— Останови! — попросил он.

Поттер свернул к обочине, заехал в узкий дорожный карман и удивлённо посмотрел на не двигающегося с места пассажира: кустики вон там, чего застыл?

Тот положил ладонь на руку Поттера, сжимающую руль:

— Зачем так далеко ехать? Нахрен романтику. Верх машине подними и навесь чего там у вас, авроров, положено — невидимость, неслышимость? — а то я в этих фокусах не спец, практики мало.

Он быстро потянулся к вороту поттеровской рубашки, лихорадочно, но ловко расстегнул пару пуговиц. Завозился со своим ремнём безопасности, тот заклинило — даром, что дорогая тачка. Сай попытался вывернуться из «плена» и уверенно провёл ладонью по щеке и шее Гарри, похоже, собираясь совсем избавить его от рубашки. Но тот перехватил ему запястье. Прям как в тиски зажал.

— Сам хочешь снять? Или меня раздеть? Слушай, да отстегни ты эту хреновину, сломалось же! — Сольвай начал дёргать замок авторемня. Гарри остановил его и взял за плечо. И, рывком приблизив лицо, просто поцеловал в губы. Коснулся всего на несколько секунд, мягко, влажно, как целуют что-то хрупкое, слабое. Или очень любимое. Никакой страсти, ноль, похоти — вообще минус один. Неожиданно.

— Не заводись, чего злишься? — Гарри застегнул рубашку и повернул ключ в замке зажигания. — Всё у нас будет, всё будет правильно и в своё время. — И... погладил Сольвая... по уху! Положил руку на спинку его кресла, но только для того, чтобы дать задний ход, выруливая на хайвей. — Скоро взлетим. Держись, Мотылёк!

От прикосновения его пальцев ухо у Сая вспыхнуло горячо, даже засаднило, как если бы ему знатно врезали в репу. Нашёл, где погладить, ну, Поттер! От этого простого жеста Сай стал, как ушибленный, и, хотя ясно видел обозначенную под светлой тканью поттеровских джинсов нехилую эрекцию, сел поглубже в кресло, слегка сползя на сидении, и накинул на голову капюшон своей нейлоновой куртки.

Через пару километров Роллс-Ройс свернул с центральной трассы левее и взлетел. Сай даже не сразу заметил: ехали быстро, вокруг — темно, лесопарковая зона. Поглощённый мыслями об их первом с Поттером поцелуе (таком глупом, простом, примитивном, никчёмном... удивительном, словно между давно знакомыми родными людьми... на губах свежее послевкусие, которое страшно тревожить, спугнуть... надо запомнить, обязательно надо запомнить... неужели для Гарри это ничего не значит?), Сольвай не обратил внимания, что машина набирает высоту, плавно сворачивая на северо-запад, параллельно вытянутому вдоль контуров побережья лесу.

Поттер, приложивший немало усилий, чтобы обеспечить этот полёт, даже огорчился: так старался, а мальчишка сидит, закрывшись капюшоном, изредка косится на его ширинку (виден блеск глаз) и никак не реагирует на то, что они летят, между прочим, в кабриолете со скоростью приличного пассажирского самолёта, очень приличного! Он кашлянул, поправил себе волосы и как бы невзначай толкнул ненаблюдательного пассажира локтем. Поттер, конечно, маг и Главный аврор, но сейчас демонстрирует высший пилотаж, не только в смысле воздухоплавания, но и в смысле колдовства тоже.

Сай огляделся. И чуть не ахнул. Даже сперва подскочил в кресле и высунул голову за лобовое стекло. А вот не стоило!.. Он, разумеется, сделал вид, что каждые выходные летает на открытых ретро-тачках со скоростью 600 миль в час. Слева растекались озёра огней — большие города, наверное, Сан-Франциско и Сакраменто, внизу — одинокая лента дороги и чёрный лес. Океана почти не видно — небо над ним заволокли облака. Чуть выше и дальше, прямо по курсу — сигнальная красная дробь самолёта. Такой красоты Сай никогда не видел. Хотелось сказать об этом Поттеру: «Ну, здорово! Мастер ты, Гарри! Вроде и ничего особенного, а дух захватывает! Я много чего повидал, поверь, и колдовства и вообще, но это круто, реально круто! А почему нам не холодно и ветром не сносит?» Но он промолчал. Лишь поднял брови, кивая: «Ничего так себе летим, нормально, одобряю».

15-3

На снижение пошли над океаном, сделали огромную петлю, садились на обычной парковке, но прежде чуть не поскашивали верхушки секвой. Сай вдруг подумал, что одного этого полёта и поцелуя уже достаточно для счастья. Да, так пафосно. Он, как артист и поэт, прекрасно понимал, что без разумной доли пафоса никуда: выражать мысли и чувства только простыми, понятными словами, лишёнными налёта восторженности или бравурной силы — это скучно и имеет ещё меньше отношения к реальности, чем, например, зашкаливающая милота или утрированно эпический слог. В душе любого, даже самого приземлённого и неромантичного, человека есть такие струны, которые не бренчат или просто звучат, а звенят — сильно, стройно, волшебно...

Подсвечивая себе путь Люмосами, по специально организованным, ограниченным колышками и заборами тропинкам, ориентируясь на указатели, дошли до знаменитой секвойи. Совсем стемнело, вокруг было черно, только звезды иногда вырывались горстями охристого бисера из нешироких просветов между густыми кронами вековых мамонтовых деревьев, сплетавшихся в почти сплошную крышу где-то у самого неба. Или вросших в него ветвями... Созвездия всё незнакомые, в смысле, не на месте, не свои.

У подножия исполинов (большинство в диаметре превышали несколько ярдов, некоторые явно доходили до десяти и более) густо росли папоротники, текли ручьи. Фантастические рельефы коры реликтовых деревьев и великанские дупла стволов, похожие на пещеры (в них могли бы залезть несколько человек!), погружали в сказочную атмосферу, даже Поттер шёл между ними, затаив дыхание.

А какой стоял аромат! Густая влажная смесь запахов хвои, коры, мха, разнотравья. Чего-то нового, всё прибывающего и прибывающего с каждым несильным дуновением засыпающего ветра. Красный лес (1) поражал, да и только. Поттер удивился: маг, привыкший к Запретному лесу, казалось бы, не станет особо изумляться никаким другим уголком природы, но здесь было не так: лес возле Хогвартса был пропитан магией и тайнами, здешние места — тоже. Только эта магия была непонятна для большинства чародеев, непривычна, завораживала даже опытных колдунов. Рядом с древними гигантами-деревьями и их многовековым покоем любая человеческая жизнь представлялась пшиком на фоне настоящей истории планеты, для которой даже магия — всего лишь страница или глава в толстом сборнике рукописей. Хотелось превратиться в кого-нибудь из тех, кто всегда здесь живет, стать частью волшебного леса, что медленно, осторожно, но непреклонно менял восприятие мира и переворачивал сознание. Саю показалось, что именно этот лес он видел в своих эльфийских грёзах.

Но титан-Гиперион поражал, так уж поражал!

Он был не слишком толст, на общем фоне древесных монстров даже строен — не больше пяти-шести ярдов в диаметре — и густо порос мягким плотным мхом, «стекавшим» как оплавленный воск по громадной свече. Листва начиналась примерно с середины ствола, хотя оценить с земли было трудно. Возраст дерева, как сообщали путеводители по Калифорнии, оценивался лет примерно в 800. Росло оно не в центральной части леса или в низменности, а на склоне пологого холма — и это было удивительно. Вокруг Гипериона собралась целая группа молодых секвой — с полвека тому назад в этих местах производили вырубки.

— Здоровая дылда, а верхушки вообще не видно. — Сай направил небольшой огонёк из волшебной палочки вдоль ствола Гипериона и, задрав голову, вдыхал свободный, свежий, но густой хвойный запах. Как пил мелкими глотками душу этого леса. — Выше Биг Бена?

— Получается, что выше. Подсадить, мотылёк? — Поттер оказался сзади и дыхнул ему на ухо. Кажется, он улыбался — Сай чувствовал. Точно так же, как чувствовал вот это громадное дерево. Обалдеть! — Или сам долетишь?

Да, настоящих крыльев ему сейчас не хватало...

— Спасибо, и так нормально, — ответил он суше, чем собирался, и, отступив, чуть не споткнулся о ветку. Близость Поттера манила и раздражала одновременно. Надо было срочно определяться.

— Тогда костер? Знаю, что заповедник, но мы ж потом уберём. Да, Гиперион?