– Мы всё поняли. Будет исполнено.

Двое солдат отделились от толпы и скрылись за поворотом.

Моисей глянул на служанок, но среди них не было ни Каоко, ни Ю. Девушки стояли чуть в отдалении у стены и с тревогой смотрели на него. Икигомисске уже предвкушал тот момент, когда его солдаты столкнутся с главой Миран.

Из глубины коридоров отчетливо слышалась перебранка.

– Да как ты смеешь! Я – глава семейства Миран, бесхребетный ты червяк! – гневно разливался гость.

– Оставьте его в покое, здесь не только безродные сироты или разорившиеся торговцы, он – младший сын клана Чушё. – Моисей покрыл разделявшее их расстояние за несколько шагов и застыл напротив главы Миран, встав рядом с солдатом. – Его отец может быть и не ровня вашему отцу, дорогой гость… долгих лет ему… но наш повелитель одинаково чуток ко всем поданным.

– Чушё… да-да, такой зажиточный клан… кажется, это те самые пройдохи, которые содержат какой-то провинциальный цирк.

– Своими словами вы, в первую очередь, оскорбляете нашего повелителя, – холодно процедил Икигомисске. – Вы сомневаетесь в выборе нашего повелителя? Вы находитесь на нашей земле, не забывайтесь.

По запаху человека многое можно сказать о его статусе: духи господина Миран заглушали все прочие запахи. Икигомисске мог только посмеиваться над этим павлином, со своей томной утонченностью и крепкой рукой, сжимающей ножны под массивными рукавами кимоно.

Солдат, которому Моисей пришел на выручку, успокоился и опустил ладонь с рукоятки меча.

– Зачем вы напугали служанок? Глава Миран, – Икигомисске изучал гостя Лотайры. Этот вельможа сопровождал сегодня их процессию, когда они шли через лес. Семейство Миран жило по соседству с землями Лотайры. Моисей был плохо знаком с главой клана, больший интерес вызывали его слуги: мужчина и женщина с желтоватой кожей и удлиненными глазами, слишком утонченные для лесных дикарей или простых наемников. Его слуги смотрели внимательно, диковато сдвигая ядрено-черные брови.

К ним подошло еще трое солдат.

– Пф! Подумаешь, невидаль… – пробормотал Миран, теряясь от вида стражников, застывших за спиной Икигомисске. Лицо приобрело нелепо-растерянное выражение, потом губы дрогнули и расплылись в примирительную улыбку. Это лишь показной фарс: гость был не так-то прост. Приняв покаянно-смиренный вид, глава Миран так и не смог обмануть его.

Женщина Миран прищурила глаза. Отвлекшись на этот жест, Моисей не успел вовремя среагировать: её напарник послал дротик в глаза одному из солдат. Парень отклонился, дротик пролетел над ним и попал в стену. Усмехнувшись, солдат подмигнул промахнувшемуся мужчине. Тот провел рукой по коротким черным волоскам, покрывающим его подбородок, повернулся к своему приказчику.

– Проверка, – приподнял бровь Миран.

Икигомисске чуть склонил голову в подтверждения того, что шутка принята.

– Моисей… – сосед тряхнул волосами, волнистые пряди попадали на лицо. Когда он снова поднял подбородок, голос был расслабленно-равнодушным: – Мы могли бы сторговаться с тобой и твоим нанимателем, как думаешь?..

– Я не наделен полномочиями подобного рода. Я не организовываю сделок. Вы можете обратиться по этому вопросу к нашему камердинеру. Но… боюсь, что и здесь ничем не смогу вам помочь. Видите ли, наш достопочтенный камердинер два дня как отсутствует. Вы можете также просить приема у повелителя, но он примет вас только в том случае, если ваше предложение будет направлено на то, чтобы повысить ему настроение, в противном случае, если повелитель сочтет вашу просьбу не забавной… – Моисей не стал договаривать.

– Какая возмутительная дерзость! – проклекотал гость, скорее для вида, чем если бы и вправду ожидал получить здесь более теплый прием, учитывая то, что Лотайра даже спал на циновке с другими артистами, предпочитая их компанию высокопоставленным гостям и мягкой кровати, и все вокруг знали о чудных привычках повелителя. Губы чуть дрогнули, выдавая усмешку.

– Если вам, глава семейства Миран, была оказана честь сегодня утром лицезреть повелителя Лотайру, это не должно вводить вас в заблуждение, будто вам будет дозволено увидеть Его милость снова. Повелитель находит все эти сделки и соглашения весьма утомительными и скучными, – подытожил Моисей, кивком головы отпуская солдат.

– Моисей, ты всегда так суров… А если речь пойдет о чужеземке…

– Девушка находится под юрисдикцией Японии, – отмел Икигомисске. – Мы не торгуем людьми. Она наша гостья, и пока она остается ею – она под нашим покровительством, глава Миран. Ко всему прочему, я отказываю вам в праве охотиться на людей в этих землях. Пугать их и унижать.

– Так значит – это ты, тот самый циркач, которому дозволено принимать решения в отсутствие Лотайры-сама? А то-то я и думаю, что это имя твое слух режет… – спустил всё на тормозах Миран, лучезарно улыбаясь Моисею. – Ловко у вас тут всё устроено… слуги указывают главе клана… Только я не понимаю, зачем цирковому ловкачу носить на поясе мачете?..

– Я оберегаю жизнь повелителя, – церемонно ответил Моисей.

Задрав подбородок, Миран приоткрыл тонкогубый рот и показал чуть заостренные зубки.

– А… Тот, кто отвечает за жизнь своего господина, пусть открыто носит ножны, а не прячет их под одеждой. Если ты прячешь нож в складках своей одежды, значит, ты сомневаешься или просто тебе есть, что скрывать. Вот так-то, слуга, – в словах гостя не было и тени насмешки. – Что же ты скрываешь? Не скажешь мне?

– С вашего позволения я должен идти, – проронил мужчина, уже собираясь уходить.

– Я вижу, ты скуп на слова… – без прежней веселости пробормотал гость Лотайры. – Раз ты скуп на слова, центр твоей силы заключен в чем-то ином, нежели язык и жесты. Моисей, позволь дать тебе один совет, пока твой повелитель еще не разрушил свой хрупкий театрик…

Он обернулся на клекот. Гость стоял к нему спиной и рассматривал обои на стенах.

– Там где сила – властвует слабость. Но в этом-то и кроется весь парадокс… дерзнувший называться кем-то понимает, что когда-нибудь его руки ослабнут, и как раз это осознание есть великая сила, но он не боится и он рискует всем, и непременно обретает успех, достигает пика, но после каждого подъема следует упадок… Так происходит потому, что наши самые сильные эмоции, таланты… способности делают нас уязвимыми, и обыкновенно именно меч подводит воина, а дрожащая в пальцах кисть – художника. А что это за художник, не могущий писать?.. А гейша, которая больше не может танцевать… Что ей остается? Посмотри на птицу без крыльев и получишь ответ. А такое сильное чувство как верность? Верное сердце толкает на отчаянные поступки, которые иногда могут стоить чести, а порой и жизни. Что это за художник, чьи пальцы трясутся, а руки дрожат, чей пыл иссяк? Знаешь, кто это? Я думаю, ты узнаешь ответ.

– А в чем заключен совет?

– Я уже всё объяснил. Подумай об этом, – шептал Миран вдумчивым неспешным голосом. – Вспомни о птице, которая лишилась всех своих перьев, за одну глупую мечту о солнце. Ты знаешь, о ком я говорю. О верховном фатуме, теперь это никто. Глубоко в сознании, – поднес указательный палец к виску, – ты понимаешь, о чем я говорю, ты уже решил, как поступить, только пока ты еще не осознал своё решение. Ты и все шаги просчитал. И я в свою очередь узнаю ответ до того, как он сорвется с твоего языка. Это и называется телепатией. И, Моисей… никогда не забывай, что ты сделал, кого убил. Не забывай, слезы скольких омывали твои ноги. Кстати… – Миран порылся в складках и вытащил на свет длинный тонкий клинок, оставаясь стоять к нему спиной, гость поднял руку, демонстрируя оружие. – Красивый клинок, не правда ли?.. Отлит из серебра во времена главенствования моего прадеда, очень ценный экземпляр, – повертел им, любуясь переливами на холодном и враждебном клинке. – Его очарование заключается в его смертоносности, таким оружием нельзя восхищаться – это дурная манера, приносящая неудачу. Если оружие ненавидит своего хозяина, у хозяина есть шанс подчинить оружие. Меч совсем как женщина, им надо властвовать. У меня тоже имеются припрятанные в рукаве козыри. Этот клинок оберегает мою жизнь. На земле объявились воины в серо-белых одеждах… их теперь так и кличут: воины в серо-белых одеждах… забавно, не находишь? Они призваны истребить заразу, прогнать всех тех, кому нет места среди людей, и предать казни всех повстанцев. Мы должны быть внимательны. Теперь ты понимаешь, зачем я ношу с собой этот нож… Скоро вашему порочному царству придет конец, серо-белые воины уже прогнали с насиженного места одно знатное семейство. Не успевших спастись – перерезали как свиней, и стариков, и женщин. Заблудиться в этих лесах немудрено, но если только не знать дороги… однако в их рядах наверняка есть шпионы, способные отыскать и иголку в стогу сена. Послушай, о чем болтают слуги, они шепчутся, что ветер-то опять переменился. Будь осторожен, – глава Миран слегка повернул лицо в его сторону, опустив взгляд, и склонил голову.