- Все вон! Вон! – громко крикнула гречанка: словно забыв, что эти воины только что отстояли ее и ее дочерей.

Мужчины зароптали, но никто не поднял голоса; они вышли, толкаясь плечами.

Когда женщины остались одни, Феодора взглянула на хозяйку глазами, полными ожидания.

Кассандра печально улыбнулась и стащила свой платок совсем; она утерла им влажную шею, которая, несмотря на ее годы, оставалась стройной и крепкой. Найдя руку гостьи, сжала ее.

- Да, госпожа Феодора, брат моего мужа приехал и уехал с миром – но не просто так! Он взял в этом доме то, за чем приезжал; ни мой управитель, ни я сама не остановили его. Но мои дети и твои остались целы, и мы с тобою обе сохранили нашу честь!

- Честь? – ахнула Феодора. – Леонид мне сказал…

Она поперхнулась своими словами.

- Что вы могли задержать его, и упустили! Что же вы наделали!

Кассандра негромко рассмеялась: ее полные красивые губы раздвинулись, обнажив черные пустоты между зубами.

- Что ты понимаешь, - сказала гречанка.

Пришел слуга с вином для гостьи; Феодора поздно заметила его и, схватив с подноса кубок, отправила служителя вон таким же жестом, как госпожа дома.

Когда они снова остались вдвоем, Кассандра сказала:

- Как ты еще наивна, несчастная славянка! Впрочем, я слышала, что вы все таковы, как и другие варварские племена, с которыми мы бились: идете навстречу любой опасности, точно стадо баранов.

Губы Феодоры дернулись, но она промолчала, сжав руки на коленях. Гречанка продолжила:

- Конечно, я могла бы попытаться схватить Валента, и даже могла бы преуспеть! Но та горстка греков, которую он привел с собой, ничего не значит. За ним стоит во много раз большая сила, с которой еще только предстоит сразиться моему мужу и твоей Феофано! Как ты думаешь, - тут низкий голос Кассандры зазвенел, подобно кифаре* трагического певца, - во сколько нам обошлось бы пленение Валента, если бы весть об этом долетела до Ибрахима-паши? А великий турок все понял бы очень скоро!..

Она помолчала и откашлялась; Феодора протянула ей свой кубок, и Кассандра выпила.

- И как я могла бы держать его здесь? Мы с тобой – мы, женщины!

Феодора помолчала, пытаясь собраться с мыслями.

- Так он уехал, взяв в твоем доме желанную вещь, - тихо проговорила она наконец, пытаясь раскусить хозяйку, - и не поставив тебе никаких условий?

Кассандра сдвинула начерненные брови, пристально глядя на нее.

- А зачем тебе это знать?

Феодора едва удержалась от пылкого возражения; и вдруг поняла, с каким условием приезжал Валент – и чем откупилась от него госпожа дома.

Ей вспомнились черные глаза Дарии, ее покорная поза, тонкие руки, сложенные на коленях…

И Кассандра прочитала все по лицу гостьи.

Жена Дионисия Аммония не вспылила, никак не выдала своих чувств - лишь улыбнулась и накрыла руку московитки своей.

- Мы с тобой всего только женщины, - сказала она. – Что мы можем, кроме как лгать и изворачиваться, пока не придет время смириться?

- А разве ты лгала ему? – спросила Феодора, не надеясь услышать ответ.

Кассандра промолчала. Она тяжело поднялась с дивана и отошла к окну, опять наматывая и укладывая головное покрывало, пряча волосы.

- Иди к себе, - сказала она.

Потом вдруг обернулась – глаза ее сверкали яростью, которую она не смогла излить на Валента.

- И поразмысли, если ты умна, что тебе делать – и чего не делать, и о чем лучше умолчать! – приказала Кассандра Катаволинос.

Она помолчала, теребя свой голубой, в цвет глаз, платок.

- Разве тебе неведома благодарность? Ты понимаешь, что я укрыла от Валента тебя и твоих детей?..

Феодора поклонилась.

- Понимаю, госпожа, и никогда не забуду!

Она направилась прочь – и благодарность в ней боролась с другими чувствами. Ей было и гадко, и жалко эту госпожу, и страшно. И ее все сильнее охватывало чувство, что она только что говорила с турчанкой. Из тех турчанок, с которыми она никогда не сможет говорить так, как с Феофано; хотя Феодора и знала, кто Кассандра по крови! Но именно такие ромеи мостили дорогу Мехмеду Завоевателю и открывали ему ворота!

Да, несомненно: Кассандра пообещала паше или его влиятельным друзьям своих дочерей. Едва ли, конечно, она сдержит свое обещание тотчас же; да и турку теперь не до того! Но такие слова не забываются.

- Она спасла меня и моих детей, хотя могла бы выдать, - но ведь она не знала о нашем значении для Валента! – шептала Феодора, медленно поднимаясь по лестнице. – Или догадалась? Но даже если не знает о страсти Валента ко мне, понимает, какие мы ценные заложники!

Феодора мотнула головой, приложив палец к губам.

- Нет: Кассандра не могла выдать нас, не выдав себя! – прошептала она. – И если бы Аммоний попытался похитить меня, завязался бы бой - и она с ее дочерьми оказалась бы в опасности!

Феодора усмехнулась.

- Какой стратег, не хуже Феофано! Но что она отдала Валенту – и не солгала ли мне, сказав, что Валент получил нужную ему вещь? Это такой отчаянный человек: и мог бы, на самом деле, приехать сюда из-за безделицы, только бы себя показать!

Феодора невольно накрыла ладонью свой амулет.

Она размышляла еще несколько мгновений, гладя крученые позолоченные перила, - потом быстро пошла наверх, зная, что напишет императрице тотчас же; и зная, что Кассандра ее не остановит.

Кассандра понимает, что Феодора столь же по-женски умна – и ничего не скажет Дионисию о тайных переговорах, которые ведет его жена: потому что этот горец такой же отчаянный, как и его брат.

* Кифара - древнегреческий струнный щипковый музыкальный инструмент; популярнейшая в античности разновидность лиры.

========== Глава 75 ==========

“Моя возлюбленная василисса!

Не знаю, где буду я – и где ты, когда это письмо дойдет до тебя: но молюсь всем богам, чтобы ты его получила. Небожителям, должно быть, нестерпимо наскучили бесконечные и такие одинаковые человеческие мольбы – и потому они больше не внимают нам.

Моя рука дрожит, и надеюсь, что почерк разборчив: я едва оправилась от страха.

В дом Кассандры Катаволинос сегодня приезжал Валент – и приезжал с миром, а не с мечом!

Кассандра проявила огромную отвагу, выйдя к нему на переговоры: но, может, это мне так представляется – может, Валент подал ей известный условный знак? Я очень, очень многого не знаю!

Валент не тронул ни дома, ни его обитателей: будь покойна. Он повел себя как всякий хитрый и дальновидный высокопоставленный турок – они, как мы знаем, ни чинят излишних разрушений в своих будущих владениях.

Но зачем он приезжал, так рискуя, - и чем госпожа от него откупилась, никому из нас неведомо. О том, что мы гости в доме Кассандры, Валент не узнал; и госпожа нас не выдала. Кассандра очень умна и хитра: не побоюсь сказать, что она политически умна не меньше тебя, государыня!

Но в тебе я уверена, как ни в ком другом, - и не побоюсь высказывать тебе все мои подозрения, зная, что ты распорядишься моими мыслями наилучшим образом. Мы обе помним, что у Дионисия еще не пристроены три дочери-девицы: из которых старшая уже невеста, а младшие вступят в брачный возраст через два-три года – к тому времени, когда Константинополь наверняка упадет в руки султану, как переспелый и подгнивший уже на дереве плод!

А собственные дочери Валента? Софию и Агату (как чудно, что у них греческие имена, - покойная мать дала, должно быть?) следовало бы обезопасить прежде всего: хотя людей ни у нас, ни у тебя не хватает.

Тронуть дочерей Валента или нет – остается единственно в воле отца и его турецкого покровителя! Сможешь ли ты изменить такое положение?

Я бы просила Кассандру взять девушек к себе: но она едва ли согласится. Ей никак сейчас нельзя злить Валента, с которым она едва установила хрупкий мир. Я бы так не смогла – теперь, когда пишу, я восхищаюсь ею!