Феодора слабо улыбнулась. Остается надеяться, что Феофано не сочтет любовь другого мужчины такой же изменой, какой сочла бы любовь другой женщины. Хотя едва ли.

И, наверное, Феофано сейчас тоже в поместье – ей точно так же приходится скрываться; хотя она, должно быть, покидала имение в эти недели, ей пришлось начать прятаться гораздо раньше Феодоры.

Феодора позвала мужа и попросила пообедать с ней в спальне, на что он с радостью согласился. Она попросила у него дозволения навестить Метаксию – ему это меньше понравилось, но он тоже согласился, понимая, как жена нуждается в подруге.

Нет: этого даже он не понимал.

Ночью они спали рядом, но ничего больше не делали, только соприкасаясь ногами, - как будто ища друг в друге поддержки, которой не могли попросить словами.

========== Глава 56 ==========

Феофано дома не оказалось – Феодору так и полоснуло по сердцу, когда управитель Сотир, впустив ее в холодный дом с вежливыми поклонами, сказал, что госпожи нет.

- А где она? – спросила московитка. – Когда обещала вернуться?

- Госпожа уехала в гости к родственникам мужа, - ответил Сотир. – К братьям Аммониям, Валенту и Дионисию.

Ромей смотрел на Феодору с видом тонкого, но несомненного превосходства – и та разом вспомнила все, что она из себя представляет: пленница, рабыня под обманным именем… даже не жена своему мужу, по-настоящему… а Метаксия Калокир – настоящая родовитая гречанка, как бы ни назвалась!

- Ты можешь подождать хозяйку в доме, госпожа, - мягко предложил благородный старец Сотир. – Она предупреждала о тебе – сказала, что для тебя двери ее дома всегда открыты. Только не заходи в кабинет госпожи.

Феодора вспыхнула.

- Как ты смеешь!

Сотир тут же низко склонился, извиняясь; а Феодора подумала, какое это в самом деле было бы искушение. Но, конечно, она не предаст доверия Феофано.

Феодора вверила слугам своих лошадей и охрану – она прискакала верхом вместе с Теоклом и Леонидом, потому что так было быстрее, - и направилась в дом, где заботливый Сотир сразу отвел ее наверх, в гостевую комнату, распорядившись о бане и угощении. Прежде, чем мыться, Феодора убедилась, что о ее людях не забыли.

А когда она уже разделась и стала намыливаться, стоя на мокром нагретом камне, внизу послышался шум – приближался вооруженный отряд. При звуке конского топота сердце Феодоры застучало, как боевой барабан. Все мысли покинули голову, как всегда при новой встрече с этой женщиной, – или приехала не она?..

Феодора ахнула и уже хотела натягивать одежду; но это и в самом деле оказалась Феофано, внизу раздался ее говор и громкий смех.

Феодора вздохнула с облегчением. Но она еще стояла в растерянности и великом смущении, прикрывшись полотенцем, когда хозяйка стремительным шагом вошла к ней в баню, смеясь и простирая руки: обнаженная Феодора тут же оказалась в крепких объятиях. Феофано расцеловала ее.

От нее пахло потом, своим и конским, вином… но главное – ею самой. Феофано была в темной шерстяной рубахе и штанах, прилипших к сильному телу: она, несомненно, только что скинула доспехи. На рубахе тоже были защитные металлические нашивки, и они лязгнули об пол, когда госпожа сорвала одежду и бросила.

- Какое блаженство! – крикнула Феофано; она стащила с себя и штаны и, оставшись в самой тонкой нижней рубашке, облилась водой с головой - как была, в исподнем.

- Ну, а ты чего ждешь? – звонко спросила она подругу, отфыркиваясь. – Присоединяйся ко мне!

- Я тебя такой еще не видела! - сказала Феодора.

Феофано приосанилась.

- Можешь полюбоваться – разрешаю.

Она сорвала с себя все остальное, потом подмигнула и засмеялась. И Феодора позволила себе облегченно засмеяться в ответ - отбросить и заботы, и застенчивость. Подруги принялись с наслаждением мыться, а когда закончили, наконец прямым долгим взглядом посмотрели друг на друга.

Гостья любовалась хозяйкой, которая просто излучала гордую силу: особенно рядом с ней. Феодора представлялась себе сильной наедине с собою и с мужем – а рядом с Феофано она становилась нежным и робким созданием.

- Я никогда не устану на тебя глядеть, - сказала гостья наконец. Феофано засмеялась, пригладив ее мокрые волосы.

- Можешь и потрогать.

Феодора, замирая от собственной смелости, схватила царицу в объятия и крепко поцеловала; и тут же оказалась во власти сильных и знающих рук. Она и сама старалась не отставать, и их взаимная страсть все увеличивалась; изнемогая в этой борьбе, подруги делались все сильнее и счастливее.

Потом, набросив длинные легкие накидки, которые только завязывались на поясе, но не были сшиты по бокам, две союзницы пошли в спальню хозяйки, держась за руки, - обсохнуть и поговорить. Они помогли друг другу накраситься и причесаться, а потом сели на кровать, и Феодора сразу легла, опустив голову госпоже на колени. Ей было очень хорошо.

- С мужчиной не бывает так, - прошептала она. – Сильному мужчине хочется отдаться, а с сильной женщиной – побороться… Мы как будто победили друг друга сейчас, и обе победительницы.

- Так и есть, - сказала Феофано. – В этом и состоял смысл некогда возведенной у нас в обычай мужской любви: иметь сильного любовника для воина было достойно. Равные любовники учили друг друга и соперничали… и Эрос был им великим подспорьем, а не помехой, как с женщиной. То же и бывает у женщины с женщиной. Эрос есть везде, и нужно управлять им, а не пытаться победить: это невозможно… Европа не понимает этого, а когда понимает, ужасается. Они дикари.

Она нежно тронула подругу за нос, потом поцеловала.

- На самом деле бывают и союзы мужчины с женщиной, где есть такая любовная борьба, взаимно увеличивающая их силы… но чаще борьба бывает иная, грубая и неравная, и мужчина с женщиной не может даже толком говорить, не то что любить!

Феофано вздохнула.

- Но не будем о невоспитанных простолюдинах, которых слишком много. Лучше расскажи, зачем ты приехала.

Феодора тут же вспомнила все и села, исполнившись тревоги. Она взяла Феофано за руку и попыталась улыбнуться.

- Комес Флатанелос просил передать тебе свое восхищение.

Феофано склонила голову к плечу и засмеялась, блеснув зубами; но в глазах появился иной – слишком знакомый стальной блеск.

- И только?

Феодора посмотрела ей в глаза.

- Леонард убил Никифора, который покушался на императора.

Она надеялась поразить Феофано, и это ей удалось: царица задохнулась, стиснув ее руку так, что Феодора вскрикнула. Феофано разжала руку – пальцы гостьи побелели и слиплись.

Феофано посмотрела на нее блестящими глазами, приоткрыв рот, как будто получила долгожданный подарок:

- Неужели убил?..

Феодора кивнула.

Феофано запрокинула голову и засмеялась, воздев руки к небу. Потом сорвалась с кровати и принялась танцевать по комнате, потрясая кулаками: ее белая накидка развевалась вокруг загорелых босых ног. Феодора до сих пор не подозревала, насколько ее любовница язычница и дикарка – или, может быть, она только теперь становилась такою: все больше преображаясь войной, теряя воспитанную веками христианства кротость и возвращая себе языческую гордость.

- Будь здесь его кости, я сплясала бы на них! – выкрикнула наконец Феофано. Она засмеялась, погрозила пустоте кулаком и, ликующе улыбаясь, посмотрела на Феодору. Та сложила руки в ужасе и восторге: Феофано казалась древней царицей Крита, которой можно было хоть сейчас, обнаженной, бросаться в бой.

- Ты так ненавидишь его? – спросила наконец Феодора. – Даже сейчас, когда он мертв?

- Сейчас, когда он мертв, я очень радуюсь его смерти, - ответила хозяйка, дернув смуглым плечом, с которого свалилось платье. – И не считаю нужным это скрывать!

Наконец она успокоилась и села рядом, обняв Феодору за плечи.

- Как ты меня обрадовала! Но ведь это не все, конечно? Договаривай!