— Да, — кивнул Гарри. Притворяться, будто он не слышал наш разговор, бессмысленно, и он добавил: — Но мадам Максим я не заметил, а ей не так-то легко спрятаться.

Дамблдор, блеснув глазами, улыбнулся ему из-за спины Фаджа.

— В общем, да, — слегка смутился Фадж. — Мы собираемся сейчас прогуляться вокруг замка, Гарри… Может, тебе вернуться пока в класс…

— Я хотел поговорить с вами, профессор, — быстро сказал Гарри, глядя на Дамблдора.

Директор бросил на него испытующий взгляд.

— Подожди меня здесь, Гарри. Осмотр территории не займет много времени.

Мы все молча, вышли из комнаты и затворили за собой дверь.

Я вернулась опять в кабинет директора после того, как попрощалась с Фаджем.

— Любопытство — не порок, — покачал головой Дамблдор. — Но его надо держать в узде…

Я уселась на кресло и посмотрела на Альбуса, который стоял вместе с Поттером возле Омута памяти.

Слегка нахмурившись, Альбус коснулся содержимого сосуда волшебной палочкой. Оттуда тотчас выросла фигура пухлой, обиженно нахмурившейся девушки лет шестнадцати и стала медленно вращаться. Ноги ее все время оставались в Омуте, и она не обращала внимания ни на Гарри, ни на профессора Дамблдора.

— Он наложил на меня заклятие, профессор Дамблдор, — вдруг заговорила девушка, голос ее гулко отдавался. — А я ведь только дразнила его, сэр, сказала, что видела, как он в четверг целовался с Флоренс за оранжереей…

— Но зачем, Берта, — печально спросил Дамблдор, глядя на кружащуюся фигурку, — зачем тебе понадобилось следить за ним?

— Берта? — прошептала я, глядя на девочку. — Это… это Берта Джоркинс?

— Да, — кивнул Дамблдор, еще раз помешав палочкой свои мысли. Берта исчезла, и они снова опалово засеребрились. — Такой я помню ее в школе.

Отсветы из Омута памяти озаряли лицо Дамблдора, и я поразилась, как стар мой отец. Я понимала, годы делают свое дело, но почему-то никогда не думала о нем как о старике.

— Ты, Гарри хотел мне что-то сказать, — вдруг тихо промолвил Дамблдор. — До того, как погрузился в мою память.

— Да, хотел, профессор… Я был на уроке предсказания и… э-э… уснул.

Он замолчал, ожидая выговора, но Дамблдор сказал только:

— Понимаю. Продолжай.

— И мне приснился сон. Сон о Лорде Волан-де-Морте. Он мучил Хвоста… Вы ведь знаете, кто такой Хвост…

— Знаю, пожалуйста, продолжай, — поторопил Дамблдор Гарри.

— Волан-де-Морт получил совиной почтой письмо. И сказал, кажется, что ошибка Хвоста исправлена. Прибавил, что кто-то умер. И что он не скормит Хвоста змее… рядом с его креслом была большая змея. А еще сказал… сказал, что вместо него скормит змее меня. Потом наложил на Хвоста заклятие «Круциатус»… и тут у меня заболел шрам. Я сразу проснулся, такая была боль.

Дамблдор молча, взирал на него.

— Вот и все…

— Ясно, — тихо сказал Дамблдор. — Ясно. Скажи, а еще когда-нибудь в этом году шрам у тебя болел, не считая того раза летом?

— Нет… А как вы узнали, что у меня летом болел шрам? — не сдержал Гарри изумления.

— Не ты один переписываешься с Сириусом, — ответил Дамблдор. — Я тоже поддерживаю с ним связь после его побега из Ховартса. Это ведь я предложил ему укрыться в той пещере в горах. Самое безопасное место!

Дамблдор встал и принялся расхаживать за столом. Несколько раз касался виска палочкой, извлекал мысль и стряхивал ее в Омут. Мысли вращались все быстрее, сливаясь в перламутровое пятно — ничего не поймешь.

— Профессор, — наконец решился напомнить о себе Гарри.

Дамблдор остановился и взглянул на него.

— Прошу прощения, — сказал он и снова сел за стол.

— Вы… вы знаете, почему у меня болит шрам?

Дамблдор пристально посмотрел на Гарри.

— У меня есть одно предположение, всего лишь предположение. Шрам у тебя начинает болеть, когда Лорд Волан-де-Морт совсем близко и питает к тебе особенно сильную ненависть.

— А… почему?

— Потому что вы связаны заклятием, которое не подействовало, — ответил Дамблдор. — Шрам-то у тебя необычный.

— Значит, вы думаете… это не сон… Все так и происходило?

— Возможно, — ответил Дамблдор. — Я бы даже сказал, весьма вероятно. Гарри, а Волан-де-Морта ты видел?

— Нет, — ответил Гарри. — Только спинку кресла. Но…, но в кресле ведь все равно ничего не было. У него же нет тела. Хотя как он мог держать палочку? — медленно проговорил Гарри.

— Действительно, как?

Несколько минут воцарилось молчание. Дамблдор, вперив взгляд в пространство, иногда подносил палочку к виску и добавлял еще одну серебристую паутинку к бурлящей опаловой смеси в сосуде.

— Альбус, — первой нарушила молчание я, — только не говори мне, что к нему возвращается сила?

— К Волан-де-Морту? — переспросил Дамблдор, бросив на меня поверх Омута памяти так хорошо знакомый проницательный взгляд, от которого мне всегда становилось не по себе, благодаря ему Альбус видел меня насквозь, лучше даже, чем Северус. — Это только мои предположения.

Дамблдор снова вздохнул и показался мне еще более старым и усталым, чем обычно.

— Годы, когда к Волан-де-Морту возвращались силы, были отмечены несколькими исчезновениями. Так, бесследно исчезла Берта Джоркинс, как раз там, где Волан-де-Морта видели последний раз. Это установлено точно. Исчез также мистер Крауч… здесь, на территории школы. Пропал еще один человек, на сей раз магл. Естественно, на этот факт Министерство, к сожалению, не обратило внимания. Его звали Фрэнк Брайс, он жил в деревне, где вырос отец Волан-де-Морта. Его никто не видел с прошлого августа. В отличие от многих моих друзей в Министерстве, я читаю магловские газеты.

Дамблдор бросил на Гарри встревоженный взгляд.

— Мне кажется, эти исчезновения связаны между собой. А в Министерстве так не думают… Ты, наверное, слышал об этом, стоя за дверью.

Гарри кивнул. В кабинете опять воцарилась тишина: Дамблдор потянул из виска мысли, добавляя их к содержимому сосуда.

— Профессор, — обратился Гарри к Дамблдору.

— Да, Гарри, — ответил директор.

— Э-э… можно спросить… про этот суд, который я видел… в Омуте памяти?

— Можно, — помрачнел Дамблдор. — Я много раз там бывал, некоторые процессы встают в памяти яснее других… Особенно сейчас…

— А тот суд, где… где вы меня нашли? Суд над сыном Крауча… Они говорили о родителях Невилла?

Дамблдор пристально посмотрел на Гарри.

— Разве Невилл не рассказывал тебе, почему он живет с бабушкой?

Гарри покачал головой.

— Да, они говорили о родителях Невилла. Его отец Фрэнк был мракоборец, как профессор Грюм. Его с женой пытали, хотели выведать, где находится Волан-де-Морт. Ты сам слышал.

— И они умерли? — тихо спросил Гарри.

— Нет. Они потеряли рассудок, — в голосе Дамблдора звучала горечь, какой я никогда не слышала. — Они оба сейчас в Больнице Святого Мунга, где лечат магические болезни и травмы. Невилл, полагаю, навещает их с бабушкой на каникулах. Но они не узнают его…

Гарри сидел, потрясенный.

— Известные, всеми уважаемые люди, — продолжал Дамблдор. — Произошло это после падения Волан-де-Морта, когда все уже считали себя в безопасности. Нападение вызвало беспрецедентную волну гнева. От Министерства требовали немедленно найти преступников. К сожалению, показания Долгопупсов были не совсем надежные — они ведь в ужасном состоянии.

— Значит, возможно, сын мистера Крауча был невиновен? — медленно проговорил Гарри.

— Об этом мне ничего неизвестно, — покачал головой Дамблдор.

Опять замолчали.

— Э-э… начал Гарри, — а мистер Бэгмен…

— Ни разу с тех пор не обвинялся в пособничестве Темным силам, — спокойно ответил Дамблдор.

— Я рад, — поспешил сказать Гарри, не отводя взгляда от каменного сосуда. Дамблдор перестал добавлять мысли, и серебристое кружение замедлилось. — А…

Ему нелегко было произнести имя, но Омут пришел на помощь. На его поверхности опять появилось лицо Северуса. Дамблдор увидел его и поднял глаза на Гарри.