Женщина указала на кровать, застеленную «мятым» краше, там же, на стене висел набор восточных клинков.

– Мы позже купим тебе кровать, а пока будешь спать здесь. У Эваллё замечательная кровать. Верхняя – свободна, можешь занять её на некоторое время.

– Два этажа, какая экономия места, – шумно выдохнул Маю. – Предлагаешь мне спать в этой комнате?

Мальчик смотрел на набор клинков. Чем был продиктован столь странный выбор – в качестве настенного оформления выбрать холодное оружие – он не представлял, в конце концов, есть и немало любителей вешать у себя головы бедных животных или охотничьи ружья.

Становилось не по себе от мысли, что здесь спальня старшего брата. А что если на него разозлятся и захотят прогнать? Здесь было царство Эваллё, и уже одним своим присутствием Маю нарушал покой этого места, чувствуя себя вором в чужом доме.

– Зачем это Эваллё такое огромное зеркало? Спиритические сеансы проводит или это… как Элспит из «Белоснежки»? «Свет мой, зеркальце…»

– Вот и спроси у него, – предложила Рабия, безупречно исполняя роль заботливой матери, подошла и поцеловала сына в лоб.

Рисунки и вправду были чудо как хороши. Те, кто льстил его брату по поводу бурной карьеры, точно знал, о чем говорил.

Одна из работ привлекла особое внимание: здесь она была самой яркой. На фоне лазурного неба и бело-золотых облаков, волны ветра переливались разными оттенками, смазывая горный перевал. Если Эваллё рисовал с натуры, и такое место действительно существовало – хотелось бы там побывать.

Какими еще талантами блистал его старший брат-эстет?

– Мам. У вас в гостиной я видел диван, так почему бы…

– Ты не будешь спать в гостиной, – мгновенно отрезала женщина. – Не говори ерунды. Гостиная для гостей, а ты – член семьи, а не гость. Эваллё не будет против, не беспокойся. Он – сообразительный парень и сможет войти в наше положение.

– Да? – усомнился Маю. – Он что, еще ничего не знает?

В комнате было полно статуэток – в основном животные и дети. Маловероятно, что его брат до сих пор играл в игрушки, тогда к чему они? Маю уселся за стол с монитором и развернул фигурки золотоволосых мальчика и девочки в народных костюмах, чтобы они соприкоснулись носами. Так и оставил стоять.

Медленно крутясь на стуле, мальчик фиксировал в голове увиденное. Ни одной знакомой вещи, много предметов поддержанных или устаревших, но ведь и дом, по словам сестры, они купили уже не новым. Здесь полно антиквариата и ненужной мебели, требующей починки или сваленной в чулан за безнадобностью. Но нет ничего знакомого с детства, такого, чтобы навевало положительные воспоминания. Маю думал спросить, где они держат их старые вещи, но промолчал.

– Я уверена, Эваллё будет тебе рад. Вы с ним замечательно поладите. – Рабия уже разворачивалась, чтобы уйти. Подавив зевок, она добавила: – Для матери нет большего счастья, чем осознавать, что дети живут душа в душу. Ну всё, устраивайся. Да, еще я купила тебе газовый баллончик. Так, на всякий случай. Оставлю с твоими вещами.

– Зачем он мне?

Однако Маю слишком вымотался, чтобы спорить с матерью. Верхняя кровать, так верхняя, газовый баллончик, так газовый.

Рабия так же жизнерадостна как раньше. Как жаль, что эта черта не передалась ему.

Мальчик заперся в ванной на втором этаже, где долго умывался и тщательно чистил зубы, словно нарочно оттягивал момент возвращения в комнату. Оказалось не так-то просто понять себя: с одной стороны он рад, что дома, с другой – что-то не дает покоя. Нужно было дать себе немного времени обвыкнуться здесь и собраться с мыслями. Когда Маю поднялся в мансарду, чемодан и старая сумка-рюкзак выцветшего салатового цвета уже были там. На рюкзаке нашелся баллончик. Материнское сердце не ошибается, но мальчик точно знал – газ ему тут не помощник, кто-кто, а он имел самое четкое представление об этом убийце. Что бы она сказала, если бы узнала, что её сын набил рюкзак газетными статьями, связанными с делами рук городского маньяка? Дорогой он скупал газеты, узнавая из них о перемещениях убийцы. Маю уже давно перестал плакать из-за этого, поняв, что его слезы – феромоны для маньяка. Убийца очень хорошо знаком с всемирной паутиной, оставалась слабая надежда на то, что в сеть не просочится информация об их точном местожительстве, но об этом можно узнать от родных и друзей, если тем хватит ума проговориться. Интересно, сколько стоит излечиться от паранойи? Но в полицию пойти было страшно. Доказать что-либо он все равно не докажет.

Как трусишка. Эваллё его засмеет.

Прикрыв дверь, всё еще чувствовал дискомфорт: не мог он так быстро привыкнуть к новому месту. Встряхнул газовый баллончик, собираясь испробовать, но быстро передумал. Тогда выключил свет и достал из рюкзака плеер. Забравшись на кровать с ногами, взглянул на темный экран lcd-телевизора, в нише напротив изголовья. Маю поднял лицо, глядя на верхнюю постель. Вот как значит, у первого этажа огромное преимущество – можно смотреть телек. Хотел порыться на полках, может, у брата есть во что поиграть. Ну ладно, это может подождать до завтра. Испустил вздох: рубиться в какой-нибудь трэш или даже проходить головодробительный квест, сидя на кровати, да еще с братом – только так можно забыть о пропавших детях.

Время тянулось, а мальчик всё слушал альбомы, один за другим, пока не начала раскалываться голова. Завозившись, он откинул руку за голову и перевернулся на бок, различая в темноте очертания мебели.

Заснуть так и не удалось. Очнулся от своих мыслей, только когда к их дому подкатил автомобиль. Выключил музыку, ощущая, как сильно забилось сердце. В образовавшейся тишине с гудящей головой ждал, когда хлопнут дверцы. В итоге пересилило любопытство, и, подойдя к окну, Маю приподнял занавеску.

Улица была погружена в голубоватые сумерки. Горизонт значительно просветлел, но солнце еще не встало.

*

– Пока, дорогуша, – восседая за рулем родительского авто, отозвался Ионэ.

Эваллё открыл дверцу со своей стороны, и повеяло утренней прохладой.

– Маю наверняка уже приехал. Не заходи в дом, не хочу, чтобы ты его испугал, – усмехнулся парень, взглянув в сторону друга.

– Это чем же, интересно, я его испугаю? Стесняешься меня знакомить с мелким, дорогой? Вау!..

– Мой брат уже совсем не мелкий.

– А я-то жду, что ты признаешься Маю, остальные уже давно знают. Держать брата в неведении было бы невежливо.

– Маю не касается то, что было. Я напишу тебе, как проснусь, – ласковым голосом обратился к черноволосой девушке на заднем сиденье. – До скорого.

Запустив пальцы в её короткие кудри, Эваллё поцеловал Аулис на прощание, выбрался из машины и направился по дорожке из камней к дому.

Первый, кого он увидел, переступив порог своей комнаты – младший брат. Маю отвернулся от окна, кутаясь в покрывало – в его покрывало. С последней встречи Маю заметно вытянулся, но по-прежнему уступал им с сестрой в росте. Плечи прикрывали распущенные светлые волосы, укороченные пряди на макушке и затылке торчали в разные стороны. Взглянув на их пушистую лохматую копну, Эваллё замешкался. Сказать, что внешний вид младшего брата потряс его, – недостаточно. Сейчас Маю как нельзя был похож на уменьшенную копию отца, с тем же бесстрастным выражением на лице, как будто ничто происходящее его не затрагивало, но стоило в поле зрения попасться чему-то новому, как взгляд становился оценивающим, точно выискивал во всем личную выгоду. Только если Сатин казался импозантным, то младший братишка – неуверенным в себе.

Парень нашел кнопку выключателя на стене и зажег общий свет, чтобы лучше разглядеть Маю.

С их последней встречи прошел год и девять месяцев. Несмотря на то, что они с братом регулярно обменивались письмами по электронной почте либо созванивались, виделись они лишь изредка. Маю не было рядом, когда Эваллё так нуждался в своем младшем брате. Они только переехали сюда, и дня ни проходило, чтобы не одолевали воспоминания о братишке.