- Тамила Романовна, Евгений Дмитриевич, я хочу сказать вам, что люблю вашу дочь, и прошу у вас её руки.

Наступила гробовая тишина. Казалось, что не только ложки и вилки перестали стучать, но и все перестали дышать. У хозяина дома даже открылся рот. Первой пришла в себя Тамила Романовна.

- Ну зачем же так спешить? Вы же знакомы без году неделя. А это очень мало для того, чтобы принимать такие серьёзные решения. Повстречайтесь ещё немного, а там видно будет.

- А если наше желание будет неизменным, то вы дадите своё согласие? - не унимался Владимир.

- Там видно будет, - вновь уклонилась от ответа Тамила Романовна.

После ужина мы разошлись. Всю дорогу до остановки Владимир молчал. Было ясно, что его не устраивал ответ Настиной матери. О том, что я слышал в ванной комнате, я решил не рассказывать. В автобусе мы ехали молча, и лишь расставаясь, подали друг другу руки и пожелали друг другу спокойной ночи. Полночи я не мог уснуть и всё думал о своём друге.

Владимир родился и вырос в одном из ближних сёл. Отслужив в морской пехоте, вернулся в родное село. Устроился работать в колхоз. Жизнь, казалось, начала налаживаться. Но тут повеял ветер перемен. Колхоз развалился, и он остался без работы. Чтобы заработать хоть какую-то копейку - приехал на заработки в город. Но кризис достал его и здесь. Его так же сократили с завода, и он почти год жил за счёт шабашек.

Потом устроился работать на почту. Имея мизерную зарплату, Владимир мог тем не мене неплохо жить, потому что каждую неделю получал из села посылки от матери и сестры. Его скромные доходы позволяли ему оплачивать коммунальные услуги и иметь нормальное питание, а на одежду не хватало. Поэтому одевался он скромно. Это и приметили родители Насти и этим попрекнули его. Именно то, что они не хотят принять его из-за бедности, не давало мне покоя. Но чем я мог помочь ему? Материально я жил хуже, дружеские советы мои он пропускал мимо ушей. Мне оставалось лишь пассивно наблюдать за дальнейшими событиями.

Прошло несколько дней. Владимир попросил меня задержаться после работы, чтобы серьёзно поговорить. Мы встретились на выходе из почты. Он долго мялся, прежде чем начать разговор.

- Руся, тут такое дело...В общем, нам надо прекратить нашу дружбу. Ты классный друг, но родители Насти и сама Настя против того, чтобы мы дружили.

- Чем же я так им не угодил?

- Видишь ли, ты язычник, а наша вера требует, чтобы мы вразумляли таких, как ты. И если это не помогает, то чтобы отворачивались от них.

- А как же заповедь Христа: возлюби врага своего? А я даже и не враг.

- Вот именно, и не друг, и не враг, а так... Врага порой легче убедить в истине, а ты - упрямый язычник. На собрании все настаивали, чтобы я порвал с тобой, и я дал слово. Любовь к Богу для меня дороже братской любви.

Мы расстались, и теперь встречались только по работе. Я изредка узнавал о том, как Володя живёт после работы. Он всё больше становился религиозным и через несколько месяцев добился руки своей любимой девушки. Церковь пятидесятников устроила им пышную свадьбу. Правда, на неё не приехали ни мать Володи, ни его сестра, ни кто-нибудь другой из его родственников. Я думаю, они просто не приняли веры Владимира и не одобрили его выбора.

Вскоре я уволился с почты и вернулся на завод, который пытался наладить производство запасных частей для отечественных комбайнов. Больше года я не виделся с Владимиром. Но наши пути сошлись ещё раз.

Владимир встретил меня после работы на проходной. Я его сразу узнал, хотя он сильно исхудал. Мы обнялись, как два старых друга. Я не держал на него зла и был так же, как и он, рад нашей встрече.

- Вот, пришел проститься. Уезжаю в село. Я не мог уехать, не простившись с тобой.

Я был просто ошарашен. Снова обрести друга, чтобы снова потерять его. Мне было больно. Но для меня было ясно и то, что подобные решения не принимаются так, с бухты-барахты. Владимир, видя моё недоумение, решил рассказать о причине выезда.

- Я трус. И как всякий трус несу наказание. Ты знаешь, что я полюбил девушку из верующей семьи. Ради неё я сам стал приобщаться к духовности. Потом уверовал. Казалось, ещё немного, и я стану самым счастливым человеком. Но всё пошло не так, как мне хотелось. Нежелание матери Насти выдать её за меня сделало меня каким-то уязвимым. Меня вынудили порвать с тобой, потом поссорили с мамой и сестрой. Прикрываясь именем Христа, меня лишили того, что мне было дорого. Я говорил себе, что любовь требует жертв, говорил, что дорога в рай узкая, но чувствовал, что занимаюсь самообманом. Меня поддерживал Юрий, который стал моим духовным наставником. Благодаря ему я добился руки Насти. Он устроил нашу свадьбу. Потом я принял водное крещение, и всё стало налаживаться. Но тут пришло время рассчитываться за грех измены: Измены своей вере, измены родителям и друзьям. Наш пастырь вытянул из тюрьмы своего троюродного брата и сделал своим помощником. Мы с Юрием были поражены тем, что вор стал учить нас правильно служить Иисусу. Но самым странным стало то, что противились только Юрий и я. Остальные почему-то стали просто подхалимничать брату пастыря. Звали этого братика Евгением. Я возненавидел его, когда увидел, как он пристаёт к Насте. А когда Юрий стал поднимать на собраниях вопрос о том, что Евгений присваивает пожертвования прихожан, я решил поддержать Юрия в борьбе. Но победу одержал Евгений. А Юрий был изгнан из церкви и предан анафеме. Потом взялись и за меня. Припомнили и тебя, и другие мои просчёты, которые выглядели, как глумление над верой. В общем, утром выгнали меня из церкви, а вечером - из дома. Пришлось снова снимать квартиру. Несколько раз я пытался поговорить с Настей, но она не хотела меня видеть. И вот, совсем недавно, она пришла ко мне в обнимку с Евгением и потребовала развод. Евгений угрожал мне, сказал, что если я не соглашусь, то он мне устроит ад на земле. Развода я ей не дам, но и бороться тоже не могу. Поэтому как всякий трус я просто убегаю.

Я стал возражать, пытаясь убедить его в том, что бегство не выход из положения. Но он был как всегда твёрдым в своём решении. Мы простились и теперь уже навсегда.

Только Настю я встречаю очень часто. Она всё так же проводит библейские учения в парке, убеждая людей стать на путь истинный. Рядом с ней стоит уже не Юрий, а Евгений.

У обоих на пальцах блестят обручальные кольца...

Не верь глазам своим

Помните ли вы летние кинотеатры? Я их часто вспоминаю. В выходные дни там собирались и млад и стар. Собирались за час раньше, чтобы занять лучшие места. И только потемнело, включался кинопроектор, и наступала тишина. Все были поглощены зрелищем. Да, жаль! Добрые были времена. Но не о киносеансах мой рассказ. А о зрелищах я упомянул потому, что любовь к ним никто так и не отменил.

Каждый день к четырём часам вечера старушки и дедушки с железнодорожного дворика номер девять по улице Вокзальной спешили к игровой площадке и занимали лавочки. Вот уже месяц как к девушке из дома пятнадцать приходил юноша и делал ей предложение своей руки и сердца. Девушка в ответ закатывала скандал. Это было завораживающим зрелищем, и никто не хотел пропускать продолжения. Поэтому двадцатого сентября всё было как всегда. Самые умно-любопытные бабушки уже в три часа заняли ближайшую к дому лавочку. Народ стал сходиться. "Ну что, окрутит наш воробушек жар-птицу?" - спрашивали приходящие уже пришедших. "Посмотрим, посмотрим",- отвечали те и подмигивали глазом. К четырём часам зрители и слушатели (всё зависело от того кому какая лавочка досталась) были в сборе. Юноша тоже не заставил себя ждать и появился как по расписанию.

Отвлечемся немного, потому что надо сказать несколько слов об этом молодом человеке. Знакомьтесь: Юра Логинов, ученик десятого класса. Хорошист, а мог бы быть отличником. Всё для этого у него есть: ум, смекалка, усидчивость, любознательность и т.д. и т.п. Но вот у девочек успехом не пользуется. Вот такой он: и красивый и умный, а девочки не любят. Словосочетание "не любят", - это, наверное, мягко сказано. Он их раздражает и бесит. Это я говорю со слов его одноклассниц. Так что прошу извинить, ибо, за что купил за то и продаю.