- Ты знаешь, как ты сейчас красива?

Феодора могла бы отступить, но осталась стоять на месте - и закрыла глаза. Сильные руки легли ей на плечи, а потом горячие губы гостьи прильнули к ее губам. Поцелуй был таким же крепким и властным, как те, что она получала от мужа. Феодора с неожиданной для себя пылкостью ответила на этот поцелуй, охваченная жаждой покорить ужасную женщину; и та вдруг отстранилась и рассмеялась.

- Ты чудо, моя прекрасная Галатея!

Императрица обняла ее и стала целовать: щеки, шею, плечи. Она вдыхала ее запах, гладила ее руки. Потом коснулась ее груди и сжала.

Феодора вырвалась и отступила, тяжело дыша.

- Нельзя… Нельзя, - сказала она.

К ее удивлению, императрица не рассердилась. Феофано ласково кивнула.

- Вот этим мы лучше мужчин - мы можем остановиться, - сказала она.

Они сели рядом на подушки, и Феофано приобняла подругу.

- Если придет такой час, что ты захочешь… я возьму тебя, - сказала она. - Но ты сейчас поняла себя еще лучше, не так ли?

Феофано рассмеялась.

- Женщина, которая творит и властвует, ощущает жажду любви сродни мужской! Я давно заметила это за собой.

Феодора смотрела на нее с такой детской растерянностью, что Феофано усмехнулась.

- Что ты?

- Я не знаю, что теперь делать, - сказала московитка.

Феофано пожала плечами.

- Ну не каяться же.

Феодора мотнула головой.

- Каяться я не буду, - серьезно сказала она. - Но и повторять тоже.

- Посмотрим, - заметила императрица. - Разве тебе не нужна женщина, которая поймет тебя… всецело?

Феодора опустила глаза: она снова ощутила жаркое счастье, противное христианскому закону, но ничего не ответила.

Они помолчали. Потом Феофано сказала:

- Прикажи подать нам умыться, а потом пора спать. Тебе нельзя утомляться.

Они провели ночь в спальне Нотарасов - Феофано спала на турецком диване, и, казалось, отдохнула как дома. Хотя Феодора не знала, как ей отдыхалось дома. Как не знала и где спал Марк.

Посреди ночи Феодора встала проверить сына - и тогда гостья открыла глаза и понимающе посмотрела на нее; и уснула снова только тогда, когда уснула хозяйка.

Утром они поднялись одновременно - Феофано, должно быть, привыкла вставать рано. После того, как Феодора позаботилась о Варде, хозяйка и гостья опять уединились в библиотеке. Завтрак им принесли туда.

- Так нельзя… Это грешно, плохо, - серьезно сказала Феодора. Она по-прежнему не знала, как теперь быть.

- Сейчас у нас все нельзя – и все плохо, - с едва заметной насмешкой ответила императрица. – И так уже давно. Величайшая христианская держава должна была стать именно такой, потому что христианство всегда прокладывало себе путь способами, противными этому учению! Иначе и быть не могло!

- Но не у нас, - прошептала Феодора.

- У вас я не жила, - ответила Феофано, нахмурившись, - может быть! Хотя человеческая природа везде одинакова.

Она улыбнулась.

- Но лучшего учения для себя мы не знаем - оно вошло в нашу плоть и кровь, и мы должны сохранить его. Это значит сохранить себя.

Феодора кивнула. Потом сложила руки на груди и прибавила, отвернувшись:

- Но я не верю, что ты приехала ко мне только… за этим. Ты хочешь что-то мне сказать – или велеть.

- Если ты намерена слушаться свою императрицу, - улыбаясь, сказала Феофано: но глаза блестели не по-вчерашнему, стальным блеском. – Да, я приехала к тебе как к верному человеку. Верных людей у меня мало, а они очень нужны… Я на тебя полагаюсь даже больше, чем на брата, потому что ты русская женщина…

Феодора кивнула.

- Говори.

Феофано склонилась к ней и взяла за руку.

- Я написала брату в последнем письме о нападении Флатанелоса. У Флатанелоса есть родственник – комес Леонард Флатанелос, который сейчас в Константинополе: муж большой храбрости и прямоты, близкий к вам по духу. Я чувствую, что Никифор охотится за ним: может быть, сводит счеты, хочет ввести нас в заблуждение насчет своих сил – или лишить нас лучшего военачальника на море. Во время последней атаки Леонард мог бы убить Флатанелоса, но не сделал этого: он не смог поднять руку на родича.

- И что нужно от меня? – тихо спросила Феодора.

- Скоро ты опять будешь в Городе, - ответила Феофано. – Я знаю: император потребует к себе всю вашу семью, потому что не доверяет Фоме. И тогда поговори с вашими, с тавроскифами. Уговорите Леонарда заманить Флатанелоса в ловушку – он один сумеет это, потому что знает наши воды и берега не хуже Никифора! Я знаю, что вы убиваете своих, ставших предателями. У нас так давно уже не делается, поэтому мои слова Леонарда не убедят, как и слова Нотараса… Перескажите Леонарду то, что я только что сказала тебе… И у меня есть бумаги для нашего комеса – которые я получила от Флатанелоса, предательские бумаги! Я передам их тебе, чтобы ты вручила ему, - если ты поклянешься молчать!

- Поклянусь жизнью… своей и мужа, но этого не нужно, - ответила Феодора в глубоком волнении. – Я сделаю то, о чем ты просишь, если необходимо!

- Совершенно необходимо, - сурово сказала Феофано.

И Феодора вспомнила, что у этой женщины соглядатаи по всем свободным городам империи. Если она откажется сейчас…

- Хорошо – давай мне то, что ты привезла, - сурово сказала Феодора, протягивая руку. – Я знаю, что ты привезла нужное с собой!

Феофано улыбнулась и пожала протянутую руку.

- Мой верный друг. Я не забуду тебя - и защищу, - сказала она.

========== Глава 43 ==========

Феофано осталась у Нотарасов до вечера, и за это время успела немало просветить хозяйку насчет положения страны. Феодора больше слушала – со страхом и восторгом, восторгаясь красноречием и познаниями гостьи, но ужасаясь смыслу ее слов; иногда она и сама вставляла замечания, которые оказывались для Феофано неожиданными. Феодора упомянула о золотом льве, которого некогда носил на плече Фома Нотарас – и давно уже снял.

Она думала, что Феофано, с ее проницательностью, догадалась о роли брата в своей судьбе: но та застыла на месте, услышав такое. Большие серые глаза горели изумлением и страстью: казалось, Феофано готова была задушить брата в объятиях от радости… или удавить от ярости?

- Ах, вот оно что, - пробормотала патрикия наконец. – Вот оно как!

Феодора хотела спросить – неужели та не радовалась смерти мужа: но вовремя поняла, что таких вопросов не задают.

Феофано резко рассмеялась.

- Вот это новости!

- Ты не знала?.. – заикнулась хозяйка.

Феофано быстро повернулась к ней, так что черные волнистые волосы рассыпались по полуобнаженной груди:

- Что Фома отправил Льва на смерть? Знала, конечно! – сказала она. – Но это обычное дело, на смерть сейчас посылают тысячи. А вот золотой знак, лев на задних лапах, о котором ты упомянула, означает, что мой брат связался с неожиданными для меня людьми – он ловчее, чем я думала, как и Никифор! Фома замешался… а вернее сказать, влип в один из могущественных европейских священных орденов: орденов духовных, но только на словах… На самом деле, как и их верховная госпожа - католическая церковь, эти святые братства жаждут обогащения и могущества: за счет развала Византии, разумеется!

Феофано почти с жалостью улыбнулась испуганной московитке.

- Неужели у вас такого нет?

- Ничего подобного, - сказала Феодора.

Феофано кивнула.

- Ну конечно: ведь вы православные - и хотя ваше православие тоже с червоточиной, как и наша церковь, оно куда здоровее и благочестивее, чем европейские! Я даже не стану перечислять тебе поводы, по которым ныне воюют германцы, австрияки, англичане, франки: ты подумаешь, что они все рехнулись!

- У них просто места мало, вот и лезут друг на друга, - Феодора засмеялась так, что слезы на глазах выступили; Феофано обняла ее и расцеловала, смеясь вместе с ней.

- Пожалуй! И заражаются безумством друг от друга – как и жаждою наживы!