Поттер действительно мог только смотреть, слов не находилось. Он, прожив сорок не самых спокойных и мирных лет, повоевав вдоволь и в детстве, и в последние годы, думал, что знает людей, магический мир, жизнь. Оказалось — нихрена...

Его как распяли между бешенством и бессилием.

— А дальше? — спросил он совсем тихо.

— А ничего дальше, — пожал плечами Драко. Он выглядел очень усталым, на лице проявились борозды морщин. — Его сын — глава рода... которого нет. А я — так... как пошляки шутят, мимо проходил.

Гарри сидел, сцепив опущенные руки:

— Убил бы... если бы узнал!

— Люциуса? А... Ну, так дело прошлое. У него другие убийцы. Очень помогло, что я ни черта не чувствовал, почти сразу заморозило. Папочка был всё-таки сильным магом.

В комнате воцарилась тишина. Нарушаемая лишь смутными звуками утреннего провинциального городка, проникавшими с улицы через плотно закрытые окна. Даже часы на полке остановились. Или они никогда и не шли? Не отсчитывали время Драко Малфоя? А Гарри просто этого не замечал?..

— Драко, — сказал он, поднимаясь со стула, как избитый, и откашлялся. Смесь чувств, какого-то странного облегчения и гнева, жалости и досады (мёртвая уже сволочь лишила его!.. их...), кружилась в нем, будто кусочки мороженых фруктов в миксере... неясно высвечивали в молоке, как в детстве любили его дети... Сердце сжалось.

— Драко, не говори никогда правды Саю... Скорпиусу. Они с Нарциссой очень любят друг друга, будет слишком жестоко, если он узнает, что бабушка ему никто...

— Не скажу, я на Асторию наложил Обливиэйт, сразу после зачатия, чёрт...

Зрачки Малфоя сжались в точки, но голос не дрожал. Гарри видел — Малфою больно.

Он поднялся.

— Спасибо, я узнал всё, что хотел... — Наверное, лучше было сейчас уйти...

— А на кой тебе это? — Драко вздернул острый подбородок.

— Понимаешь, в чем юмор: я всю жизнь связан с вашей грёбаной семейкой, вот что за ирония! — Гарри тошнило, а в горле скребло, как наждаком. — Честно не отвечу, но приду ещё раз, обязательно... Скоро. Я помогу тебе, обещаю. — Малфой усмехнулся и замотал головой, но Гарри не обратил на это внимания. — Я мракоборец, и это моё дело — бороться с тёмномагическими проклятиями. Разузнаю всё и вернусь.

— Пафосно. Ладно, чего уж там. — Драко тоже встал. — Погоди. — И вышел. На лестнице раздались его торопливые шаги. И Гарри вдруг понял, что помнит их, эти звуки... Как же так?! Как можно было так поступать?! Даже с врагом. А с сыном! Пусть незрелая, глупая, даже грешная или недостойная, если и выдуманная, но это же была жизнь, любовь, может быть... Проклятый Люциус, чтобы тебе гореть в аду вечно!

Гарри до онемения пальцев сжимал волшебную палочку.

— Вот, — вернулся Драко, — передай матери. Я понял, ты её видел. — Он протянул продолговатый футляр. — Это палочка мальчишки. И не спрашивай больше ни о чём, шрамоголовый.

*

Порт-ключ сработал только с третьей попытки. Поттер закрыл глаза и открыл их уже в Лондоне. В совсем другом мире.

*

Аврорат давно опустел, остались только дежурные, а Главный аврор всё мерил свой рабочий кабинет шагами. Из угла в угол, от окна до двери — пятнадцать шагов, от большого стеллажа до сейфа — десять, поворот вокруг стола, ряд стульев для посетителей, вешалка, и снова пятнадцать шагов.

Почему я не поговорил с Драко раньше?

А что бы это изменило?

Многое!

С чего это Малфой со мной разговорился?

Всё потом, всё потом.

Надо было направлять Драко в Отдел Тайн, для серьёзного обследования. Но он сам вряд ли согласится. И огласка... даже привлечь специалистов Аврората на официальной основе нельзя. А неофициально с подобными вещами мало кто сможет работать — перевелись в Британии сильные тёмные маги или ушли в глубокое подполье. Бруствер, стоит поднять волну, сразу узнает, а этого допустить нельзя. Значит, придётся что-то придумывать самому. А пока — направить материалы невыразимцам. Или лучше договориться сугубо приватно. Составить подробное описание проблемы и... Гарри уселся за стол, вытянул руку к чернильнице и на рукаве мантии, почти за манжетой, случайно заметил белый волос (наверняка малфоевский) и отчего-то не поспешил его стряхивать — профессиональная интуиция не подвела: теперь есть, что отправить в Отдел Тайн, найдётся у него там пара верных людей.

Сказались несколько почти бессонных ночей и последние треволнения: часы пробили одиннадцать раз, болезненно-недовольно бухая в голове, и Гарри понял, что до дома просто не доберётся, так его клонило в сон, прям вырубало. Надо поспать хоть часок, перебить усталость и схлынувшее огромной усталостью напряжение, а уже потом спокойно аппарировать на Гриммо...

Тедди, слишком зачитавшийся в библиотеке Аврората, уходя домой, заметил тонкую полоску света, пробивавшегося из-под двери шефа. Подойдя, подёргал ручку — дверь открылась. Гарри спал на диване в позе эмбриона и прикрывал себе голову ладонью. Возле на полу валялись две толстые книги, магическая и маггловская. «Тёмные родовые проклятия высшей категории сложности и ритуалы на крови. Чёрный восход магии от Ангулепия Сциндалиуса Крипингаста» и «Экстракорпоральное оплодотворение и его новые направления в лечении женского и мужского бесплодия (теоретические и практические подходы, донорство спермы)».

Люпин присвистнул. Да, точно, пора командору в отпуск! Совсем заработался, не щадит себя.

Если бы не предстоящий завтра, вернее, уже сегодня, юбилей, он оставил бы Гарри здесь, пусть спокойно отдохнёт, а так надо было доставить виновника торжества домой. Но будить жаль, и не аппарировать же сонного человека. Тедди связался с домовиком Поттеров и попросил того в виде исключения забрать хозяина.

..............................................

(1) В архитектуре и декоративном искусстве — мотив в виде полуразвернутого, часто с надорванными либо надрезанными краями свитка, на котором помещается надпись или герб.

(2) Община. Административно-территориальное объединение магической Дании.

====== Глава 10. Сорок ======

10-1

Этот белокурый мужчина в длинной, изорванной, ветхой мантии — Люциус Малфой? Похоже... Хотя узнать в сгорбленном старике красавца Люциуса очень сложно. Разве что фирменные малфоевские волосы, ухоженные, совершенно не седые, с платиновым отливом и... взгляд, когда он изредка поворачивает голову и недолго смотрит на меня... С трудом, расставив ноги на ширину плеч, уперевшись посильнее и присев, он наклоняется и берётся за огромный валун. Тяжело отрывает его от земли. И медленно-медленно, шумно дыша, тащит к большой горе, сложенной из похожих камней. Глыбы, серые, пыльные, с острыми краями, ранящими ладони, абсолютно неподъёмные. Он взбирается на вершину, с грохотом опускает свою ношу и, не отдышавшись, бредёт вниз, за новым камнем, что разбросаны по бескрайнему полю. А в это время принесённый им валун оседает, трещит и скатывается с противоположной стороны горы...

Ворон ведёт меня. Летит низко, время от времени делает над моей головой круги и призывно каркает — торопит. Едва достигнув замка, он замерзает прямо в воздухе, за несколько мгновений. Падает мне под ноги тяжёлой льдиной и раскалывается на осколки... Сияющий ледяной дворец стоит на ледяной скале. Вокруг — волны ледяного моря, белоснежные айсберги. Я подхожу по ледяному мосту к воротам... Всё звенит. Красиво, мелодично: до чего не дотронься — музыка льда. Она услаждает слух, трогает душу... В главном зале на троне сидит король. Всё изо льда, и он сам ледяной. Только глаза живые, серые, и из них капают кровавые слёзы, касаются его ледяной груди и падают на ледяной пол крошечными рубиновыми льдинками. Звенят... Если я подойду и отогрею, не убью ли его своим жаром? Лёд тает и превращается в воду. Умирает или продолжает жить? А во что превращается оттаявшая любовь? Меня кто-то окликает сзади. Оборачиваюсь — пусто. Лишь ледяное дыхание ветра скользит по подвескам люстр. Но голос эхом разбегается по залам ледяного замка. Голос Скорпиуса... Слов не разобрать: то ли зовёт, то ли прогоняет, то ли предупреждает. Придётся решать всё самому...