Смотрю в зеркало. Отражение — мальчишка лет шестнадцати, растрёпанный, в очках, будущий герой. Надежда магической Британии. У тебя, дурак, украли... ну хорошо, может, не любовь, но что-то очень важное, а ты? Отдал, уступил, отошёл в сторонку. Готов был сражаться и сражался за кого угодно, только не за самого себя... Изменить бы всё, вернуться... И не встретить сейчас Сая? Возможно, не победить Волдеморта? Не родить своих детей? Вообще прожить другую жизнь?.. Касаюсь холодной зеркальной поверхности. Эй, не уходи, Гарри, давай поговорим, обсудим, мне надо понять, разобраться, не зря ли, можно ли что-то изменить, нужно ли... Мальчишка превращается в полупрозрачного патронуса-оленя и убегает в сторону виднеющихся вдалеке башен Хогвартса — кого-то спасать, кому-то помогать... Но, похоже, не Драко Малфою...
Я смог пережить, принять не одну боль, научился жить, когда в груди ноет, и горло сводит от слёз. Придётся принять и это. Другой жизни ни у кого из нас не будет... Наверное, так должно было случиться. Или не должно. Но случилось. Искать виновных, карать? Один — давно в могиле, а сам себе — я не судья. Пусть судят те, кто имеют на это право...
Теченья жизни без водоворотов не бывает.
Куда меня несет, какой увижу берег впереди?
Вот прошлое на дальнем перекате окликает,
Волны приливной силой жахнет по груди...
Пороги, омуты пройдет мой плот. К запретной
Причалит заводи любви. В конце пути
Тот водопад фонтаном брызг и пеной
Всё смоет: ложь, предательства, измены...
Во сне Гарри эти строчки показались прекрасными и значительными. И он совсем не удивился, что сам сочинил вдруг, прочувствовал так, стихами. Но рифмы ещё до пробуждения высохли и потеряли краски и блеск, как камушки прибоя на солнце. Ну, бывает, коряво, ну и что? Нормально, главное — душевно. Как же у Сая выходит?
*
— Да твою ж мать! — Без пяти семь утром 31-го июля Гарри Поттера разбудила песня.
Ввалившиеся скопом Джеймс, Альбус и Лили, под радостный лай украшенного огромным алым бантом сэра Коржика, фальшивя, но громко и с энтузиазмом исполнили традиционную «Happy birthday to you».
— Папочка-лапочка! — Дочь решила удавить отца, навалившись на него, встрепанного и сонного, прямо в постели. — Поздравляю тебя, люблю-люблю! Вставай скорей! Наши подарки в дверь не проходят! — С каждым словом она смачно чмокала Поттера в глаза, щеки и нос; потом резво подскочила и утащила братьев вниз.
— Ждё-ё-ём! — раздался с лестницы её крик.
Гарри открыл один зажмуренный глаз и... перед кроватью стоял Кричер.
— Чего тебе? — Именинник спустил ноги на пол и потянулся.
— Хозяин вырос, взрослый теперь, хозяину надо обряд пройти. — Домовик был серьезен, даже торжественен. Накрахмаленное полотенце на его тщедушном тельце сияло ослепительной белизной и красовалось фигурными складками.
— Какой обряд? Маразмат... — начал Поттер, но присмотрелся к нему и остановил сам себя. — Я тебя слушаю.
— Кричер введет хозяина во владение тысячелетней мудростью рода. — Эльф протянул Гарри аккуратно сложенную, странно поблескивающую рубашку. — Сам сшил, — крякнул он и жестом коробейника метнул расшитую незнакомыми символами искрящуюся мантию в воздух. Она приземлилась аккурат на поттеровы колени.
— Ух ты! — выдохнул тот, боясь прикасаться к подарку. — Правда, что ли, наследие? И... спасибо, Кричер.
— В полночь, — серьезно ответил старый эльф и с достоинством подал хозяину тапки. — Сэр.
*
В столовой вся мебель была убрана к стенам, в центре стояла картонная коробка, перевязанная бордовой, нет, переливающейся всеми оттенками красного лентой явно ручной работы («Лили-тонкопряха!» — ухмыльнулся Гарри)... Коробка размером со слона.
— Ну, открывай же! — нетерпеливо воскликнула дочка.
— Помогать нельзя, — одёрнул вскочившую егозу Джей. — Пап, руками надо, не палочкой. — Но сам встал рядом, взрослый такой, серьезный сын. Альбус, наоборот, как бы скинув пару годков, резвился с сестрой вокруг отца, пуляя в воздух магическими «перделками» и разноцветными звёздочками:
— Давай, пап, а то праздничный завтрак стынет! Не успеем...
Поттер обошёл подарочек вокруг, даже принюхался. У него ни малейшей догадки не мелькнуло, что это может быть, но инстинкты заткнулись, слабо пискнув.
— Что там? — спросил он, на всякий случай нахмурившись, и рванул руками упаковку...
Блеснув серебристо-голубым боком, на свет появился новенький автомобиль... Rolls-Royce Hiperion Pininfarina (1), 2003 года выпуска.
Гарри засмеялся... Гарри засмеялся, нет, заржал на весь дом, загоготал, кашляя, утирая слезы и захлебываясь, но не мог остановиться... Дети всполошились, Коржик бросился к нему лизаться, подскочил Кричер со стаканом воды... а Гарри всё смеялся.
— Не нравится? Что не так? — Джей схватил отца за локоть.
— Папочка? А? — расспрашивала, сдвинув брови домиком, и суетилась Лили. — Па, мы же хотели как лучше!
— Это Гиперион, титан, означает «идущий наверх», воздушный владыка... Пап? Что с тобой? — Альбус начал хлопать Гарри по спине. У того брызнули слёзы.
— Ух! — отсмеявшись, он наклонился, опершись руками на согнутые колени. — Спасибо. Круто! Где взяли, детки?
— Напугал, па! Купили, конечно, и переделали. Мама потом всё расскажет. — Ал так и стоял, закусив нижнюю губу. — Ты не волнуйся так, ладно?
— Пойдем, блинчики с икрой ждут... — Джеймс, тоже озадаченный реакцией отца, похлопал его по спине уже гораздо нежнее... — Вот тут открытка еще от нас... в смысле, поздравления...
Завтрак прошел весело.
У Гарри стало так легко на душе. Мутные видения прошедшей ночи остались в какой-то другой жизни, в которой ради великих целей обрекают на абсолютное одиночество живые человеческие души, в которой любовь — чёрного цвета и с весьма неприятным запахом, в которой счастье — лишь пустой звук... «У меня есть дети, самые лучшие, самые любимые мои родные человечки, у меня есть уютный дом, замечательная работа, надёжные друзья. У меня... есть Сай. Просто есть. И меня не предавал Драко Малфой. Я, похоже, самый счастливый человек на свете!»
*
Он, весело насвистывая, одевался у себя в комнате, когда Кричер, деликатно постучавшись, принёс старинный серебряный поднос искусной чеканки, инкрустированный турмалинами, с ворохом поздравительных писем и открыток. Читать все времени не было, но Гарри взял наугад несколько конвертов. Первое, самое верхнее послание оказалось из Отдела Тайн, вернее, лично от Даррила Аббота, к которому он и обращался с просьбой провести исследование волоса Драко Малфоя и поработать над проблемой древнего проклятия Ледяного Сердца. Ответ Даррила гласил, что за дело тот берётся, постарается сохранить всё в тайне, как и настаивал Поттер, но вопрос требует времени и немалого, в конце была ссылка на сложность поручения и загруженность текущей работой. И тёплое поздравление с юбилеем. «Стало быть, ждать, — подумал Поттер, вздыхая. — Ну, не страшно, главное, что невыразимец Аббот не отказался, значит, шансы помочь Малфою есть».
Второе письмо было от Хагрида, тот писал очень трогательно, у Поттера даже запершило в горле. Добряк-великан извинялся, что не может лично поздравить малыша Гарри и обещал привезти ему подарок самолично, к началу нового учебного года. «Может, лучше не надо?» — с опасением подумал Поттер: незаменимый хогвартский лесничий профессор Хагрид находился в экспедиции на архипелаге Тристан-да-Кунья, где со своей супругой, мадам Олимпией, организовывал на небольшом ненаходимом островке заповедник для акромантулов.
Ещё один конверт. Ого! От миссис Малфой. Сдержано, изысканным почерком на старинной открытке ручной работы: «Поздравляю Вас с юбилеем, мистер Поттер. Гарри. Да хранит Мерлин Вас и всех, кто Вам дорог». Леди, до последней каллиграфической завитушки леди. Повезло Скорпи с бабушкой...
От следующего письма резануло запахом знакомого дорогого одеколона. И забытым волнением. Предвкушением даже. Ах, чтоб тебя! Вуд, красавчик. Как будто из другого мира...
