А мальчишка-то каков! Так держится! Ему же ещё семнадцати нет, по английским законам несовершеннолетний. А вон как зыркает! Неужели не перетрусил совсем? И… неужели он… гей? Отпрыск некогда знаменитого чистокровного магического рода Британии — так кривляется перед публикой? Качественно, однако, кривляется, забористо. И он… сын Драко Малфоя… гей?
Интересно, как Малфои оказались в Дании? Завтра Люпин всё ему доложит. А пока…
Гарри сдержанно вздохнул.
— Господин… э… Сванхиль… Сольвай… — он вопросительно посмотрел на паренька. Тот принял важный вид и кивнул. А чего Гарри ожидал? Что мальчик скажет: «Нет, господин аврор, это сценический псевдоним, перед вами Малфой, Скорпиус Гиперион, гражданин магической Дании, шестнадцати лет от роду, сын того самого Драко… Помните такого? А мне и дед, и папа много о вас рассказывали»?
— Господин Сванхиль, вынужден признать, что вы и ваши компаньоны задержаны по ошибке или, как минимум, преждевременно. Наши сотрудники провели экстренные оперативные мероприятия, — Гарри кивнул Люпину, — и выяснили, что наркотики, за хранение которых вас задержали, скорее всего, были вам подброшены. Но дело сложное, будем разбираться.
— Я свободен? — встал Сольвай-Скорпиус. И оглянулся на авроров за своей спиной.
Гарри растерянно кивнул. Ну и самообладание у Малфоя… младшего…
— Тогда разбирайтесь! — Сольвай будто отдал приказ слугам в мэноре и направился к двери. — Сочтёте нужным извиниться, я к вашим услугам.
Поттер только успел дать отмашку охранникам, чтобы не препятствовали тому. Вот это фрукт! И неужели… гей?
— Гарри, прости, — смущённо тронул его за плечо Тедди. — Там у вас дома что-то. Джеймс очень встревожен. Я не выудил из него ни слова. Говорит, что нужен отец, срочно, что с Альбусом… беда.
Гарри вскочил, задев стул, чуть не упал; Люпин поддержал его и быстрым шагом направился вслед за несущимся по коридору Главным аврором. Аппарировал Поттер домой прямо из своего кабинета, по экстренному трансгресс-каналу, выработав этим скачком месячный лимит срочных магических перемещений.
...............................................
Здесь и далее арты от jozy: http://www.pichome.ru/9G
http://www.pichome.ru/9J
====== Глава 2. Сука-любовь! ======
Встретил его до крайности взволнованный Джеймс, хмурый, тот прятал глаза. Скороговоркой сообщил, что брат у себя. «Жив!» — отпустило успевшего чёрт знает что напридумывать Поттера.
— Прости, — Джеймс удержал за рукав отца, рванувшего в комнату Альбуса. — Не ходи. Ал… плачет, — округлил он глаза. — Уже почти час, как плачет. Я просто не знаю, что делать. Извини, что напугал тебя и оторвал от важной работы. Но… Я никогда не видел, чтобы Ал плакал. Он хнычет, ноет, капризничает, но так рыдать… И, кажется, он забаррикадировал дверь. — Было видно, что Джеймс встревожен не на шутку и держится из последних сил.
— Ничего, — успокоил его Гарри, — с дверью я справлюсь.
— Ты собираешься ломать её? — в ужасе уставился на него сын. «Это же низко — входить к человеку, когда он этого не хочет!» — кричал его взгляд. Вот же благородный засранец, а кто только недавно обзывал брата гомиком?
— Это из-за меня, — Джеймс, будто прочитал в глазах отца обвинения в свой адрес и сокрушённо вздохнул. — Я был с ним так груб. Неделикатен. Ну, какая мне разница, с кем этот дурак трахается, с девочками или с мальчиками! — он осёкся, натолкнувшись на укоризненный взгляд и добавил тихо: — Я попрошу у него прощения. И у тебя. Только узнай, что с ним, а, пап? Это же очень плохо, так плакать. Я же его люблю. И мне, правда, всё равно, на кого у него встаёт, хоть на кентавров! — выкрикнул Джей нервно. Гарри показал ему кулак и направился к комнате Альбуса.
Открыть дверь удалось только с третьей попытки, и то, применив в помощь заклятиям грубую физическую силу. «Надёжная смена, сильный маг растёт», — почти улыбнулся Гарри, но услышав стенания и всхлипы, раздающиеся с кровати, посерьёзнел. Да, когда шестнадцатилетний парень плачет — это плохо, но когда вот так скулит, подвывает и дрожит всем телом, уткнувшись в подушку — совсем нехорошо. Что же с тобой приключилось, сынок, кто тебя обидел? Гарри быстро осмотрел Альбуса на предмет телесных повреждений и даже применил пару лёгких диагностирующих заклятий — ничего страшного, никакого насилия. Значит, дело в душевной травме? Мерлин, этого ещё не хватало! Как же было легко с мальчишками ещё два-три года назад. Ну и пусть подростковый период, если не понимают слов — дал пару затрещин и лишил развлечений в выходные. И дети как шёлковые. А теперь? Небось, любовь? Что ещё может вызвать такой шквал слёз у пацана? А если учесть всё то, что поведал сегодня Джей, то дело вообще приобретает опасный поворот… Неужели Ал и правда проколол себе… Эх, Гарри, ну, о чём ты станешь говорить с сыном, который решился на такое?
Он присел на край кровати и погладил Альбуса по спине. Тот сильнее вжался в подушку и загудел, будто паровоз. Гарри собрался было шлёпнуть плаксу как следует по заднице, но… ограничился неделикатным тычком в поясницу.
— Давай, прекращай сырость! Пошли, выпьем чаю. Я заварю с шиповником, как ты любишь. Кричер, кажется, пёк ореховые рулеты. Пойдём, проверим, с ежевичным джемом или с абрикосовым? Или с лимонным кремом? И поговорим, слышишь? Ал? Жду тебя внизу, — Гарри поднялся и уже от двери добавил: — Я сегодня допрашивал этого… как его… Сольвая Свенкиля. Буквально полчаса назад. Этим мотылькам, кажется, подкинули наркоту. Вышел грандиозный скандал. С мордобоем. Приходи — расскажу.
Слёзы горемыки просохли так быстро, что Гарри едва сдержал улыбку.
— Сванхиля, — поправил его знаток «хромовых крыльев». — Ты что, пап, правда его допрашивал? А что случилось? Что за мордобой? — Альбус, громко шмыгая носом, уже поднимался с постели. — «Сванхиль» означает «битва лебедя» или «воюющий лебедь», или как-то так, мы с ребятами часто про это спорим, про перевод, а сам Сольвай в интервью ничего не объясняет. Он загадочный.
«О как! — подумал Гарри. — Значит, битва лебедя? Нехилое погонялово. Да уж, загадочный сынок у Драко Малфоя…».
Рулеты оказались с ежевикой. Альбус уселся напротив отца и положил себе на тарелку сразу три. Гарри сурово посмотрел на Джеймса, трущегося возле холодильника, и тот быстренько исчез.
— Тебе нравится такая музыка? — Гарри налил в заварочный чайник кипятку и прикрыл полотенцем.
— Какая «такая»? — с вызовом посмотрел на него Альбус. Гарри сделал вид, что не заметил этого взгляда.
— Ну, необычная. Слишком… примитивная. Бестолковая. Не обижайся, пошлая. Никакого вкуса, ноль эмоций. Один дешёвый выпендрёж, рассчитанный на перевозбуждённых малолеток. Гипертрофированная сексуальность, выпячивание гениталий, если тебе понятно, и непристойных желаний. А поведение этих «мотыльков» вообще ни в какие ворота не лезет! — Гарри краем глаза замечал, как Альбус краснеет от возмущения, выпрямляется, расправляет плечи, начинает сопеть, не горестно, а настырно, как из обиженного слабого ребёнка он превращается в задиру и спорщика, готового отстаивать собственные вкусы, идеалы, свой маленький, но очень важный для него мир. Так, сынок, так! Спорь, доказывай свою правоту, защищай то, что тебе дорого и интересно! А там будет видно… Спорить с отцом всяко лучше, чем предаваться хандре в одиночестве.
Да и профессиональный интерес соблюсти — милое дело. Через несколько минут Гарри имел о Кrom fendere больше информации, чем ему накопал бы Люпин за дни кропотливой работы. Кто, что, где, с кем, фанатские разборки, новые диски, слухи, сплетни, проблема грамотного определения стиля «хромовых мотыльков», даже фрагменты особо любимых Альбусом композиций. К счастью, про «нужен стоя — нужен лёжа» в них ничего не было. А вот, например, такое произвело на Гарри заметное и вовсе не ужасное впечатление:
Две свечки сгорят, а третью я спрячу,
Пусть боги молчат, тот огонь на удачу.
Пусть в мире темно, но за пазухой греет,
