Василий Иванович любил говорить об армии и любой разговор он рано или поздно сводил именно к этой теме. И как только он уцепился, его уже невозможно было остановить, но тут из гостей вернулась его жена.

- Ага, вот ещё одна феменистка. - Василий Иванович переключил своё внимание на жену. - А ну иди сюда и принимай боксёрскую стойку.

Жена, с которой это происходило уже не в первый раз, молча, повиновалась. Сосед Леонида продолжал распаляться:

- А ну говори, что мужики все сволочи, а бабы все умные да разумные.

Жена залепетала.

- Му-му-му-жи-жи-ки сволочи.

Сразу последовал удар, и жена Василия Ивановича распласталась на полу. Леонид вскочил и стал успокаивать соседа, но последовал удар и он улёгся рядом с его женой.

Василий Иванович сразу же успокоился и стал поднимать с пола и жену и Леонида.

- Вставайте, вставайте: нас ждёт водка.

Через минуту они уже втроем продолжили попойку. Леонид всё причитал, а Василий Иванович с супругой его утешали.

- Плохой я человек. Поэтому и жена от меня ушла.

- Нет, Лёня, ты хороший.

- Да, да ты мужик.

- Нет, я плохой.

- Нет, ты хороший.

- Да, да ты настоящий мужик.

Закончились изначальные две бутылки и, Леонид сходил ещё за двумя. Через полчаса закончилась и эта порция алкоголя.

Ну, Лёня, наливай! - Попросил, порядком опьяневший Василий Иванович.

- А всё, водка кончилась. - Пробормотал Леонид.

- Как так кончилась?

- А вот так, взяла и кончилась.

Услышав о том, что водки больше нет, Василий Иванович вновь взбесился.

- Значит, водки нет, а я должен сидеть и утишать тебя. Жена, видите ли от него ушла. Правильно сделала. Разве моно жить с таким придурком? Водки у него видите ли нет. Да у тебя и мозгов-то нет. И вообще ты на ишака похож. Водку он зажал. Пришёл: утешайте его. Беда у него. Да ты с бедой родился и придурком помрёшь.

Леонид, вспомнив об нокаутирующих ударах соседа, выскочил из его дома как ошпаренный. Уже на улице он немного отдышался и побрёл к себе домой. Хмель, вылетевший во время буйства соседа, вновь ударил в голову Леонида. Ноги стали заплетаться и он, поскользнувшись, упал возле калитки своего дома. При этом сильно ударился головой и потерял сознание.

Очнулся Леонид уже в больнице. Первое, что он увидел, было старушечье лицо. "Это смерть", - подумал Леонид. "Смерть" улыбнулась и затараторила:

- Очухался, милый. Бедный, бедный. Такой молодой и такой несчастный.

- Кто вы? - Поинтересовался Волков.

- Я санитарка. - Ответила старушка.

Теперь он рассмотрел её. Она действительно была в белом халате. В нос ударил резкий запах медикаментов и Леонид понял, что он в больнице.

- Что со мной?

- Поморозил, сынок, и рученьки, и ноженьки. Ну, нечего, может бог даст, то и вытянем тебя.

Леонид также стал надеяться на то, что всё обойдётся. Но не обошлось. Не смотря на усилия врачей, ступни ног пришлось ампутировать.

Через неделю его перевели в общую палату. В палате уже было два жильца. Те, сразу же, как санитары выгрузили Леонида с каталки на кровать, приступили к нему с расспросами.

- Ты, чё тоже бомж?

- Почему тебя к нам?

Леонид никак не мог понять этих вопросов и тогда ему объяснили, что его поселили в палате специально отведённой для неплатёжеспособных пациентов.

- А вы тоже нищие? - Поинтересовался Леонид.

Ему стал отвечать жилец палаты, стоящий на костылях. Второй же сидел на кровати и только кивал в знак согласия.

- А ты думал что бояре? Конечно же, мы из касты презренных. Кстати, я Николай по кличке Философ, а друг мой Шурик и кличка у него Богомольный. Так что расслабься и не думай что ты дурнее всех на свете. На каждого дурака найдется свой дурак. Поэтому и жизнь наша состоит в том, чтобы найти дурнее себя. Тогда и жить легче. Вот и мы теперь будем смотреть друг на друга, и думать кто из нас дурнее. Душа будет отдыхать, а тело выздоравливать.

- А ты и правда философ! - Изумился Леонид. - Только я одного понять не могу: чем наша палата хуже других? Мы что действительно как отверженные?

- О! Да ты ещё плаваешь в розовом тумане и думаешь что человек человеку товарищ, друг и брат. Забудь. Человек человеку волк. Каждый думает так: "хорошо то, что хорошо мне". Эту гнилую мысль маскируют, кто, как может, но всеми конечностями держаться именно за эту. Так и врачи, медсёстры и санитарки. Они тоже люди и поэтому кушают, одеваются и имеют жильё. На всё это нужны деньги. А ты такой заявился в больницу и думаешь, все они воскликнули: "Спасаем Лёню Волкова!" И побежали тебя исцелять. Всё не так. Они уже задались вопросом: "Что у Лёни Волкова в кармане?" А у Лёни Волкова в кармане вошь на аркане. А значит, у них нет ни желания, ни времени ухаживать за тобой.

- Быть такого не может. - Возмутился Волков.

- Может. Ещё как может. - Отпарировал Николай. - Завтра твои глаза откроются.

И глаза открылись.

Утром дверь в палату открылись и прогремело: "Ещё не выздыхали, бомжи?" Философ и Богомольный как по команде рявкнули в ответ: "И вам не хворать!"

Леонид открыл глаза. В дверях стояла медсестра лет тридцати, но которая пыталась предать себе достойный вид, будто ей все шестьдесят.

- Волков, у тебя сегодня назначена капельница и перевязка. У тебя всё готово?

- А что у меня должно быть готовым?

- Ты что Дебил? Я спрашиваю: у тебя есть бинты, система, физраствор, мазь и т.д. и т.п.?

- Нет.

- И как же ты собираешься лечиться? Халявный лемит ты свой исчерпал и теперь медикаменты должен покупать сам.

Но у меня нет денег.

- Ясно. Бомж он и в Африке бомж. - Медсестра махнула рукой и ушла.

Весь день в палату никто из медперсонала не заходил. Николай и Шурик ушли на улицу, где они занимались обычным попрошайничеством, а Леонид лежал в полном одиночестве. К вечеру ему захотелось в туалет. Полчаса он звал санитарку. Та явилась явно не довольная тем, что её побеспокоили.

- Чего ты орёшь как резанный?

- Мне надо утку. - Взмолил Леонид. При этом он сильно покраснел, чувствуя унижение в том, что ему приходится с женщиной обсуждать свои потребности. Но другого выхода не было.

- Утки улетели ещё осенью на юг. - Съехидничала санитарка.

- Тогда дайте мне судно. - Не унимался Леонид.

- Судна бороздят моря и океаны. - Продолжала ехидничать санитарка.

- Тогда дайте горшок.

- Это тот который то варит, то не варит.

-Вы что издеваетесь надо мной?

- Это ты издеваешься. Я захожу в палаты два раза в день: утром и вечером. Помыла, убрала и на горшок посадила. Всё! Больше беспокоить меня не надо.

- Но у меня потребность.

- Потребность можешь засунуть себе туда, от куда она просится.

Санитарка удалилась и, Леониду пришлось мучиться ещё несколько часов, пока не пришли его новые друзья по несчастью. Они помогли ему с уткой, поправили постель и укутали ноги. Потом Философ стал выкладывать в его стол какие-то медикаменты и бинты.

- Что это?- Поинтересовался Леонид.

- Да это мы с Богомольным нашкиляли сегодня. Удачный был день. И на лекарство хватило, и на сигареты, и на водку. Так что неделю живём.

- Но как, же я с вами расплачусь?

- Ты лежи спокойно, - стал успокаивать Леонида Богомольный. - Всё во имя Господа. Мы тебе помогли, нам помогут другие. Потом и ты поможешь кому-нибудь. Так и достигнем Царствия Небесного.

На следующий день нашему герою возобновили лечение. Правда, санитарки продолжали уникать его просьб о помощи. Но тут на помощь приходили его новые друзья.

Как-то вечером к Леониду подсел Философ.

- Лёня, послушай, что мне сегодня в голову пришло.

Он достал из кармана лист бумаги, расправил и стал протяжно, как бы припевая, читать:

"Я жрец, выброшенный волной судьбы из дворцов Востока в Трущобы Запада. Родившись для счастья, влачу жизнь, поглощая плоды скорби и в сердце на месте радости воцарилась печаль. Опередивший время, ни чем не лучше, запоздавшего в рождении своём. Страх быть непонятым терзает душу, а тело изнемогает в усилиях бесплодных. А разве может быть иначе, где справедливость из мира удалилась, а мир забыл о правде, там, где в изгнанье мудрость, а сила взяла верх? Вокруг те, кому кровавый хлеб раздора милее мира и покоя. Рукам к кресту тянувшимся упорно, меч суют, пропахший завистью и злобой. Теснит завистливая посредственность, но не уступает даровитый ум учёного халдея. Я жрец, и мудрость мой удел".