Эваллё поднял глаза на южную стену, по левую руку от трибуны Тарот’тэ и столов судейских помощников. Огромные, исписанные узорами панели на стене начали видоизменяться, вскоре на их месте образовалась мозаика. Женщина наставила на мозаику продолговатый пульт, похожий на телефонную трубку, изогнутую, белую, без кнопок. На мозаике проступили очертания гигантского экрана.

Омела спустился с трибуны и вышел в зал, каждый его шаг сопровождался внимательными взглядами присяжных. Помощники тоже поднялись со своих мест, чтобы лучше видеть изображение на экране.

Почему у него плохое предчувствие? Холовора незаметно прижал кулак к тому месту, где колотилось сердце. Ему не хотелось знать о том, что собирался показать Тарот’тэ. Нежелательная правда должна была уничтожить нормальное представление о мире, окружающем с детства. До этой минуты ему только зачитывали неясные обвинения, указывали пальцем…

– Дамы и господа присяжные, – зазвучал женский голос, – вашему вниманию предлагается запись, сделанная спустя тридцать пять лет после водворения живого духа кумо в естественное обиталище людей. А так же запись, сделанная сразу после завершения эксперимента, – незнакомка вставила диск в выехавший прямо из изукрашенной стены дисковод. Вероятно, стена, покрытая панелями и беленая сверху, состояла из частиц, способных изменять материальную форму.

– Но для начала я задам еще один вопрос, – Омела скрестил руки на груди и обхватил предплечья длинными пальцами. Развернувшись к Персивалю, спросил: – Зачем Холовора Стефании, ответственной за исход эксперимента, понадобилось доставлять живого духа невероятной ментальной силы на Землю, она ведь понимала, что кумо умеют захватывать людские души и проникать во сны?

Доктор ответил не сразу, прежде чем заговорить – бросил на Эваллё проникновенный взгляд.

– Всё дело в её дочери, Галине, которая носила под сердцем дитя, законного наследника рода Холовора.

Эваллё чудесно помнил Галину Холовора, свою бабку, Сатин неоднократно упоминал о ней. До подросткового возраста он жил с матерью и отцом, а после его забрала Стефания и увезла в Хельсинки, разорвав с дочерью и молодым зятем все контакты.

– Мальчик родился незадолго после окончания эксперимента, родители дали ему имя Сатин. В семье появился наследник, и это было большое счастье для всех.

Земля будто бы уходила из-под ног. Во рту пересохло. Эваллё сжал левую ладонь в кулак, кажется, даже суставы затрещали. Михаил говорил далее:

– Но счастье было недолгим – новорожденный младенец в результате тяжелых родов оказался неспособным к самостоятельному существованию. Тогда мать роженицы, Стефания, решила пойти на риск и привезти с другой планеты то, над чем она с командой специально обученных ассистентов работала на протяжении многих лет. А именно – результат эксперимента, кумо по имени Оскель, который выглядел как обычный человеческий ребенок лет семи-десяти, с одним лишь отличием, на которое сразу обратили внимание.

Перенеся Маю в параллельное измерение, он видел там детей – кумо. Персиваль и раньше говорил ему про кумо, про их мощь и вынужденное одиночество.

Эваллё уже догадывался, что это за отличие.

– Глаза, – Персиваль вновь вперил взгляд в столешницу. – Глаза кумо имеют желтовато-зеленый оттенок и напоминают солнечный свет в лиственных сумерках, такими их задумал Первоисточник. Когда кумо активизирует свои способности, глаза могут становиться чуть ярче, чем у обычных смертных, что и выдает инопланетную природу духов кумо.

– И что было после того, когда Холовора Стефания доставила новоявленного кумо на Землю? – выкрикнул мужчина из зала.

– По своей природе духи кумо могут принимать бестелесную оболочку, вместилище души, что способна вселяться в тела людей через их сновидения. А поскольку умирающий младенец пребывал большую часть своей недолгой жизни во сне и не мог сопротивляться чужому вмешательству, то подселить к нему кумо не составило никакого труда. Стефания не сказала дочери, каким образом собирается спасти наследника их рода, потому что знала, стоит Галине узнать о чудовищных махинациях, и в семье произойдет раскол. Стефания побаивалась Оскеля, точно не зная, сколь велики его силы. Она также не могла знать, будет ли причинен вред ребенку, в которого вселится кумо. Стефания действовала интуитивно, опасаясь за жизнь младенца, и всеми силами стараясь его спасти. Доктора уже не могли ничего сделать, новорожденному оставалось жить не более часа, я понимал, что человеческая оболочка гораздо более хрупкая по сравнению с нами, и не стал применять свои методы, позволив Стефании привести Оскеля в детскую приемную, где спал Сатин. Ребенок был жив только благодаря искусственному питанию, он был черноволосым и кареглазым, что являлось наиболее распространенной комбинацией у мужчин в роду Холовора. Оскель принял состояние души и растворился в теле младенца, полностью подчинив умирающего Сатина своей воли и переняв память новорожденного, иными словами, став им и утратив воспоминания о собственном появлении на свет в лаборатории. Галина не распознала подмену, и хоть её насторожил цвет глаз своего сына, поведение ребенка не выглядело странным. После того, как Стефания украла Оскеля из лаборатории, она не возвращалась назад и оставила пост, скрываясь на Земле. Однажды Стефания рассказала дочери о кумо, завладевшим телом и душой подлинного Сатина. Естественно, с тех пор мать не желала слышать ни о сыне, ни о Стефании, бабушке Сатина, которой не оставалось ничего иного, как забрать внука жить к себе и наблюдать за его дальнейшим развитием. Стефания и я – мы знали, что дети, рожденные от кумо, подлежат незамедлительному уничтожению, чтобы предотвратить распространение кумо на Земле, но вместо этого, мы скрыли всю правду о них, не говоря даже им самим о природе кумо. Настоящий Сатин Холовора не прожил и двух дней со дня рождения, – последняя реплика явно предназначалась Эваллё.

Когда Персиваль замолчал, Холовора почувствовал легкую слабость во всем теле. Он – сын кумо, духа-захватчика, инопланетного существа, выращенного искусственными методами в научной лаборатории… Не человек, никто… Всего лишь продукт совокупления духа и человека. Но винить отца не в чем. Разве мог тот знать, кем является на самом деле. Сатин все эти годы ни о чем не подозревал, и кумо вместе с ним не подозревал, что вызван всего лишь для продолжения рода Холовора, чтобы слабый младенец не умер сразу после родов. Как нелепо… Буквально все труды прабабки пошли на то, чтобы запихнуть субстанцию из другого мира в тело человеческого ребенка. Хуже всего в этой истории его отцу, который даже не представляет, кем является, и когда сущность кумо начинает брать свое, думает, что начинает сходить с ума. Сатин ведь даже не человек, он… только ртуть и олово, материал, объект… Нет, уже не Сатин, а Оскель. Кумо по имени Оскель с неправдоподобными глазами, из совершенных материалов, рожденный в энергии, которой вынужден питаться теперь Эваллё, получившийся самым слабым из троих отпрысков кумо. Маю и Фрэя переняли большую часть сил кумо, нежели он. А он, Эваллё, он пошел в свою человеческую мать, умершую от туберкулеза в прошлом году.

Хорошо, что перед смертью узнал настоящее имя своего отца… Как же хорошо, теперь придется меньше страдать. Оскель не выбирал свою судьбу, он должен был стать оружием в руках какого-нибудь офицера, и никого не волновало бы то, как он хотел жить. Ненавистная правда…

И, конечно, слияние двух кумо привело бы к катастрофе, они скрестили бы свои силы и обрели мощь, способную управлять людьми, как марионетками. Или наплодили бы маленьких монстров, чтобы стереть человечество с лица Земли. Захватили бы правительство. Но разве это им надо?.. Разве они просто не хотят быть людьми? Рождаться, влюбляться, умирать, как все живущие на Земле? Разве они хотят знать о настоящих себе? Нет.

У них нет свободы выбора.

Теперь ясны намерения повстанцев, прикладывающих столько усилий для свержения оракулов.

Существование раба никого не устраивает. И ни один раб не хочет умирать.