— А ты уверена, что это так и есть? — поинетересовался Альбус.

— Он сам в этом признался! — заявила я.

— Как только спустишься вниз до конца, дорога может вести только вверх, дорогая.

— Спасибо за совет, Альбус, — поблагодарила я. — Но может, я сама разберусь?

Мой отец как всегда был прав, нам нужно было поговорить с Северусом и обсудить сложившуюся ситуацию. Но это было просто невозможно, ведь в последнее время мы просто не переваривали друг друга.

Я вышла из кабинета Альбуса уже за полночь, решив прогуляться. Мне не спалось тогда очень часто, вечные кошмары мучили меня, от них я просыпалась вся в поту.

Я обошла хижину Хагрида и направилась к озеру. Нацепив на себя капюшон, я побрела по берегу черного озера.

Холодный ветер обжигал лицо, озеро было неспокойным, волны то и дело выходили из берегов и обрызгивали мои ботинки.

Я промерзла до костей, может, в тот самый момент мне этого и хотелось: отпустить свои мысли куда-то далеко и не думать о том, что происходит вокруг. Я думаю, что уже тогда подозревала, что скоро случиться то, что все так тщательно скрывают, чего боятся и о чем запрещают даже думать.

Если бы я только знала, что ждет меня впереди. Я бы исчезла, скрылась, чтобы не переживать то, что я тогда пережила. Хотя и не знаю, лучше бы я сделала или нет.

Но знаю одно точно, что во всем виновата только сама я и никто другой.

Кинув последний камушек в озеро, я решила вернуться и выпить чего-нибудь, чтобы согреться.

Я поднялась по парадной лестнице, ведущей к двойным дубовым дверям в вестибюль, свернула направо к кухне замка. Для того, чтобы попасть в кухню, нужно пощекотать зелёную грушу на картине с фруктами. Груша превращалась в дверную ручку.

Кухня Хогвартса по размеру равнялась Большому залу. Вдоль каменных стен стояли друг на друге кастрюли и сковородки, начищенные до блеска. В конце кухни — кирпичный, огромных размеров очаг. В глубине кухни стояли четыре стола. Разнообразные блюда готовились в кухне прямо под Большим Залом и в нужное время магически транспортировались наверх, так они и появлялись перед студентами. Поскольку цокольный этаж, где располагалась кухня, находилась наполовину под землей, помещение освещали маленькие окошки, находящиеся под потолком.

Я, пошарив по кухне, нашла бутылочку огневиски, что было в самый раз для согревания.

Присев за стол, я налила себе прямо в чайную чашку содержимое бутылки и залпом осушила ее. Жидкость была чертовски обжигающей и горькой, по горлу побежал пожар. Вмиг стало так тепло, что идти никуда больше не хотелось. Я еще налила себе порцию и так же, как и первую, выпила на одном дыхании. Уж сколько я тогда выпила, не помню, но мне так стало хорошо, что я решила навестить своего любимого зельевара.

«Вот же дура, — подумала я уже утром, когда проснулась с головной болью. — И чего я пьяная к нему поперлась? Я и трезвая с ним общий язык-то найти не могу».

Выйдя из кухни, я спустилась в подземелье. Кабинет Северуса никогда мне не нравился, там было мерзко. В нём было очень холодно, сыро и мрачно, а камин никогда не приходил в использование. Повсюду были банки с неприятными на вид веществами, в некоторых мариновались остатки животных.

— Бррррр… — отпив уже с горла обжигающую жидкость, я постучала в дверь Северуса.

Мне долго не открывали, и я уже хотела еще раз постучать, как дверь распахнулась, и передо мной стоял Северус. Видать, он только что встал с постели, так как его наспех надетый сюртук свидетельствовал об этом, а судя по выражению лица Северуса можно было понять, что он был зол как собака.

— Анри! — удивился он. — Что ты делаешь здесь? Ты смотрела на время?

— Да, Северус, это я, — протянула я. — А что, уже и зайти к тебе нельзя?

Северус посмотрел по сторонам и пропустил меня в кабинет. Я, войдя, сразу же уселась в его кресло и сделала еще глоток из своей бутылки.

Северус внимательно наблюдал за мной и, подойдя ко мне ближе и забрав бутылку, поставил ее на стол.

— Как у тебя здесь холодно и мрачно, — сообщила я ему. — Хоть бы камин зажег.

— Ну, думаю, что тебе и так жарко, — посмотрел он на уже допитую бутылку.и- Завтра будет болеть голова.

— Беспокоишься? — ехидно поинересовалась я.

— Нет, сообщаю факт! — отрезал он. — Зачем я понадобился тебе в такой поздний час?

— Хотела спросить тебя, — ответила я.

— О чем? — приподнял он свою бровь.

Я посмотрела на него и подумала: «Может, не стоит? Ведь опять разругаемся в пух и прах».

— Уже не о чем! — заявила я и, встав с кресла, прошла мимо него, забрав бутылку со стола.

Северус в этом момент схватил меня за запястье, а другой рукой хотел забрать у меня бутылку, но из-за того, что я стала сопротивляться, бутылка соскользнула, упала на пол и разбилась вдребезги.

— Твою же мать! — заорала я. — Ты разбил мои виски!

— Мне повторить свой вопрос еще раз? — как ни в чем не бывало сказал он.

— А что ты хочешь от меня услышать? — уставилась я на него.

— Я тебе внимательно слушаю. — Я его тоже уже задела своим хамством. — Это же ты заявилась пьяная ночью ко мне.

— Давно чешется рука, чтобы дать тебе по твоей физиономии!

— И за что я заслужил такую честь? — ехидно произнес он.

— Потому что ты ублюдок, Северус! -воскликнула я.

— И с каких это побуждений вы, мисс Монфор-лʼАмори, сделали такой вывод? — полюбопытствовал Северус.

— Я ненавижу тебя! — сказала я ему прямо в глаза. — Ходишь, крутишься, следишь! Может, еще и контролировать меня будешь?

— Ты слишком много на себя берешь, — отрезал он. — Ты не центр вселенной, чтобы вокруг тебя все вертелось.

— Ну ты и скотина, Северус! -рявкнула я. — И на что я надеялась, спускаясь к тебе?

— Я тебе нравлюсь, Анри, признайся? — внезапно заявил Северус.

— Ну, иногда, немножко, — осторожно сказала я. — Когда ты не ведёшь себя, как подонок.

— А ведь я, сдается мне, нравлюсь тебе именно потому, что я подонок.

— О, мне очень интересно, — стала раздражаться я от его слов, — что ты этим хочешь мне сказать. У меня еще осталось капля гордости и самоуважения. Ты не единственный мужчина!

— И ты не одна такая!

— Да как ты смеешь меня сравнивать с кем-то! — заорала я. — Ты ничтожество!

Северус грубо схватил мой подбородок рукой, сжал его до боли.

— Не смей со мной так разговаривать, женщина! — гневно процедил он. — Ты думаешь, что я по первому зову твоему буду стоять на коленях! Что ты возомнила о себе, Адрианна?

— Отпусти меня! Мне больно!

«Ведь знала, что до добра дело не дойдет, — крутилось в голове. — Нужно было идти спать. Нет же, пошла пьяная дура к этому высокомерному собственнику».

— Нет уж, дорогая, ты выслушаешь меня до конца, — продолжил Северус. — Ты делаешь куда больнее мне. И я все это время терпел и молчал. Я не так представлял себе твое возвращение, новую жизнь. Ты изменилась, и от той девочки, которая была рядом со мной, ничего не осталось, лишь только эти глаза.

Возможно, ты в этом и не виновата, ведь это мои ожидания и мои разочарования. Но мне тогда казалось, что ты все та Анри, которую я любил.

— О, я вас разочаровала! — язвительно заметила я. — Ну уж простите меня, мистер Снейп, что не соответствую вашему идеалу. Ты меня никогда не любил!

— О Святые… Как же меня тогда это задело, — вспоминала я его слова. — Он любил меня! Любил?

— Сейчас это не имеет уже никакого значения, — сообщил Северус.

— Тогда хоть сейчас не ври! — отрезала я. — Ты любил и любишь только одну женщину, и это точно не я!

— Значит, мы квиты, — уточнил он. — Я влюблён в тебя не больше, чем ты в меня, и не дай Мерлин полюбить тебя, дорогая.

Как же становилось с каждым его словом все больнее и больнее. Он бил в самое больное мое место. Ведь мне было не все равно, в глубине души я желала этого мужчину, я бредила им. Но у меня была гордость, я никогда не буду бегать за тем, кому я не нужна, кому я безразлична. Хотя сейчас я понимаю, что он сделал это специально, чтобы мы окончательно отстранились друг от друга, забыли, стерли из памяти все ночи и дни, проведенные в объятиях друг друга.