– Погоди, а ты сам, что же, не собираешься ко мне присоединиться?

Хотелось ей ответить, что он уже сыт по горло одной лишь готовкой, но сейчас важно было придерживаться имиджа героя-соблазнителя.

– Ты нервничаешь? – Рабия угодила в яблочко, и Сатин улыбнулся – подобного эффекта добиться он и задумывал с самого начала.

Немного удивленная, она не сводила с него глаз, пока Сатин разливал вино по бокалам.

– Я хочу попросить у тебя пообещать мне одну вещь.

– Ах, вот оно… Ну конечно, о чем это я? За всё в конце концов придется платить, – женщина тепло рассмеялась. – Но не предлагаешь же ты съесть всё это в одиночку?

Рабия обвела заставленный блюдами стол красноречивым взглядом.

– Ох, это всё… Я теряюсь в догадках, что ты попросишь взамен.

– Быть может, лучше сперва выпьем?

Чокнувшись бокалами, они продолжали смотреть друг на друга.

– Поражаюсь, как в тебе могут уживаться талантливый музыкант, отец троих детей, заботливый муж, сумасшедший и совершенно непредсказуемый человек.

Мужчина засмотрелся на свою руку, смуглую на фоне светлой поверхности стола. Браслеты из белых и прозрачных минералов скатились по руке, когда Сатин подпер щеку, слегка склонив голову на бок. Он хотел, чтобы этот момент стал для них с Рабией поворотным, но теперь как получится… Отставив полупустой бокал, поднял сумочку жены и опустил на стол рядом со своей тарелкой. Рабия в недоумении смотрела на мужа.

Порывшись в её сумочке, достал упаковку таблеток и выложил на стол.

– Перестань этим пользоваться, – ласково предложил Сатин.

– Это то, о чем ты хотел меня попросить? – Рабия перевела задумчивый взгляд на упаковку.

– Да.

– Проще говоря, ты хочешь, чтобы я забеременела?

Сатин допил то вино, что было в бокале.

– Да, я этого хочу.

– Не нужно… – с запинкой произнесла женщина: – просить меня об этом.

Сатин склонил голову на бок, не совсем понимая.

– Послушай…

– Тебя беспокоит, кто будет сидеть с ребенком? Разве это проблема?

– Подожди, об этом рано говорить.

– Думаешь, что у нас может не получиться?

– Сатин, пожалуйста, не перебивай.

Рабия придвинулась ближе, и Сатин почувствовал, как её ладонь коснулась его колена под столом.

– Девять месяцев – слишком долгий срок.

– Хочешь сказать, что мы не можем себе этого позволить?

Накрыл ладонью её руку, сквозь хлопок брюк чувствуя приятную негу от касания её пальцев.

Правильно, успокой…

Тут её пальцы вцепились в его колено. Было видно, как чуть дрогнули губы у Рабии.

– Отказываешь мне? – Сатин старался не показывать, насколько задето его самолюбие.

– Ну ты как?.. Сможешь меня простить?

– Простить? – простонал он, силясь скрыть в своем тоне сарказм. – Да, черт возьми, ты даже не озвучила причину!

– Не кричи… послушай меня, – она сделала глубокий вдох. – Послушай, Сатин… – его имя женщина прошептала с неподдельной любовью. – Я тоже хочу, чтобы ты стал отцом еще одному моему ребенку. Но я… – Она резко поменяла тон, словно в последний момент решила изменить тему: – Я уже тоскую по тебе.

– Не понимаю, о чем мы говорим.

– Нет, слушай же меня, – она сжала его ладонь рукой. Рабия смотрела ему в глаза. – Мне очень важно это сказать, важно, понимаешь? Я не смогу родить этого ребенка. Мне придется объяснить.

Тяжелое хриплое дыхание Рабии нервировало. Пускай говорит, он не станет прерывать.

– Ты помнишь, что Михаил сказал тебе по поводу этого отдыха? Что оно пойдет мне на пользу – помнишь?

– Разумеется, помню.

– Это была наша общая с ним идея.

В этот момент её лицо исказилось, и Рабия прижала ко рту бумажную салфетку. Мягкая ладонь соскользнула с его колена. Хоть она стремилась скрыть, Сатин успел различить в уголке губ капли крови. Ярко-алая кровь отпечаталась на салфетке.

Свистящие звуки из её горла, когда она вздыхала, и стесненное учащенное дыхание – едва хватало терпения слушать это изо дня в день. Сейчас Рабия казалась бледной и измотанной. На лбу выступила испарина.

– Я хотела тебя подготовить, – заговорила жена минутой позже. – Этот круиз был нашим с ним замыслом. Нам с тобой обоим нужно было время… Я искала способ сказать тебе это.

Во рту пересохло и сразу стало как-то душно. Сатин разлепил губы, чувствуя, что язык перестал ему подчиняться:

– Значит, подготовить…

Опершись локтем о край стола, Рабия прижала смятую салфетку ко лбу и вперила взгляд в начатое пюре.

Сглотнув пересохшим горлом, Сатин пробормотал:

– И сколько времени осталось?

– Немного. Сатин?..

Мужчина медленно поднял на неё взгляд.

– Я оформила завещание.

Закрыв на мгновение лицо руками, стремясь скрыть от жены своё состояние, глубоко вздохнул, надеясь, что так сможет расслабиться.

– Завещание, ах вот как… Ты специально увезла меня сюда?

– Я думала о тебе.

– А моя свояченица, ты и ей рассказала?

– Я не сказала только тебе и нашим детям. Янке тоже не знает. Ты был по горло в проблемах… А Фрэе и мальчикам незачем знать.

Да… его семья. Этот чертовски удачный брак!

– Сейчас уже не имеет значения, кто о чем догадывался. Я только сожалею, что для нас всё закончится так скоро. Тебе необязательно будет что-либо объяснять, мы уже всё оговорили с Михаилом, он сам скажет им.

– Ведь не может, чтобы правда была так ужасна, я прав? – в отчаянии шептал он. – Скажи мне, что это не так… Почему Персиваль не попытался тебя вылечить? – спросил мужчина охрипшим голосом.

– Думаешь, он не пытался?

– Нет, конечно же, он сделал всё возможное, – прохладно отозвался Сатин. – Надо же…

Сатин коснулся влажного лба, сначала только двумя пальцами, потом приложил всю ладонь. Вставая из-за стола, покачнулся и тут же схватился за край.

– Не уходи. Я волнуюсь за тебя.

– Куда я денусь с этого острова?..

На губах застыла улыбка. Отдаляясь от поляны, Сатин брел в сторону коттеджа, дорогу куда успел выучить наизусть. Как горько, смеяться не хотелось – сейчас и вовсе не до смеха – но смех сдавливал, стягивал горло, словно железный обруч. В плотной темноте он не различал дороги. Листва щекотала ладони и спину.

Вместо смеха вырвался конвульсивный вздох, и Сатин закрыл себе рот ладонью.

Добравшись до коттеджа, затворил за собой дверь и хватил по стене так, что запястье заныло, ладонь обожгло. Как мог, смаргивал слезы.

За окном горел свет – фонари у дома супругов Очику.

У него тоже была мечта. Он хотел спокойного будущего для своей семьи, в котором никому из них не придется проходить через унижения и зависть к достатку других людей. А рядом всегда будет человек, способный поддержать. Как же он теперь далек от этого!

Вымещая боль на стены, до крови счесывая кожу на пальцах, стремился таким образом отвлечься от муки душевной. По щекам текли слёзы.

Наружу прорвался всхлип. Рыдания спазмами сдавливали горло. Сатин накрыл пальцами веки и крепко зажмурился. Он уже так многое потерял, а как же мечты – еще не поздно утратить? Он вспомнил о них всего за миг до конца!

Он словно застрял в одном времени, и ни шагу не мог сделать в сторону. Закован здесь по рукам и ногам.

Через открытое окно немного дуло. Прохладный воздух остужал горящую от слез кожу. Сатин прижался спиной к стене, проглатывая глухие всхлипы. Он не плакал так с детства. Запрокинул лицо к потолку, шаря пальцами по стене за спиной, пытаясь отыскать точку опоры.

В итоге он останется один – от этих мыслей мутнело в голове. До того, как запланировать вечер для них с Рабией, он еще твердо знал, как должна протекать их жизнь, теперь же он не уверен даже в том, нужно ли ему вообще что-то. Даже когда его обвинили в убийстве, а спустя полчаса Тео признался, что между ними всё кончено, он сумел тогда сохранить присутствие духа. Сейчас казалось невозможным молчать. Его трясло от нахлынувшего горя. Присев на полу, уперся поясницей в стену. Распухшие от слез глаза превратились в щелки. На раскрытых губах ощущалась соль. Холовора стиснул зубы, рыдания стали глуше.