========== Глава X. Тайный игрок. Часть 2 ==========

Ты вчера невзначай потерял свою тень

И сегодня не ты, а она гостит у меня

Мы чуть-чуть поиграем здесь, в темноте –

Пистолет, я и тень…попытайся понять

Я, увы, не знаю насколько все это было всерьез

Твоя тень, к сожаленью, не может ответить

мне на этот несложный вопрос…

Кто мы?..

Незнакомцы из разных миров…

Или, может быть, мы -

случайные жертвы стихийных порывов?

Знаешь, как это сложно – нажать на курок

Этот мир так хорош за секунду до взрыва…

Мы накажем друг друга высшей мерой отчаянья

для того, чтоб из памяти этот вечер изъять…

Здесь одна только пуля…Не огорчайся, -

я кручу барабан и эта пуля – моя…

(Flёur – Русская рулетка)

Он хорошо замаскировался: одежда, которую никогда бы не надел Сатин, скрывающая лицо и волосы глубокая шляпа, до ужаса неуместная, огромные квадратные очки, придавшие ему нотку комизма. Широкая просторная одежда совершенно немыслимого фиолетово-лавандового оттенка, но ему было не до таких мелочей. Этот маскарадный костюм был лишь для того, чтобы отвлечь от себя чужое внимание, среди других разодетых в яркие цвета он мог не опасаться, что его раскроют раньше времени. Теперь он не отличался от большинства собравшихся гавайцев. Трибуны были полностью заполнены. Часть скамеек заняли японские болельщики, специально приехавшие поддержать своих земляков.

В соседнем секторе сидели Тахоми и Маю. Они его не узнали, не заметили, не обратили внимания на настороженного гавайца в клоунских шмотках. У японки был уставший вид, под глазами залегли тени, руки и ноги похудели, в то время как туловище стало толще, больше не было её припухлых щек. Даже превосходно уложенные волосы не могли перебить впечатления от её истощенного тела.

Маю заинтриговано следил за спортивной площадкой. Светлые, почти белые, волосы отрасли и закрывали уши. На бледных руках обозначились мускулы, он не успел загореть, видимо, приехал совсем недавно. Сколько Сатин его помнит, Маю всегда ходил бледный, потому что не любил гулять в одиночестве, потому что не загорал, потому что сидел дома. Не отрываясь, он смотрел на поле. Тахоми что-то ему говорила, он лишь кивал, зачарованно улыбаясь. Глупый ребенок не понимает, что выдает себя с потрохами и, словно уловив настроение Сатина, перевел растерянный взгляд на тетку.

Рядом с его родными, положив локти на колени и подавшись вперед, сидел приземистый совершенно неприглядный японец, словно только что с конкурса самых невзрачных людей мира. В своих ладонях незнакомец удерживал ладонь Тахоми. Мужчина сидел, развернувшись в сторону Маю и Тахоми, поэтому Сатин видел только его правый бок и широкую спину. Незнакомец не внушал доверия. За некрасивой внешностью могло скрываться озлобленное и недоброе сердце. Но неприязнь к этому человеку и в половине не могла заглушить негодование, возникшее, когда Сатин увидел изморенную Тахоми и невменяемого сына.

Фрэи среди них не оказалось. Сатин не стал зацикливаться на этом, в конце концов, он же не знает всех подробностей их жизни, в объяснение отсутствия его дочери можно привести с десяток разумных причин. И вместе с тем он еще надеялся её увидеть на этих соревнованиях. Убедившись, что жизни его близких не угрожает никакая смертельная опасность, он перевел дыхание, однако не спешил расслабляться. Любуясь улыбкой Тахоми, изучая лицо Маю, он постепенно начал приходить в себя, успокаиваться, больше не надо было ломать голову, как они, что с ними…

Прислушиваясь к словам комментатора, он наблюдал за ловкой фигурой сына на площадке. Выделяя Эваллё среди других ребят, он не замечал чужие победы. Сегодня Эваллё был одним из лучших, не просто одним из большинства… он показывал невероятные результаты. В беге на короткую дистанцию он победил с огромным отрывом, едва касаясь беговой дорожки ступнями, играючи, оставил позади других участников; в точности метания ему не было равных; в прыжках он побил прошлогодний рекорд. Фантастическая пластика и потрясающая кошачья гибкость. Сатин не мог оторваться от его выступления. Эваллё затмил всех. Жюри притихли, недоумение сменилось восхищением. Сегодня Холовора мог гордиться своим сыном. Кто бы ни был его учителем, где бы Эваллё ни занимался, сколько бы сил ни вкладывал в тренировки – всё теряло значение, когда он выходил на поле. Сатин не мог поверить, что слабый болезненный Эваллё способен показать такие результаты, сколько не вглядывался в уверенные движения, молниеносные взмахи, стремительные, великолепно отточенные фигуры, глаза отказывались верить в увиденное. Разве это не Эваллё гробил всё свободное время на дурацкие занятия спортом, разве не он прогуливал уроки физкультуры, чтобы не быть засмеянным одноклассниками? Разве не плохая физическая выдержка, не слабое здоровье ни позволяли ему взять приз и выбиться из ряда неудачников?

Бег Эваллё: Сатин не знал ни одного спортсмена, способного на такие точные и красивые движения. Эваллё в команде гостей являлся тренером и безусловным победителем. Они не хотели отдавать место тренера иностранному студенту, но его результаты говорили сами за себя. Эваллё знал своё тело и в совершенстве управлялся с самыми трудными задачами, словно мог видеть все препятствия наперед и без лишней суеты преодолевать их, но уважение зрителей и спортсменов оказалось заслужить куда сложнее, чем их восхищение. Видя, что он начал выдыхаться, другие участники погнали вперед с удвоенной силой, затеяв нешуточную битву за первое место. Если в метании и прыжках Эваллё не было равных, то на беге на длинную дистанцию он спасовал и пришел третьим, но этот небольшой казус не помешал жюри присудить ему главную награду. Они были очарованы его способностями.

Эваллё сжимал в руках золотой кубок спортивных игр Гонолулу. Маю с обожанием смотрел на старшего брата. Взгляд Сатина тоже был прикован к парню. На лице Эваллё светилась широкая улыбка; яркие белоснежные зубы; блестящие на солнце волосы, туго затянутые в пучок; сверкающие черные глаза. Какое-то мгновение он был по-настоящему счастлив, любуясь своим сыном. Тахоми помахала племяннику с трибуны и встала, намереваясь спуститься к победителю.

Он наблюдал, как Тахоми обнимает парня, слышал поздравления японца. Он хотел оказаться там, принимать непосредственное участие в жизни сына, а не смотреть, как всё проплывает мимо, словно его уже и нет, хотел, чтобы счастливая улыбка Эваллё предназначалась ему. Маю смотрел на брата как на бога. Японец схватил мальчика за руку, жест должен был выглядеть проявлением заботы, будто желание оградить от случайного падения, но во взгляде незнакомца промелькнуло что-то резкое, угрожающее, и Сатину захотелось защитить Маю от японца.

С остальными победителями Эваллё направился в раздевалку. Их имена и лица выветрились из памяти. Эваллё выглядел неподдельно счастливым, а это главное, остальное его не заботило. Этот день принес ему несколько часов счастья. Разве он мог мечтать о большем для Эваллё?

Вечером собирались провести дружеские соревнования, но он не думал, что вернется.

Студенты двинулись в сторону ресторана, где сегодня собирались чествовать победителя.

Он слышал, как мужчина обращается к Тахоми на японском языке, гладил её порозовевшую щечку, но это, скорее болезненный румянец. Взял её за руку и повел прочь с площадки. Маю послушно проследовал за ними, тупо смотря перед собой. У Сатина засосало под ложечкой. Так не может продолжаться, он должен вмешаться и прекратить это безобразие, но как же… Кто он теперь? Тень прошлого, не больше. Какое он имеет право вмешиваться в их размеренную устоявшуюся жизнь… Зачем он будет портить это?

Его непреодолимо влекло к ним. Снова восстановить разрозненные обломки, снова быть вместе, поговорить с ними, увидеть их лица. Медленно спускаясь с трибун, он пока не знал, что будет делать. Что он может сделать?