблдор утаил от магической общественности.

«Поттер — змееязычный волшебник, — сообщил нам Драко Малфой, четверокурсник из Хогвартса. — Пару лет назад в замке был совершен ряд нападений на учащихся. Многие подозревали в них Поттера: в Дуэльном клубе на глазах у всех он в приступе ярости приказал змее напасть на своего однокашника. Но тогда все это замяли. Кроме того, у Поттера в друзьях оборотни и великаны. Похоже, стремление к власти может толкнуть его на что угодно».