В очередной раз шел дождь. Я осмотрелась, пытаясь сориентироваться, а затем быстрыми легкими шагами двинулась прочь, шелестя плащом по траве.

В темноте виднелись через дорогу унылые ряды полуразвалившихся кирпичных домов с тусклыми слепыми окнами.

— Он живет здесь? — спросила я себя с презрением. — Здесь? В этом магловском районе? Должно быть, хорошее прикрытие…

— Не делай этого, Адрианна, — прошептала я. — Ему на тебя все равно… Но может, ты… ошибаешься, — выговорила, задыхаясь, я и оглянулась. — В лучшем случае выставит за дверь.

О какой гордости может идти речь, когда сдержанность в выражении своих чувств сплошь и рядом приводит к краху?!

Я забиралась все глубже в лабиринт нежилых кирпичных домов. Наконец я дошла до переулка под названием Паучий тупик; фабричная труба высилась над ним, словно кто-то огромный укоризненно грозил пальцем. Легкие шаги эхом отдавались на булыжной мостовой. Пройдя мимо разбитых и заколоченных досками окон, я, наконец, остановилась у последнего дома, где на первом этаже между занавесками пробивался слабый свет.

Шумно выдохнув, я постучала в дверь.

Мы создали обстоятельства, заложниками которых оказались сами. С другой стороны, в любых обстоятельствах нужно сохранять верность себе. И пока у меня есть возможность совершать поступки — я должна действовать. Ошибка совершена, и надо её исправлять, даже если кажется, что время упущено и шансов уже нет. Надо попытаться…

Через несколько секунд в доме послышалось какое-то движение, и дверь чуть-чуть приоткрылась. Через щель на меня смотрел человек; длинные черные волосы обрамляли желтовато-бледное лицо с черными глазами.

Я откинула с головы капюшон так, чтобы было видно лицо.

— Анри, — Северус открыл дверь пошире. — Каким ветром занесло тебя в Паучий тупик? Что такая девушка забыла в этой грязной дыре?

— Ты позволишь войти?

— Ко мне?

— Да, я вся вымокла, — уточнила я и смахнула с лица капли дождя.

— Похоже на дождь, — спокойно сказал Северус и осмотрелся.

— Так что, могу я войти? —поинтересовалась я. — Или даже на порог не пустишь?

— На пороге ты уже стоишь, причем лицом не в ту сторону!

— Пока ты упражняешься в остроумии, а я могу простудиться, — раздражалась я от его поведения.

— Я тоже. Вода одинаково для всех мокрая, а не только для тебя одной. От тебя отскакивают капли и попадают на меня. Ты пришла добить меня, дорогая?

— Ну если ты сам это предложил, — уже любезнее ответила я. — Или ты мне откажешь?

— Я никогда не мог тебе отказать, — губы Северуса изобразили ухмылку, и он пригласил в дом.

Пройдя коридор, я оказалась в крошечной темноватой гостиной, производившей впечатление не то тюремной камеры, не то палаты в клинике для умалишенных. Полки по стенам были сплошь уставлены книгами, большей частью в старинных коричневых или черных кожаных переплетах. Потертый диван, старое кресло и колченогий столик стояли тесной группой в лужице тусклого света от люстры со свечами, свисавшей с потолка. Помещение выглядело неухоженным, как будто здесь давно никто не жил.

Северус жестом пригласил меня присесть на диван. Я сняла плащ, отбросила его в сторону, села и принялась внимательно разглядывать помещение.

— Как насчет выпить? — внезапно спросил он. — Скажем, вина эльфовского производства.

Я в знак согласия кивнула.

Северус тут же вышел за дверь. Было слышно, как он хлопает дверцами буфета и звякает чем-то стеклянным. Через несколько секунд он вернулся и принес пыльную бутылку вина и бокалы.

Он разлил по бокалам кроваво-красное вино, один бокала вручил мне. Я приняла его и слегка пригубила этот напиток:

«Весьма не дурно», — подумала я, уже большими глотками попивая вино.

— Итак, что же я могу для вас сделать? — осведомился Северус, усаживаясь в кресло напротив меня.

— Мы… мы одни? — тихо спросила я.

— Да, — ответил Северус. — Моя дорогая, давай мы с тобой сразу договоримся: не врать друг другу. Что скажешь?

— Да, это сэкономит нам время.

— Какого хрена ты тут делаешь?

— Какая смена настроения, — удивилась я. — В прошлый раз мы так и не закончили разговор.

— Потому что ты стала говорить мне гадости, а у меня такие нежные уши.

— Ты удивил меня, не скрою. Я ведь с тобой разговариваю! Нет, это ни на что не похоже. Ты не хочешь меня слушать?

— Мне тебя слушать? А с какой радости, хотел бы я знать? Только что ты ворвалась в мой дом, вся мокрая, перепачкала тут мои полы, мои диваны, а мне тебя слушать?

— Как же ты меня раздражаешь, Северус, — в груди все задрожало.

— Спасибо за комплимент, — его черные глаза сузились. — Я никого здесь насильно не держу! Тебе лучше уйти, Анри, — передернул меня Северус.

— Ты должен меня выслушать!

— Слушал уже! Я принял решение. Оставь меня в покое!

— Северус! Ты не можешь этого сделать, — возмутилась я. — Я не могу позволить…

Северус, видать, получил удовольствие, увидев меня трусливой и слабой. И я предпочла бы сломать себе шею, чем доставить ему это удовольствие.

— Не будь такой наивной, Анри, — заговорил он, стараясь вложить в свой голос всю свою любовь. — Все уже решено.

— Если я тебе дорога, тогда какого черта… Как ты можешь пойти на такое, я бы…

— Это план Дамблдора, — ответил Северус. — Ты прекрасно знаешь, мне ли тебе говорить, сколько ему осталось, я только приостановил действие проклятия.

— И ты решил этим воспользоваться, чтобы угодить Тому? — В моем голосе звучала еле сдерживаемая ярость. — Если бы ты любил меня, ты бы не пошел на это.

— Мои чувства к тебе здесь не при чем, — отрезал Северус. — Дамблдор предупредил меня.

— Он должен был бы знать, на что я способна, когда доведена до отчаяния.

— Он был прав, ты будешь искать и пытаться противостоять его плану.

— Господи ты Боже мой, — процедила я. — Ты спятил!

— Ой, да и слава Годрику, нормальный не пошёл бы на такое.

— Если вы опять всё решили без меня, как мне вам доверять?

— Никак…

— Ты жестокий человек, Северус Снейп!

— Жестокость — понятие относительное.

— Я вдруг вспомнила, почему хотела тебя убить, — рявкнула я.

— А я и не подозревал, что ты жаждешь более опасных заданий, Анри, — ласково проговорил Северус. — Это легко устроить. Я поговорю с Темным Лордом…

— Я запрещаю тебе произносить это имя. Меня от него тошнит. У тебя, по-моему, что-то с психикой. Я пришла к тебе, а ты говоришь о Реддле. Это какое-то кощунство.

— Разумеется, — осклабился Северус. — И какой у тебя план?

— План? У меня? Я думала, это ты у нас эксперт по убийственным планам. Или нет?

— А вот гадости, моя дорогая, говорить не нужно. — Сложив руки на груди, Северус вскинул бровь.

— А вот мне нужно! Очень даже нужно! В жизни не испытывала большего желания, чем наговорить тебе гадостей!

— В свое время у тебя это желание не проходило, — хриплым голосом произнес он. — С той секунды, что я имел несчастье тебя впервые увидеть, вся моя жизнь стала невыносимой.

Северус тяжело шагал из одного конца комнаты в другой. У него вырывались проклятия, ругательства, которые я никогда не слышала. Это был Северус, которого я не знала.

— Я прошу прощения, если я так холоден и ты рассчитывала на совсем другое. Я не могу просто включать свои чувства и выключать по щелчку, Анри.

— Вот как ты думаешь. Что я ничего не чувствую? Что я не думаю об отце каждый день? Что я не оплакиваю жизнь, которую я могла бы иметь? Но вот почему такие люди, как ты и я, должны бороться? Потому что это даёт нам то, ради чего стоит жить, когда все остальное было отнято. Я думала, что ты понял это. Я думала, что мы разделили это.

— Анри, ты забыла? Я бессердечная тварь!

— Да хватит! В твоей ругани нет никакого смысла. — Я наблюдала за ним, шокированная, и восхищенная, и возбужденная, несмотря на угрозу.

— Почему мы не можем спокойно поговорить? — все недоумевала я.