Так продолжалось до четырнадцати лет. И всё это время я был одинок. Разное материальное положение давало о себе знать. Ребята уже ходили в джинсах за сто рублей, некоторые ездили на собственных мотоциклах, у некоторых появлялись видеомагнитофоны. Родители только на мороженное давали им по три рубля. Я же только мог обо всём этом мечтать.
И вот в восьмом классе к нам в класс перевелась девочка. Её родители переехали к нам из другого города. Когда она вошла к нам в класс, и я впервые увидел её, сразу же кольнуло сердце. Я тогда сказал себе: "Она красивая и добрая, и я хочу всегда быть рядом с ней".
После уроков я подошёл к ней, чтобы поближе познакомиться и проводить её домой. О, как я был счастлив, когда она согласилась принять мое предложение! Может, тогда я впервые ощутил теплоту человеческих отношений, человеческого общения. Я взял её портфель, и мы пошли к её дому, болтая о всякой чепухе. Потом мы стояли у её ворот и всё никак не могли наговориться. Лишь появление её мамы заставило нас расстаться. Потом всю ночь я не мог уснуть, думая о завтрашнем дне. Не давали покоя и мысли о том, где я должен взять денег, чтобы купить Лене (а именно так её звали) цветы и мороженное. Мог ли я тогда подумать, что всё обернётся по-другому?
На следующий день я кое-как дождался окончания уроков и помчался на улицу, чтобы вновь провести домой "мою" Лену. Увидев её, я сразу же подскочил к ней и спросил:
- Ну что, идём домой?
Словно гром среди ясного неба грянул её ответ:
- Я иду домой, но не с тобой. И не трогай мой портфель.
- Что-то не так? Что-то случилось?
- Послушай, ты мне не нравишься, и у нас не может быть ничего общего. Ты посмотри на себя: одет как забулдыга, ты что, приличных штанов себе купить не можешь? И воняет от тебя псиной. И стрижка... У меня собака лучше подстрижена, чем ты. К тому же ты "бе" и "ме" связать не можешь.
Вот так она мне ответила. А потом развернулась и пошла в другую сторону. А я остался стоять, да ещё, наверное, с таким видом, словно на меня вылили ведро помоев. Придя в себя, я помчался домой. Дома была мама. Я сразу же кинулся к ней со слезами:
- Мама! Почему нас все так ненавидят? Почему всем хочется нам насолить? Разве мы сделали кому-нибудь что-нибудь плохое? Я не вынесу этого, не вынесу...
А мама гладила меня по голове и успокаивала:
- Ничего, сынок, всё у нас будет хорошо. Вот выучишься, и всё будет хорошо. Только надо немного подождать...
Тогда я всё ей рассказал. Мама всплакнула и пошла занимать у знакомых деньги. На следующий день я мерил новый костюм за шестьдесят три рубля пятьдесят копеек. О, как он на мне сидел... А мама говорила:
- Ну вот, сынок, теперь перед тобой никакая девушка не устоит.
В тот день я шёл по городу с таким видом, будто на небе побывал. Мне казалось, что все смотрели только на меня.
Когда после выходных в новом костюме я пришёл в школу, то первое, что я услышал, были реплики одноклассников:
- Смотрите, наш зомби в прикиде. Эй, Жора, ты что, в ЗАГС собрался? А где же твоя вампирша-невеста?
Я сжимал кулаки от злости, но не отозвался на насмешки одноклассников. Мною владело желание поговорить после уроков с Леной. Остальное не имело для меня значения.
После уроков я ждал её за воротами школы. Она вышла не одна, а со Славиком - самым ненавистным мною одноклассником. Они направились ко мне. Лена была чем-то смущена, а Славик ехидно улыбался. Подойдя ко мне, первым заговорил Славик:
- Слушай, Гоша, если я ещё раз увижу, что ты клеешься к моей девчонке, я сделаю твою безобразную рожу ещё более безобразной. Нарядилось, пугало огородное. Иди, лучше, морду помой.
Меня это возмутило, и поэтому я ответил ему:
- За собой, лучше, смотри, а Лена будет моей девчонкой.
Слава просто позеленел от злости и сразу же ударил меня в челюсть. Я упал, а он стал бить меня ногами куда попало. Вскоре подошли его друзья, которые и оттянули его от меня. Когда я встал и осмотрелся вокруг, то первое, что я увидел, была смеющаяся Лена. Она смеялась так искренне и громко, словно на её глазах не человека избивали, а выступали клоуны.
- Дай ему, Слава, ещё, для ума! - резанула мой слух такая фраза, прозвучавшая из её уст.
Я бросился бежать домой, твердя себе под нос только одно слово: "Ненавижу!" Костюм был изорван, лицо избито, но всё это не шло ни в какое сравнение с тем, какую рану получила моя душа.
Так слово "ненавижу" стало моим спутником на долгие годы. Я поклялся себе в том, что отомщу всем, кто посмеялся надо мной, кто презирал меня и мою мать все эти годы, кто не считал нас за людей.
У моей мамы была подруга, сын которой считался отъявленным хулиганом в нашем городе, и у которого была своя банда. Звали его Пашка-цыган. Действительно, в нём было что-то цыганское. Пашка был человеком слова. Он всегда ставал на мою защиту, даже когда я не просил его об этом. Но теперь я пришёл к нему за помощью. Пашка принял меня в свою банду, обещая сделать из меня настоящего мужика. И чтобы ускорить этот процесс - перехода из класса хлюпиков в класс настоящих мужиков, я записался в секцию бокса. И тут началось - драки, воровство, хулиганство. Через год в городе меня знали как хулигана и бандита. К тому времени я учился в ПТУ на автослесаря. Но свою родную школу в покое не оставлял. Туда вместе с бандой Пашки-цыгана я периодически делал вылазки, стараясь выловить кого-нибудь из своих бывших одноклассников. Когда какой-нибудь "бывший" попадал к нам в руки, мы буквально превращали его в котлету. А когда всё было кончено, я с торжествующим видом ставил ему на грудь ногу и читал свой монолог:
- Ну и кто ты теперь? Кусок мяса, не больше! И где же теперь вся твоя гордость, твое высокомерие?
Били мы и одноклассников и одноклассниц. Последним доставались такие унижения, что не пожелаешь ни одной женщине. Не трогал я только Славика и Лену. Для них у меня был уготован особый вид мести. Но ему так и не удалось свершиться. Слава и Лена попали в автомобильную катастрофу и погибли. Рассказывают, что они, умирая, обняли друг друга, так что их пришлось разъединять, чтобы похоронить. Они действительно любили друг друга. Когда я узнал об этом, злость прошла, глаза мои открылись. Наступило озарение. Я понял, что не тем путём шёл всё это время. Я вышел из банды, взялся за учёбу, окончил ПТУ, потом техникум, затем заочно окончил институт. Теперь вот работаю инженером по строительству дорог. От юности всё-таки осталось подозрение и недоверие к людям. Я так и не решился вновь попытать счастье в любви. У меня есть товарищи и друзья. Я горжусь ими. Но нет любви, и это меня гнетёт".
Пока Георгий рассказывал свою историю, подошёл его автобус. Я проводил его до автобуса. По пути я спросил его:
- Георгий, ну теперь ведь вы человек не бедный. Так что же мешает вам всё-таки обрести семью и быть счастливым?
- Видать, не судьба...- ответил он мне.
На этом мы простились. Давно ушёл его автобус, а я всё находился под впечатлением его рассказа. Я оглянулся вокруг и увидел, как все мы разделились на "крутых" и "лохов", бедных и богатых. Но, скажите, кому всё это нужно, если мешает нам жить?
Вторжение
- Рэсники! Рэсники едут!
Крик, поднятый детворой, катился с одного края села в другой. Он звучал как набат, говорящий о приближении врага. Село всполошилось. Все кидали свои дела и бегом мчались к домам. Одинокие бабки векового возраста, и те проявляли свою прыть в беге и лазании через заборы.
Машина Энергонадзора, высадив двух контролеров в начале села, мчалась в конец, чтобы там высадить ещё двоих и с двух концов одновременно проводить прочёсывание. Но, как говориться, дорога ложка к обеду. Не успела машина развернуться, как уже все в селе приняли вид законопослушных граждан. Накинутые провода были скинуты, пилорамы спрятаны, жучки убраны, петли сорваны, а нелегальные провода уже были бельевыми. Правда были злостные неплательщики за свет, которым было трудно принять вид законопослушных граждан, но они закрылись в домах, вывесив замки обманушки, или срочным порядком скрылись в близлежащем лесу. Набег не удался. Озлобленные контролёры, не выручив ни яйца, ни курки, искали козла отпущения. Сойдясь все вчетвером , они решили идти в последнюю хату одной командой. Дом был убогий и жила там одинокая пенсионерка, но старший контролёр уже поставила над домом свой крест. Ну почему именно над этим домом, ведь в селе их сто двадцать? А кто может определить игру судьбы? Так получилось. Вот и всё объяснение.
